С первой леди так не поступают - Кристофер Бакли

Бет сидела на своем месте с серьезным, непроницаемым лицом. Бойс, смотревший телевизор у себя в гостиничном номере, тоже был спокоен. Он не сводил пристального взгляда с Бет.

Судья Голландец сказал:

— Принимая во внимание ходатайство обвинителя о прекращении дела, я…

Бет встала:

— С позволения суда, ваша честь, обвиняемая по данному делу хотела бы сначала сделать заявление.

А, черт, подумал Бойс.

— Я собирался вынести постановление относительно ходатайства обвинения, — сказал судья Голландец таким тоном, словно имел в виду: «Если вы сядете и помолчите, миссис Макманн, через три минуты я отпущу вас на все четыре стороны».

Сэнди Клинтик посмотрела на нее. Весь мир — во всяком случае, более миллиарда телезрителей — смотрел на Бет.

— Я сознаю это, ваша честь. Но обвиняемая хотела бы сделать заявление до того, как вы вынесете постановление относительно ходатайства. — Она добавила: — Чтобы суд был проинформирован в полном объеме.

Судья Голландец откинулся на спинку стула с видом рассудительного человека, вынужденного подчиниться воле безрассудного большинства. Очки начали затуманиваться.

— Прошу вас, миссис Макманн. Приступайте.

— Спасибо, ваша честь. Я… — Она умолкла в нерешительности. — Не знаю, с чего начать, поэтому начну с того, что принесу извинения. Народу Соединенных Штатов. Данному суду. Даже моему адвокату, мистеру Бейлору. За то, что не рассказала правду обо всем, что произошло той ночью.

У Дэна Разера наконец-то начался приступ кровотечения из носу, назревавший десятки лет. К счастью, это удалось утаить от телезрителей.

Глаза судьи Голландца в последний раз скрылись за густым туманом очков.

— Не в последнюю очередь, — продолжала Бет, — я извиняюсь перед Секретной службой Соединенных Штатов и Федеральным бюро расследований. От моего имени против них были выдвинуты ужасные обвинения. Моральная ответственность за эти обвинения целиком лежит на мне — а не на мистере Бейлоре, — и настоящим я от них отказываюсь.

Бет потупилась, сглотнула и продолжила:

— Той ночью я бросила в президента… предмет, имеющий историческое значение. Плевательницу.

Весь зал пришел в смятение.

— Более того, я швырнула ее изо всех сил. Это произошло в минуту эмоционального… Впрочем, к черту все это… прошу прощения, ваша честь. Он привел меня в бешенство. Я знала, чем он занимался. И если бы я его убила, не могу сейчас сказать с уверенностью, что в тот момент сожалела бы об этом.

Она продолжала:

— Но я почему-то была уверена, что не убивала его. И эта уверенность ни на минуту не покидала меня во время расследования и… — она вздохнула, — …последующих событий. Я не нахожу объяснения этой уверенности. И не нахожу оправдания тем обвинениям, которые были выдвинуты в мою защиту.

Внезапно Бет приложила руку к животу и поморщилась.

— Мистер Бейлор, искренне веривший в мою невиновность, защищал меня в меру своих способностей. А Бойс Бейлор наделен блестящими способностями. Сейчас он оказался перед угрозой тюремного заключения и крушения карьеры. Если мой неоплатный долг перед американским народом хоть немного возрос, так это за счет долга перед ним. Ибо без неоднократного вмешательства мистера Бейлора, пусть даже проявлявшего порой излишнее рвение, результат этого судебного разбирательства вполне мог бы оказаться иным. Возможно, если взвесить все «за» и «против», это было бы только к лучшему, по крайней мере для народа страны. Как бы там ни было, теперь данному суду известна вся правда о том, что произошло той ночью в Белом доме. И суд сможет вынести такое постановление, — закончила Бет, садясь, — которое сочтет справедливым.

Сев, она положила руки на колени.

В зале воцарилась тишина. Молчали даже словоохотливые телекомментаторы.

Наконец судья Голландец снял очки и откашлялся. Он посмотрел на секретаря суда, затем на Бет. Несколько томительных секунд он колебался, потом заговорил:

— Ходатайство удовлетворяется.

Он повернулся к присяжным:

— Присяжные свободны. От имени народа Соединенных Штатов мне бы хотелось выразить вам благодарность за работу в столь трудных, на мой взгляд, условиях.

Затем он сказал:

— Судебное заседание объявляется закрытым, — и ударом судейского молотка ознаменовал окончание процесса тысячелетия.

За пять дней до намеченной даты начала судебного процесса «Соединенные Штаты против Бойса Бейлора и др.» — процесса, который, по мнению большинства судебных обозревателей, обвинение должно было выиграть, «легко забросив мяч в кольцо», сообвиняемые Бойса, Фелисио Андалус и Рамон Мартинес, сбежали из федерального центра предварительного заключения в Фэрфаксе, штат Вирджиния, — во время игры в баскетбол с другими заключенными. Это поставило правительство в крайне затруднительное положение и привело к отсрочке начала суда над Бойсом.

С точки зрения Бойса, отсрочка была вполне уместной, поскольку у него появилась возможность быть рядом с Бет во время родов. Ни об одной беременности не было так много репортажей в прессе с тех пор, как фотография некой обнаженной актрисы с огромным животом появилась на обложке журнала «Вэнити фэр». Их дочка, Ильза Тайлер Бейлор, весила шесть фунтов десять унций, точно столько же — факт, который подчеркнула газеты «Вашингтон пост», — сколько и пресловутая серебряная плевательница Пола Ривира. Непринужденно беседуя с репортерами у входа в больницу, Бойс пребывал в достаточно благодушном настроении, чтобы выразить надежду на то, что его новорожденная дочь скоро прибавит в весе и тогда ее мать не сможет ею в него бросаться.

Следствие по делу о побеге Фелисио и его компаньона не дало результата. Они попросту исчезли.

Однажды вечером, когда Бойс убаюкивал новорожденную дочь, у него зазвонил телефон. Выслушав рассказ Фелисио, он, в свою очередь, позвонил одному знакомому репортеру. Репортер уже получил две Пулитцеровские премии за журналистские расследования, но был отнюдь не прочь стать обладателем третьей. Вооружившись информацией, которой с ним соблаговолил поделиться Бойс, он принялся за дело и через полтора месяца, накануне вновь назначенной даты начала Бойсова процесса по делу о сговоре с целью оказания давления на присяжных, опубликовал первую из серии статей — основанных на сведениях из некоего надежного, хотя и анонимного источника, — где утверждал, что Фелисио Андалус уже давно является агентом Центрального разведывательного управления США. Более того, именно ЦРУ устроило ему и мистеру Мартинесу побег из следственного изолятора. ЦРУ изо всех сил старалось не допустить, чтобы один из самых ценных его агентов, к тому же буквально напичканный секретной информацией об операциях Управления в Латинской Америке, дал показания по делу, которое должно слушаться в федеральном суде.