Звезды сделаны из нас - Тори Ру

Он уже набит под завязку: гости стоят даже у стен и в проемах между рядами кресел.

Постаревший лет на двадцать директор восседает в окружении проверяющих из министерства и с каменным лицом взирает на нас.

Если я собьюсь или растянусь во время выступления и опозорю честь школы, мне никогда больше не сойдут с рук розовые волосы и прогулы без уважительных причин...

Артем, уловив мой мандраж, ободряюще подмигивает:

— Смотри только на меня и забудь про публику. Мы сделаем это, потому что самые крутые.

Коленки подкашиваются, к позвоночнику будто приварили железный лом, но я, выпрямив спину, легко поднимаюсь на сцену.

Раздается осенний вальс, который теперь навсегда ассоциируется с потерей чего-то светлого: друга, шанса, момента... Артем подхватывает меня жесткими ладонями, и мы плывем на волнах музыки: смотрю в медовые глаза и отключаюсь от мира. Я доверяю ему, и доверять кому-то так приятно. Я верю в себя. А Глеб сам все испортил.

Последние аккорды волшебной мелодии растворяются в тишине, мы замираем и целую вечность разглядываем друг друга, но обрушившиеся овации возвращают с небес на землю.

— Лучшие ученики школы — Нелли Кузнецова и Артем Клименко! Поприветствуем, друзья! — восторженно провозглашает Елена, едва не выронив микрофон. Мой подопечный Вася и его благодарные родители машут с третьего ряда и громко хлопают.

Улыбаюсь, кланяюсь и вслед за Артемом сбегаю со сцены, освобождая ее для бледных, потных и заикающихся ведущих из девятого «Е».

— Молодцы! — по пути мы удостаиваемся похвалы кого-то из проверяющих, директор одобрительно кивает и, кажется, прощает мне все прегрешения — вольные или невольные.

* * *

Перед тем, как отпустить на все четыре стороны, завуч и классная сердечно нас обнимают: мы не опозорились, значит, им теперь гарантированно вручат грамоты и премируют, а нам достаточно диплома, проектора для класса и похвалы.

Устроив в гардеробе столпотворение, разбираем куртки — не представляю, чем займусь вечером, но перспектива вернуться в привычную тишину комнаты по-настоящему пугает. На передний план выходит Милана и громко объявляет:

— Ребята, мои родители снова в отъезде. Свалили до понедельника! Приглашаю всех присутствующих к себе! — она ищет меня взглядом и искренне радуется, когда находит: — Нелли, тебя это тоже касается.

Верчу головой, но другой Нелли тут нет, она обращается именно ко мне. И теплая, тянущая за живое ностальгия снова вспыхивает в груди.

— Окей. Приду, если ты не против...

Спешу домой, забрасываю концертное платье и балетки в глубины шифоньера и, перехватив на кухне холодную котлету, закрываюсь в комнате. В квартире пусто: сестра и племянник на детской площадке, и мне, по счастливому совпадению, не придется уклоняться от расспросов.

В общий чат уже выложили несколько роликов с нашим триумфальным выступлением: с пристрастием оцениваю его, но даже придирчивым взглядом не нахожу ошибок: так, лишь пару шероховатостей. Отправляю маме видео, сделанное с самого лучшего ракурса и вдогонку строчу сообщение:

«Вот она я. Гордись! Иду к Милане, буду поздно. Или завтра. Не беспокойся, там только ребята из класса».

Густо подвожу веки черным карандашом, избавляю волосы от адской пытки невидимками, переодеваюсь в привычные джинсы, полосатый черно-белый свитер, косуху и ботинки и поглядываю в окно. Артем уже ждет внизу — если встать на цыпочки, можно увидеть его отливающую золотом шевелюру.

Я словно в тумане, от накатившей эйфории трудно дышать. В самый последний раз проверяю диалог с Глебом, но мой статус остается неизменным. И я твердо решаю никогда больше его не открывать.

* * *

Малиновое солнце скрывается за высоченным металлическим забором, и мгновенно становится холодно. В дыхании ветра ощущается зловещее приближение зимы, но никто, кроме меня, не испытывает уныния. Ребята навеселе: чокаются жестяными банками, кидаются соленым попкорном, делятся дурацкими, но вполне забавными историями, расспрашивают и с интересом выслушивают меня, но я никак не могу свыкнуться с новой ролью звезды вечеринки и с трудом подбираю слова. Артем садится рядом, подливает в мой стаканчик какое-то пойло из темно-зеленой бутылки, обнимает и, перекрикивая музыку и хохот ребят, заплетающимся языком подбадривает:

— Расслабься, здесь все свои! У Миланы вообще все вписки проходят круто, а эти чуваки — веселые и безобломные, и намного отвязнее моих корешей из прошлой компании. Я не жалею, что переехал!

Кутаюсь в косуху, вглядываюсь в темные закоулки двора за пределами ярко освещенной беседки, делаю глоток сладкой, густой, обжигающей рот жидкости, и ноги наливаются теплом, а картинка осеннего вечера подергивается туманом и плывет. Выходит, Клименко стал здесь постоянным гостем и много раз тусовался с ребятами, только мне об этом не говорил.

— Нелли, расскажи о своем друге? — еле слышно пищит Даша. — Он правда москвич и при деньгах?

Я дергаюсь, но быстро собираюсь с мыслями и напропалую вру — все равно никто не сможет проверить:

— Да. Он красавчик, и очень умный.

— Как вы познакомились?

— В одной соцсети.

— Вы встречаетесь?

Клименко громко откашливается, и я мямлю:

— Все сложно. Отношения на расстоянии — та еще жесть...

Милана, набросив капюшон серой толстовки, скромно молчит и греет в ладонях стаканчик. Парни пускаются в скабрезные разговоры о девушках, Артем крепче сжимает мое плечо, подливает пойло мне и себе и снова пьет.

Чем дольше я здесь нахожусь, тем отчетливее чувствую дискомфорт: давно пора отчаливать, мама наверняка волнуется, но образ нелюдимой ведьмы остался в далеком прошлом и больше не спасет.

Хозяйка вечера, загадочно усмехнувшись, прибавляет звук на колонке, и над поляной раздается всем известный рок-н-ролльный медляк.

— Кавалеры, приглашайте дам, а то мы совсем замерзли! — Она хватает под руку Боброва и уводит из беседки.

— На бис? — предлагает Артем, крышесносно улыбаясь, и я не могу ему отказать.

Спускаемся на вымощенную брусчаткой дорожку и кружимся в танце: желтые огоньки гирлянд сливаются в золотые ленты, земля подозрительно качается и уплывает из-под ног, но Артем не дает упасть.

Незаметно он оттесняет меня к кирпичной стене коттеджа и дышит алкоголем прямо в лицо:

— Почему я впервые слышу о каком-то там мутном типе? У тебя с ним серьезно?

Может, я бы всем сердцем хотела, чтобы Глеб появился здесь, помог разобраться в себе и обнял. Но такого никогда не случится, а мне остается лишь отрицать:

— Нет. Ничего серьезного.

Артем прижимается лбом к моему лбу.

— Слава богу, Нелли! Потому что ты мне нравишься. Нравишься