Покрова Ахерона - Евгения Витальевна Кретова

доступа и, дождавшись открытия лепестков мембраны, шагнул внутрь. Ксения поперхнулась: – Просто это же уникальное устройство, которое никто никогда прежде не встречал.

Крыж установил короб рядом с шарообразной «молекулой», усмехнулся:

– Преклонение перед прошлым обесценивает настоящее. Не задумывалась об этом?.. – он соединил устройство, подключил короб через разъемы. – Мы ведь много достигли сегодня, не находишь? Но благоговейный ужас перед Ушедшими делает нас слабыми и лишает сил двигаться вперед.

Ксения посмотрела на него с недоумением и опаской:

– Но мы в самом деле слабее их.

– Если это было бы так, то их захват мы бы даже не заметили, как зоихтоники не заметили зачистки, – Крыж цокнул языком, вернулся к работе, закрепил контейнер внутри специального светящегося короба под шарообразным переходником.

– Кстати, зоихтоники это кто или что?

– Живые наноботы… Вроде того. «Зои» живой по-гречески, «хтоник» – монстр.

– Тоже Пауков придумал?

– А кто ж еще? Конечно, Пауков. Я ж говорю – он повернут на науке… и на «Фокусе».

Крыж подключил последний разъем и активировал ретранслятор. От него, минуя шарообразный переходник, вверх, к куполу, вознеслась сине-голубая волна, словно ряд на гладкой озерной поверхности. Яркая сетка бликов замерла на поверхностях, заставив девушку открыть рот от изумления.

– О господи, красота-то какая.

Ей казалось, что она попала в сказочный лес – все вокруг искрилось, переливалось сотнями огней, будто по поверхности скользили тысячи светлячков. Она почувствовала, как Крыж приблизился, замер у правого плеча.

– Вот это и есть наш «Фокус», – прошептал. – Его сердце. Его мозг.

– А вот эти синие огни? Их же не было раньше…

– Это как раз и есть модификация энергоном. На графике у Паукова посмотришь. Там сейчас чудеса творятся.

Она любовалась «Фокусом», пока Крыж сматывал лианиновые провода, закрывал короба и убирал мусор. Неохотно отодвинулась, позволив старпому закрыть отсек. Он поглядывал на нее и улыбался. Ксения почувствовала неловкость, словно он узнал о ней что-то личное, почти интимное.

Хотя ничего такого не было, конечно, но этот детский восторг, который она себе позволила…

«Черт, зря», – подумала она.

Они вернулись к лифту, Крыж нажал на панели кнопку вызова, пропустил Ксению вперед. Девушка вошла в кабину, мрачно поймала на себе его взгляд.

– Хватит пялиться, – раздраженно скрестила руки на груди и прислонилась спиной к стенке лифта.

Крыж усмехнулся:

– Надо больно, – хмыкнул. – Кстати, на тебе не написано, что пялиться нельзя.

Крыж выбрал кнопку жилого этажа, с трудом отвел взгляд с изгиба девичьей шеи.

– Написано, Крыж! Написано. Читай внимательнее.

Парень смущенно потер переносицу.

– Ну зачем ты так? – Пробормотал примирительно, шумно вздохнул. – Ты мне вообще-то нравишься.

– А ты мне нет, представь, – она уставилась на него через плечо. Профиль заострился.

Крыж посмотрел на нее с осуждением, покачал головой:

– Понял, – он облокотился на стену, запрокинул голову. Вопрос вертелся на губах, она чувствовала это. И краснела от неловкости, заранее чувствуя всю нелепость положения. – А чего я тебе не нравлюсь? Рожей не вышел?

Девушка нервно почесала за ухом, провела ладонью по шее. Молчала. С надеждой посмотрела на кнопку – вдруг лифт уже поднял их на этаж и избавит ее от нелепого разговора. Но кабина тянулась вверх непозволительно медленно. Ксении показалось, что она пешком бы поднялась быстрее.

– Что, не ответишь даже? – Крыж прищурился, любуясь тайком ее профилем. Он уже успел заметить, что, когда она сердилась, у нее вздергивался нос, обострялись скулы. И даже уши выглядели сердито.

Крыж ухмыльнулся и закусил губу.

– А ты мне кто, чтобы я перед тобой отчитывалась?! Твоя колымага может подниматься быстрее?

Панель управления пискнула, двери лифта распахнулись. Парень кивнул:

– Уже.

Ксения поймала на себе его лукавый изучающий взгляд, будто он считывал ее неловкость, расшифровал нервозность и смущение.

Застыла, рот приоткрылся от удивления, возмущения и гнева:

– Ты… ты это все подстроил?! Специально, чтобы он едва шевелился?

Крыж скривился, снисходительно хмыкнул. Сунув ладони под мышки, прислонился плечом к стене кабины:

– Делать мне больше нечего. – Его взгляд цеплялся за ее лицо. Парень с любопытством поглядывал на уголок татуировки, выглядывавший из-за воротника. – Я, если что, свою работу выполняю, пока некоторые на лифтах катаются и на экскурсии ходят…

– Дурак! – она вырвалась наружу, стремительно побежала прочь.

Крыж выглянул из кабины, с интересом посмотрел ей в след. Рассеянно растрепал волосы на макушке.

В сердце томилось что-то неведомое, не имевшее пока ни названия, ни определения. Оно искрилось бенгальским огнем и заставляло улыбаться.

«Интересно, что за татушка» – ему представилась небольшая бабочка или цветок. Наверно, по плечу чуть выше ключицы, где не так больно колоть.

Он мечтательно прищурился.

Сунув руки в карманы брюк, неторопливо направился к ай-ти зоне – надо в самом деле, разобраться, что там за 36 гигов Теон унес с Коклурна, да и отладку систем надо завершить.

* * *

Нирих любил такие вечера: все налажено, отлажено, настроено и проверено. Все работает идеально. Настолько идеально, что можно посидеть на камбузе с парнями, выпить по фляжке клириканского эля, порадоваться за Троо́гра, у которого вчера родилась дочь, посмеяться над байками Идри́са – все знали, что он привирает, но как, подлез, с каким азартом.

– Я честно вам говорю, – ржал Идрис и сверкал глазами.

Нирих снисходительно похлопал парня по плечу, захватив фляжку, направился в рубку – проверить перед окончанием смены дежурных, выдать распоряжение вступившей на дежурство смены, на всякий случай проверить вехи и маячки.

Мембрана мягко сомкнулась за его спиной, пропустив внутрь тесного помещения – гигантские демоэкраны по стенам, освещенные бледно-синим рабочие мониторы, панели управления и интерактивные табло. Весь сектор как на ладони.

– Ну что, все спокойно? – спросил, подходя к операторам.

– Да, без изменений, господин Нирих, – дежурный кивнул, планово переключился на другую частоту.

Щелчок.

Шипение.

Щелчок. Сквозь шипение отчетливо проступило «посмееш-шь».

– Что это? – Нирих остановился, оперся на спинку операторского кресла и склонился к панели. – Дай реверс.

Явственное «посмеешь» с присвистом на клириканской волне.

– Кто в квадрате сейчас?

Дежурный сверился с базой:

– Борт 56-12 вышел на траекторию транзакции на Фати́му. Согласно путевому листу, личный борт посла Тругра́на следованием Клирик-1 Фатима. Окно на 18-58.

– Запроси связь, узнай, все ли у них нормально? – Нирих распрямился, сделав последний глоток, закрутил фляжку и сунул в боковой карман на брюках.

Он наблюдал, как оператор вызывает по интеркому транспорт, видел, как маячок запроса не разгорается зеленым – сигнал не принимают.

– Давай аварийный протокол, – подсказал Нирих.

По инструкции, конечно, надо было сделать повторный запрос по резервному каналу, но чутье подсказывало, что это не тот случай.

В самом деле – от неожиданности операторы вжали головы, когда из динамиков раздалось:

– Помогите! Я задыхаюсь!

Команда среагировала мгновенно.