Кафе лунатиков - Лорел Гамильтон

– Нет.

Я встала, подтянув к себе телефон и пытаясь думать сквозь броню свинцовой усталости. Как это Ричард смеет говорить таким жизнерадостным голосом?

– Муж Пегги Смитц – Ронни его поймала с другой женщиной. Возможно, что он покупал серебряные пули – продавец его узнал, но не уверен.

На том конце провода наступило молчание. Слышалось тихое дыхание, но и все. Чуть слишком частое дыхание.

– Ричард, говори!

– Если он убил Пегги, мы этим займемся.

– Тебе не пришло в голову, что он может стоять за всеми исчезновениями?

– Не вижу как.

– Почему нет? Серебряной пули достаточно для любого оборотня. Особого искусства не нужно. Нужно только, чтобы этот оборотень тебе доверял.

Еще пауза.

– Ладно, так что ты хочешь сделать?

– Мы с Ронни хотим прижать его к стенке сегодня утром. Теперь, когда пропал Джейсон, нет времени ходить вокруг да около. Ты можешь дать мне пару оборотней, чтобы нагнать страху на Смитца? Может быть, немножко грубой силы откроет нам правду быстрее.

– Я сегодня работаю, и я не могу позволить себе раскрываться перед ним.

– Я не просила тебя прийти. Просто кого-нибудь из вас. Но таких, чтобы выглядели устрашающе. Ирвинг, может, и вервольф, но с виду он не очень страшный.

– Я кого-нибудь пришлю. К тебе домой?

– Да.

– Когда?

– Как можно быстрее. Да, Ричард...

– Что?

– Не говори никому, что мы подозреваем Джорджа Смитца. Я не хочу застать от него лохмотья, когда мы приедем.

– Я этого не стану делать.

– Ты не станешь, но Маркус вполне может, а Райна точно сделает.

– Я им скажу, что у тебя есть подозреваемый и ты просишь подкрепления. Кто он, я им не скажу.

– Отлично, спасибо.

– Если ты найдешь Джейсона раньше, чем его убьют, “спасибо” будет за мной.

– Я возьму с тебя натурой, – сказала я и тут же пожалела. Это было правдой, но после этой ночи – не совсем.

– Договорились, – засмеялся он. – Мне пора на работу. Я тебя люблю.

Я колебалась только секунду.

– Я тебя тоже. Учи сегодня деток как следует.

Он мгновение молчал. Мое колебание он услышал.

– Обязательно. Пока.

– Пока.

Повесив трубку, я стояла еще минуту. Если кто-то бродит по городу и отстреливает оборотней, то Джейсона уже нет в живых. Единственное, что я смогу тогда сделать, – найти тело. Это лучше, чем ничего, но не намного.

Чуть позже девяти утра мы подъехали к дому Джорджа Смитца. Машину вела Ронни, я сидела рядом, а на заднем сиденье – Райна и Габриэль. Кабы меня спросили, я бы выбрала в подкрепление кого-нибудь другого. И уж точно не бывшую любовницу моего кавалера. О чем Ричард думал? А может быть, она не оставила ему выбора. Это я о том, что она сегодня здесь, а не о сексе. О том – я даже точно не могу сказать, что чувствую. Ладно, ладно, могу. Я злюсь. Ну, я тоже когда-то с кем-то спала. Кто живет в стеклянном доме... и так далее. Как бы там ни было, а Ричард дал мне именно то, что я просила: страшных и пугающих оборотней. В следующий раз надо просить конкретнее.

Габриэль опять был облачен в черную кожу. Может быть, это даже был тот самый наряд, в котором я его видела впервые, вплоть до перчатки с металлическими заклепками. Может быть, весь его гардероб – один большой фестиваль кожи. Колец в ушах не было.

А Райна оделась в достаточной степени обычно. В своем роде. У нее было меховое манто до щиколоток – из лисы. Одно дело каннибализм, но носить шкуры своих мертвецов? Это слишком даже для такой психованной адской стервы. Да, конечно, она волк, а не лиса, но я-то не ношу мехов по моральным соображениям, а ей плевать.

Она перегнулась ко мне через спинку сиденья.

– Зачем мы стоим перед домом Пегги?

Пора было выкладывать все начистоту. И почему мне этого не хотелось? Отстегнув ремень сиденья, я повернулась. Она смотрела на меня с вполне доброжелательным лицом. Из своей ликантропской лицевой структуры она состроила высокие скулы и сочный рот. Может быть, планировала сегодня что-нибудь гнусное.

Габриэль перегнулся через спинку, и перчатка с заклепками скользнула по руке Ронни. Даже через замшевое пальто это прикосновение вызвало дрожь.

– Тронь меня еще раз, и я тебе твою собственную руку скормлю! – Она отодвинулась, насколько позволил руль, то есть не очень далеко. Габриэль уже несколько раз за поездку к ней прикасался. Дразнил, не приставал, но все равно это было неприятно.

– Руки слишком костлявые. Я люблю более нежное мясо. Предпочитаю груди или бедра, – сказал Габриэль.

У него глаза блестели даже при солнце, может быть, еще сильнее, чем ночью. Такой у них был светло-серый цвет, что они почти светились. Я уже видела такие глаза, но где – не могла припомнить.

– Габриэль, я знаю, что ты зануда. И я знаю, что тебе до чертиков нравится дразнить Ронни, но если ты немедленно не перестанешь, нам предстоит проверить, какие у твоего тела восстановительные способности.

Он сдвинулся по сиденью ко мне поближе. Не лучшее изменение ситуации.

– Я твой, как только ты меня захочешь.

– Такое приближение к смерти – это и есть твое понятие о сексе?

Ронни поглядела на нас вытаращенными глазами:

– Ты мне обязательно должна рассказать, как провела вечер.

– Лучше тебе не знать.

– Зачем мы здесь? – снова спросила Райна. Она не дала себя отвлечь на Кожаного Красавца. Молодец. Но мне это было не на руку. Она смотрела на меня пристально, будто ничего важнее моего лица в мире не было. Не это ли покорило Маркуса? Многим мужчинам непреодолимо льстит такое нераздельное внимание. Да и всем нам – тоже, не так ли?

– Ронни?

Ронни достала из сумочки фотографии. Это были изображения, не требующие пояснений. Джордж проявил беспечность и не опустил шторы.

Габриэль снова опустился на сиденье, пролистал фотографии, широко ухмыляясь. На каком-то из снимков он громко захохотал.

– Вот это да!

Райна реагировала совсем по-другому. Она не позабавилась, а рассердилась.

– Вы нас сюда привезли, чтобы наказать его за то, что он изменял Пегги?

– Не совсем так, – ответила я. – Мы считаем, что он виноват в ее исчезновении. Если он виноват в одном, он может быть виноват и в других.

Райна посмотрела на меня. Все с той же полной сосредоточенностью, но на этот раз мне пришлось подавить желание съежиться. Гнев ее был ясен и прост. Джордж обидел члена стаи и должен за это расплатиться. Никакой неуверенности не было в этом взгляде – одна неподдельная ярость.