Истинный принц - Хэйлоу Саммер

– Мы сделали это, – сообщает мне Испе́р и ведет вниз по лестнице к хранилищу, где находятся высеченные в камне изображения умерших императриц и императоров. Мы не одни – хранилище контролируется несколькими стражниками, но Испе́ру все равно. Так, словно мы находимся у меня дома в башенной комнате, он пылко обнимает меня и дерзко целует.

Мои колени подгибаются от волнения, и я осознаю, что, возможно, теперь по замку будут гулять истории о том, как наследник престола целовал измазанную грязью девушку в лохмотьях в семейном императорском склепе. С другой стороны, наследник престола также обильно измазан в саже, а некоторые части его одежды больше похожи на ветошь. Получается, он при этом выглядит как герой, а я – нет? Или эта разница существует только в моих тревожных мыслях?

Вероятно, последнее, потому что ни одно чистое платье не польстило бы мне больше, чем осознание тех приключений, что мне удалось пережить. То, что я испытала, – красочно и ошеломляюще, и оно окутывает мою кожу, как теплый, покалывающий ветерок. Я преданно отвечаю на страстный поцелуй. Любовь, которую он источает, делает меня безупречной.

Я думала, что достаточно хорошо знаю своего будущего мужа, но следующие несколько часов рассказывают мне о нем больше, чем он когда-либо открывал сам. Должно быть, он специалист в том, чтобы передвигаться через Толовис неофициальными путями, не замеченный никем, кто входил бы в официальную стражу императора.

Часовня, в которой проходили юбилейные торжества четвертого тысячелетия третьей Кинипетской династии, находится примерно в получасе ходьбы от дворца. Однако наш путь не проходит по обычным улицам, что проложены вне зданий. Мы проходим через подвалы, кладовые, одинокое маленькое кладбище, пустынный туннель, галерею картин, подземный архив, комнаты без окон с хранящимися сокровищами и винный погреб. Откуда мы поднимаемся по лестнице и оказываемся в залитой солнцем прачечной.

Слуги не удивляются появлению Испе́ра: они, похоже, привыкли, что он входит во дворец таким образом. И только украдкой посматривают на меня, когда думают, что это остается незамеченным Испе́ром.

Императорский сын рука об руку со мной пересекает несколько подсобных помещений, где люди прилежно занимаются своей работой, и, пройдя через дверь с табличной «Не открывать!», мы выходим на великолепную лестницу, нереальные размеры которой поражают мое воображение.

Портреты прежних императоров занимают стены лестничных пролетов на протяжении двух этажей, и в отличие от любовно украшенных геройских портретов героев в замке моего собственного короля, эти изображения выглядят пугающе реалистичными. Как если бы прежние императоры смотрели на меня живыми строгими глазами – изучали, заглядывали в душу и вызывали на бой.

– Эти картины заколдованы? – испуганно спрашиваю я.

Испе́р смеется надо мной.

– Думаешь, мои предки увековечили в этих картинах свои души, чтобы пугать маленьких девочек?

– А раньше ты говорил, что я великая героиня.

– Так и есть.

– Но мне эти портреты и впрямь кажутся пугающими. У тебя тоже есть такой?

– Пока нет.

Он видит, как это «пока нет» смущает меня, и тянет за собой дальше.

– Это просто символы, – говорит он. – Огромный замок, высокие стены, золотые потолки, устрашающие картины. Кинипетская династия – это лишь идея, а символы гарантируют, что эта идея будет понята каждому.

Он пытается сгладить впечатление, но это не помогает. Я невероятно поражена этими претенциозными символами и прохожу свой путь через замок, озираясь по сторонам и запрокидывая голову, чтобы впитать как можно больше впечатлений. Сейчас мы шествуем по коридору шириной с бальный зал, а его искусно расписанный потолок настолько высок, что мне интересно, как персонал зажигает великолепные люстры, увешанные кристаллами и драгоценными камнями, которые свисают с потолка на равном расстоянии друг от друга. Ни одна из лестниц, которые мне доводилось видеть раньше, и вполовину не такая высокая!

– Здесь, кстати, сильные сквозняки, – говорю я. – Зимой такие огромные и высокие помещения очень непрактичны.

– Это правда.

– А где лестница?

– Какая лестница?

– Кто-то же должен подняться по лестнице и зажечь тысячу свечей в этих высоких люстрах.

– Ах, это!

Он снова посмеивается надо мной и довольно незаметным движением руки поджигает фитили люстры, висящей прямо над моей головой. Заинтригованная, я застываю на месте. Все свечи горят – почти все.

– Одной не хватает! – удовлетворенно констатирую я.

Еще один жест – и пламя гаснет.

– Персонал обычно зажигает одну свечу за другой, – объясняет он мне и продолжает: – Эти люстры служили мне для упражнений, когда я был ребенком. Пять свечей за раз, десять, сто. В какой-то момент мне удалось научиться зажигать все свечи в зале.

– Сразу?

– Да. Но всегда одного огонька не хватает, как и раньше. Никто не идеален.

– Мне кажется, тут кроется обман. Словно это не настоящий огонь.

– Тут ты права. Огонь, зажженный традиционным способом, несет в себе древнюю магию и поэтому намного сильнее. В нем больше жизни, но мы, современные волшебники, променяли качество на скорость. Все стало проще, но не обязательно лучше.

В какой-то момент мы покидаем бесконечный коридор, он же – суперсимволичный и крайне помпезный бальный зал, и поднимаемся по небольшой лестнице, пока не достигаем этажа с покатым потолком.

– Эти комнаты – остаток старого здания, которое было поглощено новым дворцом, – поясняет Испе́р. – Мой отец ненавидит это архитектурное несоответствие и хотел бы убрать его, но в детстве я выбрал эти комнаты в качестве своей любимой игровой площадки, а после нападения они стали моим убежищем. Ради меня он согласился оставить их такими, какие они есть, и со временем я окончательно сюда переехал.

Он открывает дверь, и я снова ошеломлена – на этот раз от восторга. Здесь у меня легко получилось бы забыть, что нахожусь во дворце императора, потому что комнаты маленькие, с покатыми крышами и уставленные старинной мебелью. Несомненно, каждая деталь здешней обстановки очень ценна, но все выглядит скромно и не производит впечатление кричащей роскоши.

Половицы скрипят под нашими шагами, солнце окунает деревянные балки под крышей в теплый золотистый свет. Я подхожу к одному из окон в виде остроконечной арки и вижу обнесенный стеной сад, укрытый тонким снежным покровом.

– Сад тоже находится под моей защитой, – произносит Испе́р. – Раньше его возделывала старушка, которая часто присматривала за мной. После того как она умерла, я взял с отца обещание, что мне разрешат распоряжаться садом, пока я жив. Всегда считал, что в этом саду свершаются чудеса, которых мы, современные люди, не видим. Возможно, их сможешь увидеть ты: когда закончится зима и все начнет цвести.