На высотах твоих - Артур Хейли

– Согласен, – бросил президент. Он поигрывал карандашом, постукивая им по столешнице. – Слабая промышленность невыгодна обеим сторонам. Думаю, здесь можно что-нибудь придумать, и я бы сказал, что у вас будет больше промышленных предприятий, отнюдь не меньше.

– Специальная гарантия? Президент кивнул:

– Специальная гарантия. Наше министерство торговли и ваши люди из торговли и финансов могут выработать поощрительную формулу налогообложения.

Слушая их, адмирал Рапопорт и Артур Лексингтон делали пометки в своих блокнотах.

Хауден поднялся из своего кресла, прошелся по ковру.

– Сырье, – заявил он. – За Канадой остается контроль над разрешениями на добычу, мы также хотим гарантий против контрабандного вывоза. Нельзя допустить, чтобы американцы устроили себе золотое дно – тащили все сырье подряд для обработки где-нибудь за пределами Канады.

Адмирал Рапопорт резко бросил:

– В прошлом вы охотно распродавали ваши сырьевые ресурсы, если цена вас устраивала.

– Это в прошлом, – столь же резко парировал Хауден. – А мы сейчас говорим о будущем.

Он начинал понимать, почему неприязнь к помощнику президента получила столь широкое распространение.

– Не стоит спорить, – вмешался президент в назревавшую перепалку. – Необходимо расширять обрабатывающую промышленность на местах, и это будет полезно обеим странам. Дальше.

– Оборонные контракты и экспорт по линии иностранной помощи. Причем в основных отраслях. Самолеты и ракеты, скажем, а не одни только болты и гайки.

Президент вздохнул.

– Здесь нам достанется от наших лоббистов. Ну, как-нибудь справимся.

– Один из министров моего кабинета мне будет нужен здесь, прямо в Белом доме. Кто-нибудь, достаточно близкий к вам, чтобы интерпретировать наши обоюдные точки зрения.

– Я и сам собирался предложить вам что-то в этом же роде, – заметил президент. – Что там у вас еще?

– Пшеница! – воскликнул Хауден. – Ваш экспорт и безвозмездные поставки лишили нас наших традиционных рынков. Более того, Канада не способна конкурировать с Соединенными Штатами в производстве зерновых в условиях такого широкомасштабного его субсидирования, как у вас.

Президент бросил взгляд на адмирала Рапопорта, который, подумав несколько секунд, объявил:

– Мы могли бы гарантировать наше невмешательство в части коммерческой продажи канадского зерна и предоставить Канаде первоочередное право продавать свои излишки – на уровне, скажем, прошлогодних показателей.

– Ну, как? – обратился президент к Хаудену, вопросительно подняв бровь.

Премьер-министр не спешил с ответом, после некоторого раздумья он сказал:

– Я готов согласиться с первой частью сделки, а вторую оставить для дальнейших переговоров. В случае расширения вашего производства должно расти и наше тоже – с соответствующими гарантиями.

– Не пережимаете, Джим? – поинтересовался президент тоном, в котором слышались холодные нотки.

– Не думаю, – Хауден твердо посмотрел собеседнику в глаза. Он пока не собирался идти на уступки. Кроме того, самое его серьезное требование было еще впереди.

Наступила пауза, потом президент кивнул.

– Ладно, переговоры так переговоры.

Беседа продолжалась – по вопросам торговли, промышленности, занятости, международных отношений, консульской деятельности, валютных операций, отечественной экономики, распространения власти канадских гражданских судов на американских военнослужащих… По всем пунктам американская сторона шла на уступки, которых добивался премьер-министр, иногда, правда, с некоторыми изменениями. В ряде случаев для этого требовалось дополнительное обсуждение, но по большей части Хауден получал желаемое сразу. Удивляться тут нечему, мелькнула у Хаудена мысль. Американцы, совершенно очевидно, предвидели его требования, и президент пришел на переговоры готовым действовать – и действовать быстро.

Если бы время было обычным настолько, насколько обычен любой отрезок времени в истории, рассуждал Хауден, уступки, которые он уже вырвал, устранили бы все те препятствия с пути будущего развития Канады, которые предыдущие правительства пытались ликвидировать на протяжении целых поколений. Однако, напомнил он себе, нынешнее время далеко не обычное, да и в будущем у них уверенности нет никакой.

Наступил и прошел час ленча. Поглощенные своими делами, они наскоро перекусили ростбифом, салатом и кофе прямо в президентском кабинете.

На десерт премьер-министр погрыз плитку шоколада, которую положил в карман перед уходом из Блэр-хауза.

Запасом шоколада вчера позаботился их обеспечить канадский посол, поскольку слабость премьер-министра к сладкому была хорошо известна его друзьям и близким.

А потом наступил момент, которого так ждал Джеймс Хауден.

Еще до ленча он попросил карту Северной Америки, и, пока они были заняты едой, ее доставили и повесили на стене кабинета напротив президентского стола. Это была крупномасштабная политическая карта, на которой территория Канады обозначалась розовым цветом. Соединенных Штатов – светло-коричневым и Мексики – зеленым. Посредине резкой длинной черной линией пролегла американо-канадская граница. Рядом с картой, прислоненная к стене, стояла указка.

Джеймс Хауден обратился прямо к президенту:

– Как вы отметили час-другой назад, Тайлер, границы не являются неизменными. Мы в Канаде, если союзный акт станет законом в обеих наших странах, готовы принять изменение границы как данность. Вопрос в том, готовы ли к этому вы?

Президент, нахмурив брови, напряженно подался вперед, навалившись грудью на стол.

– Боюсь, я не совсем понимаю вас, Джим.

Лицо адмирала Рапопорта оставалось бесстрастным.

– Когда начнется ядерный налет, – начал говорить премьер-министр, тщательно подбирая слова, – всякое может случиться. Мы можем одержать своего рода победу, а возможно, нас ждут разгром и вторжение, и тогда нынешний план нам не поможет. Существует и вероятность того, что мы попадем в тупиковую ситуацию, когда и мы, и наш противник окажемся в равной степени истощенными, бессильными и беспомощными.

Президент издал протяжный вздох.

– Все наши так называемые эксперты твердят мне, что мы буквально изничтожим друг друга за какие-то несколько дней. Одному только Богу известно, как много или мало они знают на самом деле, но ведь нужно на чем-то основывать свои планы.

Хауден улыбнулся пришедшей ему в голову мысли.

– Я знаю, что вы хотели сказать насчет экспертов. Мой парикмахер отстаивает теорию о том, что после ядерной войны планета треснет ровно посредине, а потом развалится на кусочки. И порой я задумываюсь, не назначить ли мне его в министерство обороны.

– Вас удерживает лишь то, – вставил Артур Лексингтон, – что он чертовски хороший парикмахер.