Расемон - ворота смерти - И. Дж. Паркер

Курата в ужасе вытаращил глаза. Он словно прирос к месту и только твердил:

— Нет-нет… Я не… я не…

— Итак, девушка по имени Омаки. Это ей вы подарили парчовый пояс. Красный узорчатый пояс, припоминаете? Очаровательный подарок для очаровательной любовницы. Она носила его, потому что он был дорог ей как подарок от вас. А вы задушили ее этим поясом.

Ноги Кураты подкосились, и он рухнул на пол, завывая:

— Нет! Нет! Нет!..

Жена, бесстрастно посмотрев на него, громко проговорила:

— Вы опозорили наше семейное имя, которое дал вам мой отец. Я выступлю на семейном совете с просьбой отменить акт вашего усыновления и исключить вас из списка членов нашего рода. Кроме того, я развожусь с вами. — И, отвернувшись от этого жалкого существа, корчащегося на полу, она оглядела всех присутствующих: — Вы будете моими свидетелями.

Акитада по роду деятельности хорошо знал допускаемые законом процедуры развода. Знал он и о том, как принимают в семью и исключают из нее. Судя по всему, все это было столь же хорошо известно госпоже Курата. Только что перед лицом свидетелей она развелась с мужем и забрала себе родовое имя. То, что она сделала это без малейшего колебания, не проявляя эмоций, не объясняясь, потрясло Акитаду до глубины души. До сих пор он считал женщин существами более мягкими, ранимыми, менее холодными и практичными, чем мужчины. По его разумению, даже проведя долгие годы безрадостной жизни с неверным мужем, она не должна была бы порвать в одночасье все узы, словно их никогда и не существовало.

Склонившись к Акитаде, Тора прошептал:

— Ну какова! Просто дьяволица! Мне почти жалко ублюдка!

Кобэ наблюдал за Куратой, который теперь уже был не Куратой, а неизвестно кем, отданным на милость правосудия.

Курата вдруг с опозданием осознал потерю своего прежнего положения и весь ужас последствий этой перемены. На коленях он пополз к госпоже Курата, стеная:

— Сокровище мое, одумайся! Пожалуйста, не совершай этого страшного поступка! Вспомни, какие клятвы мы давали друг другу! Вспомни годы, которые я посвятил нашему делу! Все это чудовищный навет! Меня обвиняют несправедливо!

Она холодно смотрела, как Курата полз к ней, и, когда он ухватился за ее рукав, отдернула руку и плюнула ему в лицо.

Курата отпрянул и, заливаясь слезами, смешавшимися с ее слюной, хрипло закричал:

— Жена моя! Супруга! Я сделал это ради вас! Ради нас с вами! Эта девушка могла доставить нам неприятности! Она могла встать между нами! А я не хотел этого! И этот старый побирушка видел меня, когда я закрывал лавку, и начал болтать про Дзидзо и про парк! Поэтому мне пришлось заткнуть ему глотку! Вы ведь понимаете, почему я это сделал? Понимаете?… — Он умоляюще простирал к ней руки.

Госпожа Курата выслушала его с каменным лицом, потом обратилась к Кобэ:

— Капитан, вы получили признание, так что, пожалуйста, уберите отсюда этого человека. Я хотела бы поскорее вернуться к работе. На улице меня ждут клиенты. Я женщина одинокая и не могу позволить себе пренебрегать ими. Магазин Курата имеет прекрасную репутацию, и ее нужно поддерживать.

Даже Кобэ был потрясен этими словами. Кивнув, он хлопнул в ладоши. Полицейские окружили Курату и подняли его с пола.

— Заковать в цепи и увести! — приказал Кобэ.

Курата начал кричать, но его связали и уволокли, по-прежнему орущего так, что его вопли доносились снаружи.

Несколько мгновений все молчали, потом Кобэ обратился к Акитаде.

— Зрелище малоприятное, — сказал он, — но я счел, что вам следует увидеть, как мы работаем. Ну так что, пойдем?

По пути домой Акитада и Тора заглянули в университет. В спешке Акитада оставил там студенческие сочинения.

Уже смеркалось, но прохладнее не становилось. Глянув на небо, Тора заметил:

— Дождичка бы! Такой сухой погоды я уж много лет не видел. Удивительно, как еще не начались пожары.

Акитада кивнул. В университетских дворах не было ни души — лишь пустые пожухшие лужайки. Студенты либо сидели в своих комнатах, либо разбежались кто куда — в гости к друзьям или к городским родственникам. С чувством вины Акитада вспомнил о маленьком князе.

Когда они забрали из кабинета сочинения, он сказал Торе:

— Давай навестим юного Минамото и пригласим его к нам в гости на завтра, если он не занят.

Они застали мальчика за чтением. Маленький, одинокий, всеми забытый, он очень обрадовался их приходу. С учтивым поклоном мальчик сказал Акитаде:

— Рад видеть вас, господин. Вы пришли сообщить мне какие-то новости?

Акитада улыбнулся и сел.

— Что-то вроде того. Мы расследовали дело об убийстве девушки. В основном благодаря стараниям Торы. Убийцей оказался торговец шелком по имени Курата.

Захлопав в ладоши, князь Минамото вскричал:

— Ай да Тора! Ну и молодец! — Потом обратился к Акитаде: — Значит, это не бедный Кролик! Я рад, что вы приняли участие, господин. А как насчет моего дела? Есть новости?

— Пока нет. — Акитада оглядел крохотную комнатушку. Ему снова вспомнился двоюродный дедушка мальчика. Неужели он ничего не может сделать для ребенка? Вслух же он сказал: — А вы? У вас есть планы на завтра?

Лицо мальчика омрачилось.

— Нет, господин.

— Тогда, может быть, вы не откажетесь зайти к нам в гости?

Детское личико осветилось радостью.

— О-о! А можно? Благодарю вас. И ты там будешь, Тора?

За Тору ответил Акитада:

— Возможно. А еще моя матушка, две мои сестры и я.

Смутившись и покраснев, князь Минамото извинился за неучтивость.

— Пожалуйста, простите мне эту грубость, господин. Мне не терпится познакомиться с вашей семьей и пообщаться с вами.

Акитада поднялся.

— Вот и хорошо. Тора придет за вами сразу после завтрака.

Мальчик тоже встал.

— Я рад возможности выбраться отсюда хоть куда-то, — признался он. — Кстати, здесь слонялись какие-то незнакомые люди. Они заглядывали в мою комнату, и я, признаться, даже испугался. Они были больше похожи на разбойников, чем на слуг. Один из них подметал веранду, только сразу видно, что он не знает, как держать метлу.

Акитада и Тора переглянулись.

— И давно они здесь? — поинтересовался Акитада.

— Со вчерашнего дня.

В голове у Акитады промелькнула мысль о том, что Сакануоэ прислал своих головорезов следить за мальчиком или того хуже. Сэссин мог рассказать Сакануоэ о визите Акитады. Еще раз Акитада напомнил себе, что только этот ребенок препятствует тому, чтобы Сакануоэ получил полный контроль над огромным состоянием Минамото. Какую чудовищную ошибку он совершил, рассказав о своих подозрениях этому старому мерзавцу, прикидывающемуся святошей!