Шпионка в Академии - Ядвига Стелецкая

— Испарения от реагентов, — пожала плечами девушка. — Ничего серьезного, к утру пройдет.

Антуан кивнул.

— Если вы не передумали и все еще хотите узнать о моем наставнике…

— Нет, что вы! Я с готовностью вас выслушаю!

— … то может, вина? Я понимаю, — маг виновато улыбнулся, — что леди больше приличествует предложить чай, но ради него придется беспокоить слуг, а мне бы не хотелось, чтоб они прерывали наш разговор. А вино у меня есть.

Анаис кивнула. Вряд ли после ее зелья алкоголь окажет сильный эффект — слишком холодным и острым, слишком отстраненным от тела ощущался разум. Антуан встал, достал с полки секретера, который Анаис сначала не заметила в полумраке, изящную бутылку достаточно дорого вина. На горлышке болтался простенький амулет, от которого кругами расходилась прохлада. Маг неловко перехватил бутыль, чтобы выдернуть пробку, и девушка обратила внимание, как он странно и неуклюже ее держит.

— Могу ли я спросить, что с вашими руками? — Анаис вдохнула и набралась смелости задать так беспокоящий ее вопрос.

Антуан кинул на нее короткий взгляд и продолжил сосредоточенно выкручивать пробку.

— Спросонья уронил запонки в неостывшие угли, — со вздохом пояснил он, когда пробка, наконец, вылетела. — И полез за ними голыми руками. Достать-то достал, но сами понимаете, — с иронией продолжил он, — наши утонченные ученики и некоторые из коллег не вынесут вида ожогов.

Анаис сочувственно вздохнула. Тихий голосок довольно шипел в голове: вот видишь!

— Я могу приготовить противоожоговую мазь, — предложила она, не сводя взгляда с рук Антуана. — Быстрее заживет. И будет не так вредно закрывать ожоги тканью.

Антуан просиял улыбкой.

— Вы меня спасете!

Анаис немного расслабилась. У нее все равно оставались подозрения, но самый главный аргумент в пользу виновности Антуана, кажется, исчез. Правда, она не будет в этом уверена, пока маг не снимет перчатки.

— Если хотите, я могу осмотреть сейчас ожоги и помочь вам их обработать.

— Не стоит, Одетт, это зрелище не для юных леди, — Маг ловко разлил вино по пузатым фарфоровым чашкам за неимением фужеров, — И простите простолюдина за неподходящую посуду!

— Вряд ли ожоги могут меня шокировать, — усмехнулась Анаис, принимая из рук менталиста чашку. Подозрения снова закопошились с новой силой. — Но как знаете. Давайте вернемся к разговору о вашем наставнике.

— Согласен, — маг уселся в свое кресло, закинул ногу на ногу и довольно улыбнулся. — Самое удивительное в моем наставнике было то, что он учил только аристократов. Сами понимаете, они редко осваивают ремесло, но иногда и среди них находятся либо довольно эксцентричные господа, такие, как Бьянка Мелансон, или младшие сыновья, которым можно и не надеяться на наследство. Что еще удивительнее — сам наставник был из простых мещан, даже из не особо богатой семьи. Я же пришел с улицы, не умея за душой ничего, кроме дара и наглости. Не знаю, почему Филипп согласился меня учить. Может, увидел, что идти мне некуда — либо к нему, либо в Вионну. А может, ему показалось, что у меня какой-то редкий талант.

Антуан грустно улыбнулся, и Анаис вспомнила, что и Виктор, и Лабер отзывались о нем, как об очень посредственном маге.

— Наверно, все-таки второе, — продолжил Антуан, пригубив вино. — Ибо добрым или чутким я наставника назвать никогда не мог. К тому же, я пришел к нему поздно, только в семнадцать лет. — Заметив недоумение Анаис, он пояснил, — Может, вы не слышали, но магов начинают обучать самое позднее в десять лет, а если дар силен, то приходится заниматься еще с ребенком, чтоб он мог его контролировать. Хотя, будем честны, Филипп всегда любил сложные задачи. Помню, через несколько лет после того, как он согласился взять меня, к нему привели юного аристократа, у которого сильный дар открылся в тринадцать. Мы оба тогда удивлялись, как ребенок вообще дожил до своих лет!

— И долго вы проучились?

— Само обучение длилось около шести лет, еще два — я ходил в подмастерьях, пока наставник преподавал в Академии. Потом, как я уже рассказывал, он порекомендовал меня.

— Вы всегда говорите о нем в прошедшем времени, — осторожно и тихо заметила Анаис, так и не притронувшаяся пока к вину, так чутко и внимательно она слушала, — он…?

Антуан вздохнул, слегка поморщился.

— Да, погиб. Почти сразу, как покинул Академию. Подозреваю, это все один из его опытов, — маг нахмурился, снова пригубил вина. — Понимаете, Филипп был одержим идеей бессмертия, считал, что у него слишком много незаконченных дел, чтоб умирать от старости. Правда, искать способ увильнуть от смерти он начал задолго до ее признаков. Одно время возлагал большие надежды на алхимию…

Анаис поморщилась:

— Сложно представить, что меньше поколения назад наука пребывала в таком отвратительном состоянии, что мифы о красной тинктуре считали реальностью! И тратили огромное количество времени и сил, чтоб создать то, что вообще в природе существовать не может!

— Так все-таки это миф? Какая жалость. Одетт, вы лишили меня веры в очередную сказку.

Он шутил, но Анаис все равно смутилась и потупилась.

— Простите…

— Ничего страшного, мне и самому не пристало уже верить в сказки. Возраст обязывает.

Анаис осторожно пригубила вино, оно пахло густо и сладко, рябиной и вишней. По языку словно искорки пробежали, и девушка прикрыла глаза от удовольствия. Больше всего это походило на чары — она всегда ощущала их, как покалывание. Но какие могут быть чары в вине? Скорее, след магии охлаждающего амулета.

— Не только за это. Мне не стоило спрашивать вас о смерти наставника. Я же вижу — вас это расстраивает.

— Как может расстроить воспоминание о смерти любого знакомого человека, — Антуан пожал плечами. — Увы, смерть — это неотъемлемая часть жизни, и со стороны Филиппа было огромной глупостью от нее бегать. Когда мы с ним общались последний раз, он пытался скопировать свое сознание. Для нас, менталистов, разум значит гораздо больше тела, — пояснил он.

Да уж, мрачно подумала Анаис, вспомнив, как Виктор легко влезал в ее тело и еще легче — выдернул в свое: для таких тело — что одежда, сменил и не заметил.

Антуан меж тем продолжал:

— Думаю, Филипп легко пожертвовал бы телом, если б знал, что точно сможет сохранить сознание. Жаль, что у него ничего не вышло.

— Вы в этом так уверены?

— Конечно! Иначе он дал бы как-то о себе знать! Мы были довольно близки с ним, он смог заменить мне отца…

Антуан помрачнел и нахмурился. Кажется, все-таки разговоры о наставнике разбередили его душу сильнее, чем он хотел показать. Анаис поняла, что момента лучше для ее плана, чем этот, уже не настанет. Она встала и отставила чашку на каминную полку, приблизилась к недоуменно вскинувшему глаза Антуану. Присела у его кресла, заглядывая в глаза ему снизу вверх. Ласково и нежно коснулась его ладони.