Дикие цветы - Хэрриет Эванс

– Прости, что мы не пришли, дорогой Энт. Мы были дома, но мне следовало прийти.

– Что случилось?

Он осмотрелся вокруг. Чувство эйфории ослабло, и он впервые заметил, какой беспорядок царил в гостиной. На полу валялись два разбитых вдребезги стакана, погнутые и сломанные очки тети Дины лежали на книге, выглядевшей так, будто ее топтали ногами. Диванные подушки кто-то разбросал, а огромный деревянный радиоприемник повалился набок и прерывисто шипел в пространство. Все коробки были открыты, а их содержимое вывалено на пол.

Дина ничего не говорила. Энт бросился к книге и поднял ее очки.

– Тетя Дина, – сказал он, подав их ей, и увидел капли крови на старых потрепанных диванных подушках.

– Что это такое? – спросил он. – Вы порезались?

Больше всего его пугала ее неподвижность – она застыла, как ледяная скульптура.

– Что произошло? Что вы сделали?

Наконец, она ответила:

– Она обманула меня. Она пыталась заставить меня, но я не поддалась. – Она посмотрела на него. Лицо ее выглядело изможденным и несчастным. – Мы поругались.

– Из-за чего?

– Из-за правды. Я больше не могу. Ты должен простить меня, Энт, я тебе лгала. И я лгала… – Она вытерла нос рукавом, совсем как ребенок. – О многих вещах…

– Вам не за что извиняться, тетя Ди… – Он подошел к ней и сел рядом, обняв ее за худые плечи. Ее бесформенная блузка цвета хаки была покрыта въевшейся грязью. Она всегда спустя рукава относилась к стирке и личной гигиене, но с недавних пор даже он, мальчик-подросток, понимал, что от нее слишком сильно пахнет.

– А где Дафна? – спросил он, морща нос. – Почему бы нам не отметить…

– Она уехала в Лондон. Она… она злится на меня. Я не сделала то, о чем она меня просила. – Ее плечи затряслись. – Она говорила, что это в последний раз, а потом просила снова и снова…

– О чем вы? – Энт прикусил палец и смотрел на Дину, видеть ее такой расстроенной было невыносимо.

– Я… я допустила ошибку. Сыграла вдолгую и проиграла. Пожалуйста, Энт, дорогой… – Она прервалась и прижала дрожащую руку ко рту, пытаясь сдержать всхлипы. – Не надо, не сейчас.

Она оттолкнула его и побежала вниз по лестнице, сотрясая шагами весь дом. Входная дверь захлопнулась от внезапного порыва ветра, и он остался один в кромешной темноте.

Глава 23

В день свадьбы Бен проснулся в пять утра и понял, что заснуть снова не сможет. Он лежал в своей детской спальне, оклеенной обоями в зигзагах пастельных цветов и завешенной истрепавшимися плакатами Дэвида Боуи и Роджера Мура в «Живи и дай умереть», слушая, как голуби воркуют в парке Марбл-Хилл, и вдыхая далекий, но отчетливый запах осенней сырости с реки. Наконец он встал, еще полусонный, и выглянул в маленькое окно. Утро было солнечным, и он вспомнил, что именно в такие осенние дни, как этот, река в полную силу раскрывала свое великолепие.

Бен полежал еще немного, размышляя, что нужно сделать сегодня. Он, как и его родители, отлично знал, что Мадс очень болезненно, на грани с истерикой, переживает малейшие изменения привычного жизненного ритма. Большие скопления людей повергали ее в ужас, но он не понимал этого до тех пор, пока они не начали выходить из дома в Бристоле. Этот новый мир совсем не походил на бухту Уорт, где повседневная жизнь текла относительно спокойно: его родители, как он теперь понимал, обладали замечательной способностью создавать иллюзию того, что все идет гладко – не важно, насколько плохо обстояли дела на самом деле. Ему пришлось отвергнуть их заботу и отстраниться, чтобы понять, насколько сложный они проделывали трюк.

В многолюдных студенческих пабах или на концертах Мадс была бледна и молчалива, хоть и пыталась сделать вид, что все хорошо.

– Я в восторге! – восклицала она, подпрыгивая с усиленным энтузиазмом среди затянутых в кожу волосачей и улыбаясь во весь рот. – А как ты, Бен? Правда ведь тут отлично?

Вместо ответа он брал ее за руку и обнаруживал, что та холодная и липкая.

Постепенно он понял, что Мадс идет на подобные жертвы ради него-хочет доставить ему удовольствие, позволить и дальше наслаждаться жизнью. Она совершала много вещей, призванных сделать его счастливым. Полный юношеского бахвальства Бен сначала насторожился, но потом растрогался, расценив такое поведение Мадс как привилегию быть любимым ею. Зная теперь больше о ее мрачном детстве, он посчитал чудом тот факт, что она все еще может кому-то доверять.

Увы, долгое время он и Корд были слишком молоды, чтобы понять до конца правду о странной одежде, которую Мадс носила, или о том, почему она была вечно голодной, тощей и грязной. Однажды летом Мадс рассказала ему, как убежала от своего отца, когда Йен Флэтчер оставил кухонное окно открытым. Это случилось сразу после их помолвки, когда они заехали в Бичез перед тем, как продать его. Бен вошел в безликий, убогий дом и увидел то самое окно-размером с лист бумаги А4 – высоко над землей.

– Я залезла на старые книги, чтобы вылезти, – рассказала ему Мадс, когда они стояли на пахнущей сыростью кухне. – Думаю, именно поэтому он и ударил меня, когда я вернулась. Ему не понравилось, что я брала его книги.

– И куда ты побежала?

– В том-то и дело… Я еще не знала вас, поэтому не могла прибежать в ваш дом. Так что я просто бегала взад и вперед по пляжу целую вечность, а потом так устала, что заснула прямо на песке. Утром я проснулась, и все эти семьи пришли на пляж, чтобы играть и веселиться, и все они смотрели на меня, будто я… – Она качала головой, и волосы развевались вокруг ее лица. – …Мусор. Урод. Там была одна мама в красивом цветочном фартуке – она угощала детей грушами, и это выглядело так мило. Она и сама была милой – ну я и улыбнулась ей. Я была вся в песке, и она притянула детей к себе, будто я могла заразить их какой-то страшной болезнью. – Он прижал ее к себе, и у него заболело сердце. – Потом я просто вернулась домой – не знала, как мне еще поступить. Кто мне поверит? Куда я пойду?

– О, бедная… Сколько тебе было лет?

– Семь. Может быть, шесть. – Она задумалась, остановив невидящий взгляд на кухонном окне. – Все дело было в ее лице… Видишь ли, я поняла, что никто мне не поможет. Но потом я нашла всех вас… И тебя… И тетя Джулз вернулась. – Он крепко обнял ее, но она отстранилась. – Мне очень повезло, правда. Я такая счастливица! – Она всегда повторяла это, но он не верил ей ни на йоту.

С первой работой – скромной должностью второго ассистента режиссера комедии, которую предложил ему Саймон, все сложилось удачно, и Бен продолжал поддерживать связь с режиссером даже после окончания съемок. В свободное время он писал сценарии и принимал все без исключения предложения о встречах. Несмотря на юный возраст, он уже твердо знал, что хочет быть режиссером; большие, эпатажные фильмы в духе «Челюстей» или маленькие, проникновенные арт-хаус-картины – он хотел снимать все. По рекомендации комедийного режиссера ему предложили поработать ассистентом режиссера на очень успешном «мыле» производства «BBC Уэльс». Все говорили, что там он получит ценнейший опыт, но это означало, что ему придется переехать в Кардифф на три месяца, и они решили перенести свадьбу на год. Сделав это, Бен обнаружил, что, переключившись на работу и написание очередного сценария, он испытывает огромное облегчение, а Мадс, которая только начала работать инженером-конструктором на заводе «Роллс-Ройс» в Филтоне, призналась в один из их совместных бристольских выходных, что чувствует себя точно так же.