Клыки на погонах - Владимир Михальчук

Она и не представляла, что ее предположение верно. Рункур считался одним из наиболее знаменитых храпунов Симимини. Самой настоящей звездой и кумиром Богини Сна. Еще никто не смог за последние десять лет побить его лучший рекорд — стать трижды победителем самого важного состязания своей страны. А именно — Конкурса Художественного Храпа, ежегодно проводившегося среди симиминийцев.

Подальше от рункура дрых измученный Трешка. Толстяк храпел совершенно немелодично и не мог тягаться с изящными напевами Айфос-Фука. Зато выигрывал в мощности и глубине звука. Несомненно, кабан имел все шансы, чтобы получить какой-нибудь приз зрительских симпатий или же специальный подарок "за старание" от организаторов главного симиминийского конкурса.

Клинна превратила Каратель в заточенный с обеих сторон боевой серп. Девушка на цыпочках придвинулась к одному из варваров. От чужого взгляда ее защищала тень от поникшей карликовой березки, выгодно произраставшей возле самого костра. Деревце было настолько жалким и так глубоко потонуло ветвями в болоте, что бородачи пощадили его и не бросили в огонь. Мало толку — береза влажная насквозь. Тепла много не получится, больше дыма.

Присев на корточки над спящим варваром, который лежал на боку, оперативница призадумалась. Сейчас ее интересовали только два вопроса.

"Как ему перерезать глотку так, чтобы он не захрипел?"

Ответ на первый вопрос она не знала. Такие вещи не преподавали ни на Курсах Самых Младших Офицеров, и ни на одной кафедре Большого Университета Сил Добра и Зла. Подобную дисциплину могли рассматривать только на факультативе Училища Убийц, но туда Клинна никогда в жизни не поступила бы. Из-за принципа. Ходили слухи, что женщинам с дипломом убийцы запрещается красить ногти и пить чай с подругами по субботам. Но особенно оперативницу пугали слухи о том, что дипломированный ассасин на всю жизнь отказывается от сладкого, чтобы хранить фигуру и без труда пробираться во всякие лазейки. Отказаться от заварных пирожных и медовых улиток из Второго Круга? Такого ужаса девушка не вынесла бы. Потому ломала сейчас голову.

Второй вопрос казался попроще. И ответ у него был один.

"Что делать, если варвары проснутся и увидят ее с занесенным для удара клинком? Тем более — над одним из соплеменников".

Ответ — драться. Именно так определилась оперативница.

Поскольку ранее ей не приходилось перерезывать глотки, она немного помедлила. Затем смахнула с лица спящего мешающий локон слипшихся волос. Откинула бороду, обнажив подрагивающих кадык. Глубоко вдохнула и примерилась, изобразив пробный замах. Затем еще раз отрепетировала удар. И еще несколько раз.

Лишить кого-то жизни с такого расстояния? Да еще спящего! Как же это страшно и неблагородно. Она же совсем не из этих… Потом еще будет являться к ней призрак. Вот такой ужасный: с закрытыми глазами, приоткрытой раной рта в бороде и с располосованной глоткой.

Еще один пробный замах…

Айфос-Фуку снились родные горы. Во сне он видел родного отца. Как тот играл с ним на пороге Главного аула. Смутное пятно без лица — мать. Ее он не видел никогда. Пустота в сердце, отсутствие тепла с момента рождения. Но чувствовал: она где-то рядом. Он слышит ее мелодичный голос, ощущает легкое прикосновение маминой руки. Рункур счастливо улыбнулся и даже рефлекторно махнул рукой, чтобы пососать большой палец. Впрочем, подсознание взрослого варвара подавили желания маленького мальчика. Потому рука не дотянулась до рта и безвольно упала обратно на плащ. Мама…

Сон принес ему счастливое воспоминание детства. Первые шаги, несмелые взмахи двуручным мечом. Непривычно шершавая рукоять в нежных детских пальчиках. Запах звериной крови, бешеный бег по скалистому утесу. Коза не должна убежать… Драка за девушку. Разбитый нос и слезы. Девушка досталась победителю, она стояла, обняв того парня за талию и криво улыбалась Айфос-Фуку.

"Я самая красивая женщина в поселке. И буду встречаться с самым сильным мужчиной".

Взрослые слова, сорвавшиеся с губ девушки-подростка ранили Айфоса поглубже, чем противник, расквасивший нос. С того самого дня будущий рункур будет помнить обиду. Больше ни одна девка не посмеет издеваться над ним!

Пробитый череп соперника под ногами… Страх и мольба в глазах девицы.

"Теперь самый сильный мужчина — я!"

Она ревет, размазывая слезы. И убегает.

Пробитый череп за разбитый нос. За обиду он ответил болью. За страшную обиду надо ответить смертью. Так должно быть! Таков Закон его страны.

Но больше ни одна женщина не посмеет бросить ему насмешку.

Во время сна счастливая улыбка резко сползла с лица Айфос-Фука. Ребенок убежал, оставшись по соседству с молодым отцом, у которого еще не зиял страшный шрам на животе. Маленький мальчик печально стоял на холме около Главного аула и держался за руку бесформенного пятна — матери.

Взрослый варвар во всю прыть несся на коне, твердыми коленями сжимая податливые бока животного. Взмахивал топором, и отрубленная голова какого-то безымянного селянина катилась прочь. А потом появилась принцесса. Она стояла перед ним, вызывающе приподняв подбородок и насмехалась. Тыкала пальцем. В него! Самого сильного и невероятно грозного предводителя симиминийцев после его отца — Большого рункура. Она смеялась ему в лицо. И он ударил ее. Никто не посмеет обижать Айфос-Фука!

Выбитый зуб…

Как же сможет отомстить она? Как ответит ему принцесса?

Внезапно заболели обрубки пальцев. Проклятая девица! На лбу могучего варвара выступил холодный пот. Он беспокойно заворочался и сел, отбросив плащ.

Рункур проснулся в тот самый момент, когда Клинна проводила семьдесят шестую репетицию убийства. Она была белой как мел и казалась самым настоящим привидением. Маскировочные пятна комбинезона напоминали истлевшую плоть.

— Что ты делаешь? — спросонку спросил предводитель симиминийцев.

— Жрать готовлю, — машинально огрызнулась оперативница. — Лапшу по-флотски и с соусом а-ля Лепрекон-де-петит. Не мешай!

Она сидела над своей жертвой в каком-то трансе. Плавно покачивалась и проводила серпом в воздухе над горлом спящего варвара.

— Что?! — взревел пробудившийся Айфос-Фук и зашарил по земле в поисках топора.

Окрик вывел Клинну из медитативного состояния.

От ужаса, что ее раскрыли, и принцессе теперь угрожает опасность, вороноборотень взвизгнула. И полоснула Карателем по горлу жертвы. Правда, по шее она не попала.

Коротко свиснув, серп отчекрыжил варвару ухо.

— Промахнулась! — еще больше ужаснулась оперативница.

Страх перед разоблачением и потенциальной опасностью для Мэлами и Прудди отошел на другой план. Клинна, не знающая промаха со школьной скамьи, Клинна-Меткий-Глаз… Промахнулась!

— А-а-а-а-а! — истошно заорал раненный варвар, ухватившись за обрезок ушной раковины.