Призраки в горах - Тимур Свиридов

Ответить на слова благодарности Константин не успел. Его машина неожиданно для экипажа со всего маху уткнулась в невидимый барьер. Вертолет тряхнуло. Летчик от сотрясения на какое-то мгновение потерял сознание, провалился в темноту. Очнулся Константин тут же, как ему показалось, в следующую секунду. И не столько увидел, сколько всем своим существом ощутил, что вертолет потерял устойчивость в воздухе, странно заваливается набок, не слушаясь рулей. Как подбитая в полете крупная птица, он все сильнее зарывался носом вперед, готовый вот-вот опрокинуться. Кабина быстро наполнялась удушливым дымом. Он противно царапал горло, затрудняя дыхание, слезил глаза… В наушниках раздавался тревожный выкрик ведомого:

– Сто первый! Сто первый!.. Ответь! На этой же волне Константин услышал взволнованный хриплый голос корректировщика:

– Ракета запущена с восточной окраины кишлака! С восточной окраины!

Елизаров догадался, что слова капитана Бритвина адресованы ведомому и указывали ему на конкретную цель. Константин вцепился в рукоятки. Затаив дыхание, чуть подал вправо. Машина послушалась! Слабо, но послушалась!.. Продолжая заваливаться, вертолет как бы нехотя, с трудом подчинялся летчику, стал отворачивать от кишлака. Появилась крохотная надежда. Константин облегченно вздохнул.

Оглянувшись, он увидел в борту обгорелую дыру с рваными краями. Через нее хлестал холодный ветер. И еще Константин увидел как-то странно привалившегося к борту Мухтара-оглы Ганбарова. Лейтенант уткнулся в свой продырявленный планшет.

– Миша-а! – отчаянно закричал Константин. – Миша!..

Тот безмолвствовал.

Елизаров несколько секунд молча смотрел на штурмана. А мысли его были только о том, насколько возможно дальше отвести машину от вражеского кишлака. Константин понимал, как это ценно для душманов – сбить вертолет и захватить в плен летчиков!..

Мотор натужно гудел, странно чихал, а лопасти с незнакомым клекотом и свистом рубили отчаянно воздух, пытаясь замедлить быстрое падение… И в то же время вертолет, полузавалившись, продолжал двигаться по курсу, уходить от кишлака. Внизу, словно вырезанная из фольги, блестела на солнце лента реки, к ней с обеих сторон сбегали пологие белые холмы. Они и притягивали к себе Елизарова. Его надеждой было только одно: дотянуть, довести машину к реке, к тем пологим склонам холмов…

Винтокрылая железная стрекоза чудом продолжала держаться в воздухе. Откуда брались силы у поврежденного мотора, Константин не знал. Но он ощущал, как свое сердце, его работу. В те тревожные минуты помогал воздушный поток, который вырывался из ущелья. Благодаря ему вертолет то стремительно падал, то вдруг замирал на высоте и двигался к реке. Не падал, а падая, двигался, как бы скользя по наклонной. Может быть, все это вместе взятое и складывалось в одно емкое понятие – мастерство пилота? А мастерство – это искусство, которое учитывает все – от большого до едва уловимого «чуть-чуть».

Елизаров в те минуты особенно не рассуждал. Он действовал. Мозг его работал, как решающее устройство, мгновенно прорабатывающее сложную информацию. И, конечно же, выбирал из множества вариантов самый оптимальный и приемлемый в данной ситуации.

Старший лейтенант видел, как стремительно приближается земля, как все ближе и ближе становятся пологие холмы. В отчаянии он все же надеялся, что ему удастся перемахнуть через реку и приземлиться на другом берегу. А на земле из-за укрытий и дувалов уже выскакивали душманы, с радостными криками и гиканьем устремлялись к реке, к возможному месту падения «шайтан-арбы». Каждый из них хорошо знал, какая сумма вознаграждения назначена за голову командира «шайтан-арбы» и каждого члена экипажа. Елизаров не видел, как два бронетранспортера афганской народной армии на полном ходу устремились наперерез душманам. Не заметил и того, как над ним завис его ведомый и, рискуя быть сбитым, своим огнем преграждал путь торжествующим бандитам.

Перелететь через реку Елизарову не удалось. Вертолет с лязгом и скрежетом боком рухнул на пологий склон. С треском, ломая лопасти, он юзом проскользил почти к самой воде, пропарывая в снежном ковре холма широкую темную борозду. Из-под снега местами торчали метелки засохших полевых цветов.

Два бронетранспортера афганской народной армии, веером разбрызгивая воду, переправились через реку и выскочили на холм, огнем своих стволов преграждая путь душманам.

Елизаров несколько секунд сидел, откинувшись всем телом на пружинистую спинку кресла. Не веря в свое спасение, он испытывал чувство большой благодарности к послушной «железной стрекозе», до конца исчерпавшей все возможности. Потом, с трудом отворив дверцу, подхватил под мышки раненого лейтенанта Ганбарова, вытянул его из вертолета, опустил на землю и потащил подальше от горящей машины.

Положив его на снег, Константин бегом поспешил назад, вскарабкался внутрь вертолета и стал вытаскивать Гуцулова. Потерявший сознание прапорщик оказался тяжелее лейтенанта, хотя оба были почти одного роста.

По земле заскользила тень, ударила тугая струя воздуха, и в уши ворвался знакомый рокот мотора. Подняв голову, старший лейтенант узнал вертолет Рагулина. Винтокрылая машина опустилась неподалеку на галечнике у самого среза воды. Из распахнутой дверцы выглянул сержант с автоматом на груди. Увидев Елизарова, спрыгнул на землю.

– Товарищ старший лейтенант! Раненых к нам!

По берегу реки к упавшему вертолету подбежали афганские пехотинцы. Они помогли сержанту оказать первую помощь, а потом перенесли Ганбарова и Гуцулова в вертолет. Последним по лестнице устало поднялся Елизаров. Оглянувшись, он с сожалением и сочувствием посмотрел на свою винтокрылую машину, беспомощно завалившуюся набок. Из ее распахнутой дверцы и пробоин вырывался пенистыми черными клубами густой дым. Где-то внутри, отсвечиваясь на стеклах окон, уже плясали языки пламени. И еще Константин запомнил, как рывками вращался хвостовой винт…

– Скорее, Костя! – нервно крикнул Рагулин. – Изрешетят и мою машину!

Елизаров сквозь гул мотора отчетливо слышал дробь автоматов, сухие и трескучие винтовочные выстрелы и клекотно захлебывающиеся длинные очереди крупнокалиберных пулеметов.

– Одну минуту, сто восьмой! Одну минуту!

Константин спрыгнул на землю и, пригибаясь под напором воздушной струи, отбежал в сторону и стал быстро рвать метелки сухих цветов, выдергивая их из земли вместе с корнями. С охапкой цветов поспешил к вертолету.

– Ну ты даешь, Костя! – удивленно бросил Рагулин, стремительно поднимаясь вверх.

Набрав высоту, Рагулин развернул машину и метким огнем реактивных снарядов поразил поврежденный вертолет. Елизаров с замершим сердцем смотрел, как превращался в груду горящих обломков его винтокрылый железный друг…

И еще с высоты было видно, как афганские подразделения пехоты при поддержке бронетранспортеров дружно штурмуют засевших в кишлаке душманов.

– Наши летят! – радостно воскликнул сержант Федоров, показывая рукой на тройку вертолетов.

Приземлились винтокрылые машины за кишлаком, поближе к горам, и из распахнутых люков сноровисто выпрыгивали десантники. Они с ходу вступили в бой отрезая душманам отход к ущелью.