Светские преступления - Джейн Стэнтон Хичкок

Я объяснила, что уже договорилась с адвокатом о встрече.

— Вот послушай, каков сценарий. Ты — Моника де Пасси, французская графиня. Недавно ты обручилась с одним чересчур крутым адвокатом по имени Нейт Натаниель. Пока ясно?

— Вполне.

— Этот самый Натаниель недолюбливает, но очень уважает того адвоката, с которым я договорилась о встрече. Так вот, причина, по которой ты решила к ней обратиться…

— Постой-ка! — встрепенулась Олива. — Что значит «к ней»? Выходит, адвокат будет женского пола?

— Именно так, и зовут ее Патриция Маккласки. Она тоже из крутых, очень умная, так что сделай одолжение, будь осмотрительнее.

— Чего-чего, а осторожности мне не занимать.

— Миссис Маккласки думает, что ты хочешь обсудить с ней специфику брачного договора в Америке. В конце концов, это естественно: ты — француженка, жених — американец… ну и прочее. Так вот, когда ты там окажешься, сначала дай ей возможность высказаться и ни в коем случае не перебивай. Пусть себе вводит тебя в курс дела на здоровье. Ясно?

— Вполне.

— Подлинная цель твоего визита — поставить подпись под завещанием, но миссис Маккласки об этом не подозревает. Этот вопрос должен встать в ходе вашего разговора, причем пусть она сама натолкнет тебя на эту мысль. Что-то вроде: «Надо же, а я и знать не знала… я как раз собираюсь в дорогу… жизнь чревата сюрпризами, и не всегда приятными… надо бы составить пробный вариант завещания… спокойствия ради… а нельзя это сделать прямо сейчас?!» И так далее в том же духе, а главное, с французским акцентом и парой-тройкой очаровательных обмолвок вроде bien sur и pardon. Как думаешь, справишься?

— Сладкая моя, да ведь это сущая ерунда по сравнению с тем, что мне приходилось вытворять!

— Раз так, остается обсудить одно маленькое обстоятельство. Ставить подпись сама ты не будешь.

— Это как?

— Ни в коем случае! — сказала я с напором. — Придумай какую-нибудь причину, по которой в данный момент не владеешь рукой.

— А вот это мне уже не ясно — не только вполне, но и на сотую долю.

— В Нью-Йорке действует закон, по которому можно и не подписывать завещание самому, достаточно в присутствии свидетелей дать адвокату словесное распоряжение к подписанию. Именно это тебе и предстоит. Как опытный адвокат, миссис Маккласки обязана знать этот закон, но если нет, дай задний ход, и позже мы попытаемся с кем-нибудь другим. Согласна?

— Согласна, но что, если эта Маккласки начнет расспрашивать меня о Натаниеле?

— Справедливо! Раз уж ты явишься обсудить брачный договор, могут возникнуть вопросы… — Я по привычке начала думать вслух. — Так, что такое Нейт Натаниель? Нечто среднее между Робертом Редфордом и Тедом Банди. Непобедимое обаяние снаружи и замашки палача внутри. Не то чтобы стоило рисовать его таким… вообще не нужно вдаваться в подробности. Будь уклончивой и старайся перевести разговор с личностей на общую картину. Насколько брачный договор защищает интересы женщины? Сделай вид, что тебя одолевают сомнения, и постоянно подчеркивай, что как раз поэтому твой визит должен остаться тайной от жениха. Ясно? Не имея возможности обсудить с ним ваш разговор, она не сумеет прощупать его позицию. Очень кстати то, что эти двое не выносят друг друга.

Глаза Оливы сузились, губы изогнулись в ехидной усмешке. Тщетно я старалась сохранить бесстрастное выражение. Эта женщина слишком много повидала, чтобы доверчиво проглотить выдумку насчет шутки, пусть даже злой. Быть может, уже в первый день она поняла, что я замышляю. Я окаменела в ожидании того, что Олива потребует увеличить вознаграждение. Но она воздержалась от этого, а я еще больше занервничала.

— Это прозвучит нелепо, я знаю, — осторожно начала я, — но… могу ли я доверять тебе?

— В каком смысле?

— Ну… например, что ты не донесешь в полицию?

— В полицию?! — Олива засмеялась. — Ну ты и скажешь! На этот счет, сладенькая, ты можешь не беспокоиться. На легавых у меня аллергия. Детектив, и то не могу смотреть — сразу покрываюсь сыпью. Кстати, а если эта дамочка попросит удостоверение личности?

— Чего ради? Наверняка она хорошо тебя знает по фотографиям в газетах. И потом, когда речь зайдет о завещании, вы уже успеете немного сблизиться. Главное, чтобы эта мысль пришла тебе в голову совершенно случайно, под влиянием услышанного. Ни в коем случае не обмолвись, что ты об этом уже подумывала.

— За это не беспокойся. Да и вообще для волнений нет никаких причин. Если хочешь, могу сляпать какое угодно удостоверение.

— Что, сама?!

— Нет, но один тип состряпает его для меня за один вечер. Поверь, это проще простого.

Я поразмыслила и решила, что не стоит искушать судьбу. Связаться с Оливой было само по себе рискованно и не хотелось вводить в игру еще одну темную лошадку.

— Не надо, — заявила я бескомпромиссным тоном. — Если миссис Маккласки вздумает спросить у тебя права, скажи, что держишь шофера. Думаю, дальше она копать не станет.

— Как хочешь, — сказала Олива, с подчеркнутым вниманием разглядывая лак на ногтях.

— Я должна взять с тебя слово, что больше никто не узнает о нашей проделке!

— Да не волнуйся ты так! — Она подняла взгляд. — Я не из тех, кто любит болтать. Ты нервничаешь потому, что первый раз берешься за опасное дело.

Она пыталась меня приободрить, но только сильнее встревожила. Как доверять компаньону, если он постоянно не в ладах с законом? Однако другого выхода все равно не было. Как говорится, когда ничего нет за душой, то и терять нечего. В конце концов, я наняла Оливу не для убийства Моники. Этой честью я не поступилась бы ни за какие деньги.

Когда планируешь убийство, поневоле приходится шевелить извилинами.

По силам ли мне лишить человека жизни? Способна ли я на это, даже точно зная, что не буду поймана?

Я размышляла о нравственном аспекте убийства, его влиянии на человеческую натуру и снова задавала себе извечный вопрос: как буду жить дальше с таким камнем на совести?

На оптовом рынке шел переучет товара. Я считала, ставила галочки, но думала о дяде Лэдди и тете Тилли, которую он столкнул из окна. Из всех родственников он нравился мне больше всего. Он не слишком походил на директора похоронного бюро, скорее на помешанного ученого со сверкающими глазами, высоким лбом и венчиком вечно взъерошенных волос. Дядя Лэдди обожал физику и преклонялся перед Альбертом Эйнштейном. Помню, как-то вечером мы сидели за ужином, и я, раскрыв рот, слушала рассказ о межзвездных путешествиях (его любимая тема). Рассуждая о том, что каждое действие можно описать математической формулой, дядя нарочно опрокинул стакан виноградного сока. На белой скатерти образовалось пятно, похожее на кровь.

— Так вот, Джоли Энн, когда человек будет способен математически описать весь этот акт, от падения стакана до полного высыхания пятна, он будет достаточно разумен, чтобы путешествовать среди звезд. Что скажешь?