Царь грозной Руси - Валерий Шамбаров

А Генрих II не успел раскачаться он только еще собирался наступать. Мало того, он назначил командующим коннетабля Монморанси — который был врагом Дианы. Фаворитка всячески вредила ему, и формирование армии шло через пень-колоду. Испанцы застали ее врасплох, совершенно неготовой, и разгромили. Кстати, Диану и Гизов это весьма порадовало — но дорога на Париж оказалась открытой! Неприятель беспрепятственно двинулся на столицу, покатилась паника, горожане разбегались кто куда. Спасла Париж только ошибка Филиппа. Слишком легкие победы обеспокоили его, он заподозрил ловушку, велел остановиться и разузнать обстановку. А Генрих II за это время сумел организовать оборону. Начались затяжные бои. Вместо попавшего в плен Монморанси французскую армию возглавил герцог де Гиз. И вот ему-то финансирование и снабжение пошли широким потоком. Зимой 1557 г. он неожиданно ударил на фланге, не на испанцев, а на англичан, и захватил принадлежавший им порт Кале…

На ходе войны это почти не отразилось, а вот на судьбе Марии Тюдор сказалось роковым образом. Простые англичане по-прежнему любили ее, но в высших слоях общества уже накопилось изрядное недовольство. Купцы разочаровались — испанцы так и не пустили их в Америку. Знать и джентри затаили злобу, лишившись «свободы» обирать народ. Мария строго требовала сбора налогов, а это уж совсем не нравилось ни купцам, ни джентри. Стали возникать заговоры в пользу ее сводной сестры, Елизаветы. Некоторые раскрывали, участников казнили. Елизавету королева заточила в Тауэр и тоже распорядилась привлечь к суду за государственную измену. Ей оставалось только гадать, ждет ли ее участь Джейн Грей или оттяпают голову, как матери. Но Мария ее все-таки пожалела. Пощадила без всяких причин, просто по-родственному, вспомнила, что сестра, как и она, бедствовала, росла сиротой. Освободила ее из тюрьмы, вернула ко двору, только держала при себе, под надзором.

Но потеря Кале, давнего плацдарма Англии на континенте, дала оппозиции прекрасный предлог раздуть возмущение. В 1558 г. начался очередной мятеж. Королева имела все основания не доверять своим военачальникам, решила сама возглавить подавление. И подавила бы запросто! Большинство подданных горой встало бы за нее. Но, выступив в поход, она внезапно скончалась. Официальная версия — от болезни. Однако все обстоятельства свидетельствуют, что ее отравили. Уж очень гладко все сошлось. Мятежники не имели никаких шансов на успех — и вдруг стали победителями. А в Лондоне заговорщики во главе с Уильямом Сесилом уже сорганизовались и ждали. Как только узнали о смерти королевы, сразу захватили дворец и возвели на трон Елизавету. Реджинальда Пола, как нетрудно догадаться, казнили за «государственную измену». А место главного советника при новой королеве занял Сесил.

Ну а пока англичане устраивали разборки между собой, французы, испанцы, итальянцы, фламандцы, немцы все еще резались друг с другом. Успеха не имела ни одна сторона, крепости переходили из рук в руки. Люди, измученные несколькими годами войны, сами переставали понимать, за что воюют. В конце концов, миротворцем выступил папа Павел IV. Причем он сделал для этого весьма оригинальный ход. Обратился с личным посланием к… Диане. Римский первосвященник писал к шлюхе! По сути признавал ее важным лицом в европейской политике, равной с коронованными особами! Написал, что его долг пастыря — призывать королей к миру, «и это также долг тех, кто имеет власть над монархами или же их расположение» [12].

Диана была настолько польщена, настолько возгордилась, что поспешила доказать — да, она имеет власть над королем. Надавила на Генриха, и он сразу согласился подписать мир. Хотя условия ему навязали самые невыгодные, просто позорные. Он отдал три провинции на севере, все завоеванные земли в Италии, Ниццу, Савойю, остров Корсика. За столь важную услугу победители даже сделали персональное исключение Диане. Сохранили ей в Италии маркизат Кротон, графство Катанцаро и еще ряд владений, которые она успела получить от венценосного любовника. Но вскоре оказалось, что фаворитка потеряла гораздо больше…

Договор дополнялся двумя браками. За овдовевшего Филиппа II Генрих выдавал свою дочь Изабеллу, а за герцога Савойского — сестру Маргариту. Это позволяло не только скрепить мир, но и сохранить хорошую мину при плохой игре. Во Франции объявлялось, что война была вполне успешной, а утраченные территории отдавались в качестве «приданого». Испанский жених приехать к вчерашнему врагу остерегся, его заменял герцог Альба. Это, кстати, был любопытный европейский обычай, «брак по доверенности». Заместитель жениха венчался с невестой, держа в руке доверенность, заверенную нотариусом. А потом символически разыгрывалась брачная ночь. Молодую укладывали в постель, заместитель входил в спальню, предъявлял доверенность, снимал сапог, засовывал босую ногу под одеяло и касался ее ноги. С западной юридической точки зрения брак считался свершившимся.

В честь заключения мира и свадеб были устроены пышные празднования, в том числе рыцарский турнир. В нем решил поучаствовать Генрих II. А во время поединка у графа де Лоржа сломалось копье, обломок попал под забрало короля, выбил глаз и вошел в мозг… К раненому срочно вызвали знаменитого хирурга Амбруаза Парэ. Он потребовал привезти из тюрьмы и умертвить четверых заключенных, провел на трупах эксперимент, нанеся им такие же раны, вскрыл черепа и пришел к выводу — Генрих безнадежен. И вот тогда-то в свои права вступила Екатерина Медичи. Конечно, Диане Пуатье могло прийтись очень худо. Но огромный вес в государстве набрали ее друзья, Гизы. Они занимали ключевые посты в армии, в церкви, конфликтовать с ними было опасно. Поэтому Екатерина удовлетворилась тем, что вчерашняя всесильная дама раболепно ползала перед ней и просила прощения. Королева даже сохранила ей значительную часть состояния, но сослала ее в загородный замок: доживать свой век тем, кем она и была — состарившейся и вышедшей из употребления продажной бабой.

«Цивилизованные» авторы XIX–XX вв. постарались опошлить и исковеркать не только фигуру первого царя. Нет, они исказили все прошлое нашего народа. Изобразили его жизнь темной, нищей, забитой, беспросветной. Даже непонятно становится, как же вообще люди выдерживали в таких условиях? Впрочем, те же авторы подсказывают, как выдерживали, представляя русских людей скотоподобными, без всяких запросов — духовных, эстетических, материальных. Дескать, покорно влачили жалкое существование, не подохли с голода, и на том спасибо. Почитаешь, например, господина Костомарова, везде подчеркивается грязь, вонь, грубость. Какое убожество по сравнению с жизнерадостной Францией, мудрой и благополучной Англией! А особенно досталось в подобных трудах женщинам. Оказывается, «русская женщина была постоянною невольницею с рождения и до гроба». Ее держали взаперти, не позволяя никуда выходить. Мужья избивали жен плетью, розгами, дубинами [58]. По названию известной книги XVI в. слово «домострой» стало ругательным, поместилось где-то рядом с «черносотенством» и «религиозным мракобесием».

В общем-то здесь прослеживается четкая закономерность. Если западные авторы всегда стремились приукрасить и отлакировать свое прошлое, то отечественные западники поступали наоборот. Причем старательно закрывали глаза на то что творилось в обожаемых ими европейских странах. Иначе увидели бы совершенно противоположную картину — западную грязь и убожество. Мы уже рассматривали ряд примеров, насколько «рыцарски» относились за рубежом к женщинам (даже к королевам), но можно привести и другие. Так, Лютер поучал, что «жена обязана неустанно работать на мужа, во всем ему повиноваться». В популярной книге «О злых женщинах» утверждалось, что «осел, женщина и орех нуждаются в ударах». Известный поэт Реймер фон Цветтен рекомендовал мужчинам «взять дубинку и вытянуть жену по спине, да посильнее, изо всей силы, чтобы она чувствовала своего господина». А британский писатель Свифт доказывал, что женский пол — нечто среднее между человеком и обезьяной.