Паломничество Ланселота - Юлия Вознесенская

— Рада. Молитесь только, чтобы на этот раз обошлось без приключений. Вы не забыли еще ваши приключения с макаронами? Помните, чем они закончились?

— Помню, конечно: в конце этих приключений я нашла Бога, Бабушку и Леонардо. Неужели вы считаете, мать Евдокия, что мое путешествие с макаронами плохо кончилось? Да что вы, макароны теперь мое любимое блюдо!

— Ну, положим, к макаронам вас приучил Леонардо, а не ваши приключения. Так что лучше бы без них…

Дядю Лешу провожали жена Лара и дочь, Сандра-маленькая, названная при крещении в честь Сандры Кассандрой.

— Папа, ты вернешься к елке? — спросила Сандра-маленькая.

— К елке не выйдет, дочка. Рождество я буду праздновать с детьми в Бабушкином Приюте. Там много детей, маленьких мальчиков и девочек, а взрослых мало. Я помогу им елку поставить, починю автобус, а потом вернусь к тебе. — И подарок привезешь? — Какой же ты хочешь подарок, Саня?

— Ты говоришь, там много мальчиков и девочек? — Да.

— Вот ты и привези мне какого-нибудь мальчика, хоть самого малюсенького! Так хочется братика!

— Обязательно привезу кого-нибудь персонально для тебя! Если мама не возражает.

— Не возражаю. Можно вообще всех детей разобрать по домам.

— Если Матушка позволит. Мне кажется, она хочет устроить для них приют, чтобы они жили при обители.

— А то они не Матушкины будут, если станут жить в семьях! Мы тут все Матушкины, — пожала полными плечами Лара.

Выехали утром, но, конечно, после литургии, напутственного молебна и плотного завтрака. В горах мело, и джип с трудом пробирался по занесенной снегом дороге сквозь мертвый рыжий лес. Когда спустились ниже, ветер поутих, но картина вокруг стала еще безотраднее.

— Это конец света, спаси нас всех Господь! Да, это уже конец! — шептала потрясенная мать Евдокия, глядя в окно джипа на занесенные снегом поля и руины заброшенных городков и деревень. Ее лицо побледнело и осунулось уже через несколько часов езды по провисшим и обледенелым аквастрадам.

— Мать Евдокия, даже ранней осенью после Долины здесь было тяжело дышать, а что уж теперь говорить, — попытался ее утешить Леонардо, — это нехватка кислорода. Но мать Евдокия покачала головой:

— Дело не в моем самочувствии, хотя мне и вправду трудно дышать, а сердце так и барабанит изнутри по ребрам. Пугает то, что за несколько часов езды мы не встретили ни мобиля, ни человека и не увидели ни одного целого дома. Когда мы уходили в горы, такого не было!

Дядя Леша сидел рядом с нею на заднем сиденье и молчал, насупившись.

— Что молчишь, дядя Леша? — спросил его Леонардо.

— Если бы мы с тобой, Леня, вдвоем ехали, я бы высказался, а так — при монахине и при твоей жене — я уж лучше промолчу.

Давно ли мы с тобой ездили в твой Бергамо за жерновами? И тогда уже кругом разруха была несусветная, будто Мамай прошел, но теперь, знаешь, друг, впечатление такое, будто прошла ядерная война.

— Не Мамай прошел, а Антихрист, — не громко сказала мать Евдокия.

— Как ты думаешь, Леонардо, что в самом деле творится с этим миром? Он ведь расползается прямо на глазах, — сказала Сандра. — Жалеешь, что поехала?

— Да ты что, Леонардо? А кто будет Ланселота уговаривать отпустить с нами детей? Меня-то он знает давно.

— Угу, знает. В основном — по Реальности. "Жила принцесса в замке, а с ней старик король, ей захотелось замуж — король сказал: "Изволь!".

— Леонардо! Если у нас не получится уговорить Ланселота отпустить детей в Долину, я себе голову откушу!

Леонардо уставился на Сандру, выпучив глаза и открыв рот. — Что с тобой? — спросила она. — Пытаюсь представить себе эту сцену. — Какую сцену?

— Умопомрачительную — откусывание собственной головы. Ты что, обманываешь меня со дня нашей свадьбы? У тебя вставные челюсти?

— При чем тут челюсти?

— А как же иначе ты будешь откусывать сама у себя голову?

— Кусачками, друг Леня, просто хорошими большими кусачками, — заступился за Сандру дядя Леша. — Р-раз — и нет нашей буйной головушки.

— А, понял! — кивнул Леонардо. — Я видел подходящие кусачки в хранилище Бабушкиного Приюта.

— Да ну вас обоих, вы спелись! — наконец рассмеялась Сандра — против этой парочки ей было не устоять. А рассмеявшись, она тут же успокоилась.

Но Леонардо и сам видел, что за три месяца, прошедшие со времени их прошлой поездки в Бабушкин Приют, в мире произошли разительные перемены. Леса на горных склонах стояли голые, как будто не было в этом году ни весны, ни лета, и даже с елей и сосен осыпались мертвые рыжие иголки. Воздух был сухим и жестким и почти не насыщал легкие.

— Да, Сандра права: ткань, из которой был соткан наш мир, похоже, полностью износилась, — задумчиво сказала мать Евдокия, ни к кому не обращаясь.

— Вот поворот на Нью-Мюнхен. Давайте подъедем поближе и поглядим, что с ним стало, — предложила Сандра.

— А это не опасно? — спросила мать Евдокия.

— Видите, дороги пустые. Думаю, мы и в городе никого не встретим, — ответил Леонардо. — Давайте заедем, поглядим, что там.

Они проехали Нью-Мюнхен насквозь, не встретив на его улицах ни души. По городу гуляли пыльные смерчи, гоняя с угла на угол жалкий сор. Дома с пустыми глазницами окон до самых крыш заросли вьюнком-быстряком, теперь промерзшим и мертвым; ветер раскачивал черно-зеленые плети вьюнка-мутанта.

В середине города они увидели громадную сухую впадину, заваленную пластиковым и железным мусором, — дно бывшего горного озера. Людей они так и не встретили: если кто-то и оставался еще в городе, он притаился и не вышел на звук проезжавшей машины.

— А климат, похоже, опять изменился, — заметила мать Евдокия. — Когда мы уходили в горы, в этих местах было сыро и тепло, действовал парниковый эффект, а теперь здесь царит сухой леденящий холод. Но солнца все равно не видать, небо по-прежнему подернуто дымкой. Интересно, сколько сейчас градусов ниже нуля, если даже в машине так холодно?

— Не знаю, — сказал Леонардо, — у нас нет градусника.

— Как хорошо, что в Бабушкином Приюте теперь действует паровое отопление, — заметила Сандра. — Я уверена, что у них в доме тепло.

Но Сандра ошиблась. Первое, что они увидели, когда подъехали в сумерках к Бабушкиному Приюту, был дым, столбами поднимавшийся из обеих труб в холодное небо.

Ворота они нашли запертыми, а все ставни на окнах были опущены. Они остановились перед воротами и посигналили.

— Ты только погляди, что тут творится! — удивленно сказала Сандра.

Вся площадь вокруг дома была усеяна черно-серыми тушками мертвых и замерзших ворон. — Неужели это наш Карл так развлекается?

— Ну что ты, быть того не может, — ответил Леонардо и снова посигналил.