Любовь и смерть в Италии эпохи Возрождения - Томас Коэн

помолвке: «Они оба сказали: „Мы хотим пожениться“»804. За этим последовала не одна ночь, когда они занимались сексом, что она терпела, ибо, коль скоро обещания даны, секс – это почти в порядке вещей.

После этого он тайно приходил не знаю сколько раз, чтобы спать с Инноченцией, и всегда он говорил, что хочет взять ее в жены. А раз уж он лишил ее невинности, я позволяла ему приходить и спать с ней, ибо я думала, что он женится на ней, как и обещал; да и отец часто встречал Веспасиано и ничего не говорил805.

В своих показаниях Франческа всячески стремилась откреститься от любого активного участия в падении Инноченции. Согласно ее версии, все, начиная с первой влюбленности, происходило по инициативе молодого человека. Когда он попросил ее замолвить за него слово перед Джованни-Баттистой, она отказывалась:

Он попросил меня поговорить с мессером и передать ему, что он хочет взять Инноченцию в жены. Я сказала ему, что не хочу за это браться, но он просил меня об этом снова и снова, и я наконец поговорила об этом с мессером Джованни-Баттистой806.

Перед лицом судьи Франческа старалась, прежде всего, соблюсти свои интересы. Что же до остальных? Хозяину и его падчерице вреда от ее слов было немного: она изобразила Инноченцию добродетельной девственницей, которая, будучи помолвленной, просто поступала как принято. Что до Веспасиано, то она было оказала ему услугу, представив сцену соблазнения, не упомянув уловок и недозволенного насилия, однако затем, обвиненная в сводничестве, переложила вину на молочного сына: «Неправда, будто я подстраивала, чтобы Веспасиано лишил Инноченцию невинности. Он принудил ее обманом, притворившись, что хочет жениться на ней»807. Эти слова тоже перечеркивали усилия самого парня уклониться от свадьбы или выторговать приданое побольше. Свидетельство Франчески подталкивало его к браку как к уже свершившемуся факту, ибо его обещание и последовавшее за ним сожительство связывали его соответствующими узами согласно недавно еще действовавшим нормам канонического права и обычаям. С формальной точки зрения, после решений Тридентского собора 1563 года тайные браки, основанные лишь на частном договоре, были незаконны, но старинные правила продолжали еще действовать808. Указывая на то, что ухаживание было безобидным и не выходило за пределы нормы, а брак был фактически заключен, Франческа пыталась приукрасить сомнительные мотивы собственных действий и печальные результаты своего вмешательства на стороне молочного сына.

Инноченция же держалась в суде с большим самообладанием. 11 марта она дала показания в доме отчима809. Это предварительное свидетельство записано на шести листах и составляет 1246 слов без единого следа того, чтобы кто-либо из судейских прерывал ее речь. Вероятно, молодая женщина произнесла свою речь не на одном дыхании; нотарий мог останавливать ее, чтобы успеть все записать. Во всяком случае, она говорила около пятнадцати минут, и все сама, без чьей-либо помощи. Интересно, что, согласно наклейке на обложке, дело было открыто по инициативе не отчима, а ее собственной; соответственно, она начала свое выступление весьма официально, строгим юридическим языком: «Я приношу жалобу на указанного Веспасиано, так как он силой лишил меня девственности, и я поведаю вам, каким образом это произошло»810. Затем она изложила всю историю четко в хронологическом порядке и со всеми подробностями, завершив ее декламацией стихов своего обидчика. Далее она перешла к заключению: «Вот так Веспасиано, используя Франческу, лишил меня девственности», – и тут, как будто вспомнив еще один аргумент, добавила, что с тех пор испытывает трудности с мочеиспусканием811. После этого Инноченция кратко обобщила важнейшие пункты своей жалобы:

Несколько раз Веспасиано, согласно тому, что он мне говорил, просил у моего отчима моей руки, и он сказал мне, что мой отчим также это сказал [был согласен]. И это было раньше того, как у него был секс со мной. Мой отчим же сказал мне, что не желает отдать ему [Веспасиано] такое большое приданое, какое тот запрашивает. А позднее Веспасиано дал ему знать, что более не желает получить меня в жены, и произошло это после того, как у него был секс со мной. Вот каким образом это произошло.

По каковой причине [Quare]812.

Последнее слово в речи Инноченции загадочно. Оно написано отдельно, ниже текста ее показаний, и продолжается росчерком, обычно обозначающим сокращение. Вероятно, это начало опущенной латинской формулы «по каковой причине я и приношу жалобу». По всей видимости, это помета писца – сама Инноченция, вероятно, никогда не произносила такую фразу на латыни. И все же, принимая во внимание ее ум, образованность и положение ее семьи, она могла быть способна на это813.

Вполне вероятно, что к изложению всех обстоятельств Инноченцию подготовил профессионал. Несомненно, Джованни-Баттиста, для которого на кону стояли его репутация, его состояние, будущее девушки, – был заинтересован в том, чтобы научить ее тому, что знал сам, и, возможно, обеспечить консультации юристов. Мы знаем, что он придавал большое значение показаниям Франчески. Он посетил бывшую няньку детей в доме ее дочери, чтобы побудить ее явиться на суд; кроме того, как мы вскоре увидим, он принял участие в подготовке развязки. Более того, Инноченция в своем выступлении следовала принятым условностям повествования о дефлорации814. Как и большинство утративших девственность, в суде она воспроизвела стандартную историю, включавшую насилие, сопротивление, боль и нанесение ущерба (много дней потом ей было больно мочиться). Как обычно в таких нарративах, она подробно описывала свои телесные повреждения, но обходила молчанием чувства, не имевшие юридического значения. Единственным из типичного дефлорационного нарратива, что было опущено, были те самые простыни, испачканные кровью. Как иногда случалось в повествованиях о совращении, Инноченция направила гораздо более острые стрелы против женщины-предательницы (в данном случае Франчески), чем против мужчины, за которого она еще сохраняла надежду выйти замуж815. Чтобы ее показания выглядели выигрышнее, девушка, быть может, немного приврала. По ее утверждению, секса было мало, всего одна ночь816. Ох, вряд ли! Ни Веспасиано, ни особенно Франческа никак не улучшили бы свое положение перед судом, признавая, что ночных совокуплений было несколько, как и было на самом деле. Тем самым Инноченция, стремясь возвысить свою добродетель, преуменьшила свою замешанность в начале любовного дела и дальнейшее пособничество в его развитии.

Любопытна логика ее позиции. Чем сильнее Инноченция атаковала бы Веспасиано, тем скорее ее отчим мог сбагрить ему падчерицу по дешевке. Таким образом, ее показания способствовали замужеству, столь