Стратегия и тактика в военном искусстве - Генрих Антуан-Анри Жомини

Когда армии расположены лагерем в палатках и единой массой, информация об операциях противника была бы более определенной, потому что разведывательные отряды могут быть направлены вперед в пределах видимости лагерей, а шпионы могут передавать точные донесения о передвижениях вражеских войск. Но при существующей организации в виде армейского корпуса, который расположился просто на определенной территории на биваке (т. е. вне населенных пунктов), шпиону очень трудно что-либо узнать о таких войсках. Однако шпионы могут быть очень полезны, когда неприятельская армия находится под командованием большого военачальника или великого суверена, который всегда двигается с массой своих войск или с резервами. Такими, например, были императоры Александр I и Наполеон. Если стало бы известно, когда они двигались и по какому маршруту, было бы нетрудно заключить, какое предприятие намечено, и не было бы необходимости специально обращаться к деталям передвижений более мелких соединений и частей.

Опытный полководец может восполнить недостатки всех других способов за счет выдвижения разумных и обоснованных гипотез. Я могу с огромным удовлетворением сказать, что эти способы меня, можно сказать, никогда не подводили. Хотя судьба никогда не ставила меня во главе армии, мне доводилось быть начальником штаба почти стотысячной армии, и меня много раз приглашали на советы самых великих монархов своего времени, когда рассматриваемый вопрос состоял в том, чтобы дать верное направление объединенным армиям Европы. И я никогда не ошибался более двух или трех раз в своих предположениях и в своем способе разрешения связанных с этим трудностей. Как я уже ранее говорил, я постоянно отмечал, что, поскольку армия может действовать только по центру или одному краю своего фронта операций, редко бывает более трех или четырех предположений, которые возможно сделать. Ум, абсолютно убежденный в этих истинах и хорошо знакомый с принципами войны, всегда сможет составить план, который заранее предусмотрит все возможные случайности в будущем. Я приведу несколько примеров, которые привлекли мое внимание.

В 1806 году, когда во Франции люди все еще не были уверены, будет ли война с Пруссией, я написал научную статью о возможностях войны и боевых действиях, которые будут вестись.

Я выдвинул три следующих предположения: первое, что пруссаки будут ожидать наступления Наполеона за Эльбой и будут сражаться в обороне вплоть до Одера в ожидании помощи от России и Австрии. Либо второе: что они могут выдвинуться к реке Заале, расположив свой левый фланг на границе с Богемией (Чехией) и защищая проходы в горах Франконии. Либо третье: ожидая французов у большой дороги на Майнц, они опрометчиво выдвинутся к Эрфурту.

Я не верю, что могли быть сделаны какие-то иные предположения, если только не представить, что пруссаки окажутся настолько глупы, чтобы разделить свои силы, и так уступающие французам, на два направления – на Везель и на Майнц. Это было бы неоправданной ошибкой, поскольку на первой из этих дорог не было ни одного французского солдата со времени Семилетней войны.

Согласно этим предположениям, сделанным, как указывалось выше, на вопрос, какому курсу нужно следовать Наполеону, было легко ответить, что «уже сосредоточенную в Баварии массу французской армии следовало бы бросить на левый фланг пруссаков, через Геру и Хоф. Дело в том, что гордиев узел кампании был в том направлении, независимо от того, какой план принять».

Если бы пруссаки выдвинулись к Эрфурту, Наполеон мог двигаться на Геру, перерезать их направление отхода и оттеснить их назад вдоль Нижней Эльбы к Северному морю. Если бы пруссаки остановились на Зале, он мог атаковать их левый фланг через Хоф и Геру, частично разгромить их и достигнуть Берлина раньше их через Лейпциг. Если бы пруссаки прочно встали за Эльбой, Наполеон должен был все-таки атаковать их через Геру и Хоф.

Если операционное направление Наполеона было так явно закреплено, какое ему было дело до подробностей их передвижений? Не сомневаясь в верности этим принципам, я не без колебаний объявлял за месяц до войны, что Наполеон попытается сделать то, что он сделал, и что, если пруссаки переправятся через Зале, сражения будут происходить под Йеной и Наумбургом! (Что и произошло. – Ред.)

Я затрагиваю это обстоятельство не из чувства тщеславия, а потому, что, если бы оно было моим мотивом, я мог бы упомянуть гораздо больше такого рода фактов. Я озабочен только тем, чтобы показать, что в войне план операций может часто составляться просто на основании общих принципов воинского искусства, не обращая большого внимания на требования, которые предъявляются к деталям передвижений противника.

Возвращаясь к нашему предмету, должен заметить, что использованием шпионов во многих из современных армий в значительной степени пренебрегали. В 1813 году в штабе князя Шварценберга не было потрачено ни одного су на эти цели, а император Александр I был вынужден обеспечивать штабных офицеров средствами из своего личного фонда, чтобы дать им возможность направить агентов в Лужицу с целью выяснить местонахождение Наполеона. Генерал Макк под Ульмом и герцог Брауншвейгский в 1806 году были информированы не лучше, и французские генералы в Испании часто сильно страдали оттого, что было невозможно заполучить шпионов и добыть информацию о том, что происходит вокруг.

Русская армия лучше, чем любая другая, обеспечена средствами сбора информации благодаря использованию конных отрядов казаков, и история подтверждает мое утверждение.

Экспедиция князя Кудашева, который после сражения под Дрезденом был направлен к престолонаследнику Швеции и который форсировал Эльбу вплавь и прошел маршем среди французских колонн почти до самого Виттенберга, является выдающимся примером такого рода. Информация, добытая партизанами генералов Чернышева, Бенкендорфа, Давыдова и Сеславина, была весьма ценной. Мы можем вспомнить, что именно в результате перехвата русскими казаками неподалеку от Шалона письма Наполеона императрице Марии Луизе союзники были проинформированы о его плане атаки их коммуникаций всеми имевшимися в его распоряжении силами, опиравшимися в этих операциях на укрепленные города Лотарингии и Эльзаса. Эта чрезвычайно важная информация побудила Блюхера и Шварценберга осуществить соединение своих армий, вопреки азбучным принципам стратегии, согласно которым до этого армии никогда не вводили в действие сообща, за исключением операций под Лейпцигом (1813) и после Бриена (1814).

Нам также известно, что предостережение, сделанное Сеславиным генералу Дохтурову, спасло его от разгрома под Боровском Наполеоном, который только что оставил Москву, отступая со всей армией. Дохтуров поначалу не придал значения этой новости, что настолько разозлило Сеславина, что он захватил в плен французского офицера и нескольких часовых у французских биваков и отослал их генералу в качестве доказательства своей правоты. Благодаря этому предостережению Кутузов решился на марш в Малоярославец, что помешало Наполеону идти на Калугу, где он мог бы найти большие возможности для восстановления сил своей армии и избежал бы гибельных для него событий у Красного и Березины. Катастрофа, которая обрушилась в конце 1812 года на Наполеона, была бы тогда смягчена, хотя и не предотвращена вовсе.