Драконы Весеннего Рассвета - Трейси Хикмэн

Берем повторил это несколько раз, как молитву. Потом умолк. Друзья сидели неподвижно и молча, и наконец Берем заговорил вновь, но так тихо, что им пришлось нагнуться вплотную к нему. Они начали понимать, что Берем не замечал их и позабыл даже, где все они находились, – память снова вернула его в давно прошедшие времена.

– Я вижу среди развалин нечто прекрасное и удивительное: цоколь разбитой колонны, сплошь усыпанный самоцветами! – В голосе Берема вновь зазвучал благоговейный восторг. – Ни разу в жизни я еще не видал такой красоты! И столько богатства сразу!.. Да как бросить его здесь? Надо взять хоть один камешек… даже один-единственный камешек способен обогатить нас! Мы переедем жить в город, а у сестры появятся женихи! Я поспешно падаю на колени и вытаскиваю из ножен нож… Я уже присмотрел камень, который ну просто невозможно не взять: великолепный зеленый самоцвет, ярко сверкающий на солнце! Он прекраснее всего, что я когда-либо видел. Поддев его концом ножа… – тут рука Берема совершила быстрое движение, – я начинаю выковыривать камень… Сестра в ужасе. Она кричит на меня. Она приказывает мне остановиться. «Это место – священно! – доказывает мне она. – Камень принадлежит какому-нибудь Богу! Не святотатствуй. Берем!..»

Берем тряхнул головой, лицо потемнело от гнева – того, давнишнего гнева.

– Я не обращаю на нее внимания и продолжаю раскачивать камень, хотя и меня пробирает некий холодок. «Если он и принадлежал когда-то Богам, они давным-давно его бросили! – говорю я сестре. – Так же, как они бросили и нас!» Она не слушает…

Глаза Берема яростно вспыхнули, в них появился пугающий блеск. Голос его звучал словно бы откуда-то издалека:

– Она пытается оттащить меня прочь. Ее ногти царапают мне руку. «Остановись, Берем! – приказывает она мне. МНЕ, СВОЕМУ СТАРШЕМУ БРАТУ! – Не смей осквернять принадлежащее Богам! Я не дам тебе!..» Да как ей не стыдно так говорить со мной? Я ведь и делаю-то это больше ради нее! Ради нашей семьи!.. И зачем только она взялась мне перечить! Она же знает, чем иногда кончается дело, если меня как следует взбесить. Словно бы какая-то жила лопается у меня в голове. Я теряю способность думать и ничего не вижу перед собой. «Отвяжись!..» – кричу я что есть мочи, но она опять хватает мою руку с ножом. Лезвие царапает самоцвет…

Теперь глаза Берема пылали настоящим безумием. Карамон на всякий случай потянулся к кинжалу: Берем сжал кулаки, голос его срывался, словно в истерике.

– Я отпихиваю ее… В общем, даже и не особенно сильно… Я совсем не хотел так уж крепко толкать ее, но она падает! Я хочу подхватить ее… но не могу. Я двигаюсь так медленно… слишком медленно… Она падает… ее голова ударяется о колонну… Острый обломок камня… вот здесь… – рука Берема коснулась виска. – Кровь заливает ее лицо, течет по камням… они не блестят больше… И ее глаза – они тоже тускнеют… Они смотрят прямо на меня, но не видят… ничего не видят… А потом… потом…

Судорога прошла по его телу.

– Это страшное зрелище. Оно по сию пору снится мне всякий раз, когда я закрываю глаза. Это как Катаклизм… только во время Катаклизма все рушилось, а тут – созидалось, но каким нечистым и жутким было это творение! Как страшно!.. Земля расступается, и прямо у меня на глазах из нее восстают чудовищные колонны. Из подземного мрака воздвигается храм! В нем нет красоты – от него веет ужасом. И вот я вижу, как обретает живую плоть сама Тьма. У Тьмы пять голов на длинных, извивающихся шеях. Они обращаются ко мне, и в их голосах – холод могилы. «Давным-давно была я изгнана из этого мира, – говорит она мне, – и лишь сила, принадлежащая этому миру, могла впустить меня вновь. Та самоцветная колонна была своего рода дверью – запертой дверью моего узилища. Ты освободил меня, смертный, и за это я подарю тебе то, чего ты возжелал. Зеленый камень – отныне он твой!» Раздается ужасный, насмешливый хохот… Жестокая боль пронзает мне грудь, и я вижу, что зеленый камень врос в мою плоть. В ужасе от явленного мне Зла и от сознания собственного своего преступления я могу только беспомощно смотреть, как темная тень становится все четче и четче. Это драконица!.. Пятиглавая драконица, памятная мне по самым страшным сказкам нашего детства… И тут до меня доходит, что, если она в самом деле вырвется в наш мир, все мы обречены. Наконец-то я начинаю как следует понимать, что натворил. Передо мной – сама Владычица Тьмы, о которой рассказывают жрецы. Изгнанная когда-то великим Хумой, она не оставляла мысли о возвращении. И вот – из-за моей глупости! – она снова будет ходить по земле! Одна из громадных голов тянется ко мне, и я знаю, что вот-вот умру – разве оставит она в живых свидетеля своего возвращения! Все ближе лязгают громадные зубы, но я не двигаюсь с места. Я не могу пошевелиться. Да и не все ли равно?.. И вдруг, совершенно неожиданно, меня заслоняет сестра! Неужели она жива?.. Я протягиваю к ней руку… и рука моя проходит сквозь пустоту. «Джесла!..» – выкрикиваю я ее имя. «Беги, Берем! – кричит она в ответ. – Беги! Она не может миновать меня – пока еще не может! Беги, братик!..» Какой-то миг я еще стою неподвижно… Как может моя сестра остановить Владычицу Тьмы?.. Но вот все пять голов в ярости отшатываются. Их яростные крики рвут воздух. Они в самом деле не могут миновать Джеслу. Я вижу, как силуэт Владычицы начинает меркнуть и расплываться. Она еще здесь, но это не более чем тень. Тень зла. И ее сила громадна. Она снова бросается на сестру… Тогда я поворачиваюсь и бегу. Я бегу и бегу без конца, и зеленый самоцвет сжигает мне грудь. Я бегу, пока не становится черно перед глазами…

Берем умолк. По лицу его струился пот, как если бы он в самом деле бежал несколько дней подряд.

Никто из спутников не произнес ни слова. Казалось, страшная повесть обратила их в камни вроде тех, что окружали черное озеро.

Но наконец Берем судорожно вздохнул. Безумие ушло из его взгляда. Он снова увидел друзей.

– Потом в моей жизни был долгий промежуток, о котором я не помню совсем ничего, – сказал он. – Когда я пришел в себя, то увидел, что постарел – я стал таким, каким вы меня сейчас видите. Сначала я пытался убедить себя, что случившееся было всего лишь кошмарным сном. Но зеленый камень все так же жег мою плоть, напоминая, что все было на самом деле. Я не знал, где нахожусь, хотя, наверное, исходил в своих странствиях весь Кринн. Как хотелось мне вернуться в Нераку!.. Но как раз туда-то мне путь был заказан. У меня не хватало мужества… И я странствовал еще много лет, не зная отдыха и покоя и умирая только затем, чтобы снова ожить. И всюду, куда бы я ни пришел, рассказывали о том, как распространяется в мире зло, и я знал, что происходит это по моей вине. А потом появились драконы и дракониды. Я один знал, что это значило. Я один знал, что Владычица достигла вершины могущества и собралась завоевать мир. Ей теперь не хватает только одного – меня. Зачем я ей?.. Не возьмусь точно сказать. Только мне все время кажется, будто я силюсь затворить дверь, которую кто-то другой стремится открыть… И я устал. Как я устал… – Голос его дрогнул. Он уронил голову на руки: – Скорее бы все это кончилось…

Спутники еще долго молчали, пытаясь постичь услышанное. Больше всего история Вечного Человека напоминала страшную сказку, услышанную в ночи.