Джокер для паука - Василий Горъ

— Забыла спросить. Как там Мерион? У него все в порядке?

— Да… — улыбнулся воин, и, аккуратно сдвинув королеву в сторону, добавил: — Прости. Нам пора… Ольгерд уже заждался…

Развлекательный сериал с рабочим названием «Песни и пляски коронованных особ Спаттара» Эол спокойно смотрел минут десять. До того самого момента, когда я, как раз оказавшийся в кадре, задрал брючину и продемонстрировал жене отсутствие эпиляции на правом колене. (Снимал, естественно, Кулич, так как мне, режиссеру, приходилось усиленно рулить процессом). Беата, отрицательно кивнув головой, жестом показала на нижние конечности торгующегося со мной Миниона. А потом, ехидно ухмыльнувшись, в сторону этой же части тела находящегося за кадром оператора. Естественно, спокойно отреагировать на такое коварство я не смог и возмущенно взвыл. Там, в снятом для потомков, фильме…

— О чем это вы переглядывались? — поставив воспроизведение на паузу и мельком посмотрев на экраны внешнего обзора флаера, несущего нас к Аниору, поинтересовался Хранитель.

— Да так, о своем, о девичьем… — начал было я, но моя благоверная, захлопав ресницами, елейным голоском пробормотала:

— Перед началом допроса мы с Глазом поспорили. Он утверждал, что нагнет Чуму без упоминания о возможности взять в заложники его дочь, а я ему не поверила. Как ты видишь, Вовка выиграл. А я, соответственно, проиграла. Вот здесь… — Беата перемотала запись чуть ближе к началу, — Щепкин демонстрирует мне свое колено, как аргумент в пользу того, что целовать я должна именно его. А я намекаю на то, что волосатых конечностей в этой комнате хватает.

— Не понял?! — обалдело уставился на нее Эол. — И на что вы спорили?

— «Проиграешь — поцелуешь в волосатое колено»! — процитировала меня супруга. И, скромно опустив глаза, добавила: — Вот я и пыталась решить, кого осчастливить своей нежностью. Ведь в его формулировке отсутствовал самый важный момент — кого целовать! А когда вокруг такой выбор…

— Клоуны!!! — Хранитель схватился за голову, и, жестом заставив нас замолчать, уткнулся в монитор. И до конца просмотра периодически морщился, видимо, отмечая элементы разыгрываемой нами пантомимы…

Если бы не коварство моей жены, в прошлой жизни явно работавшей адвокатом или государственным обвинителем, я бы чувствовал гордость от проделанной работы. Минион, услышав, что его сын дал согласие короноваться, и что меня, как представителя короля Ольгерда, мало беспокоит легитимность передачи власти в Спаттаре, смертельно побледнел, и сразу же перестал быковать. Как я и предполагал, патологическая подозрительность самодержца сыграла с ним злую шутку — он безоглядно поверил в то, что принц Лодд действительно рвется к власти. И панически испугался за свою жизнь. Забавно — жесткий политик, самодур и тиран, наводивший ужас как на своих придворных, так и на большинство соседей, оказавшись в ситуации, когда от него ничего не зависело, сломался, как китайские противоударные часы при падении с журнального столика! И сразу же принялся вымаливать себе жизнь! Выслушивая аргументы, которые должны были убедить меня продлить его дальнейшее существование, я чувствовал легкое омерзение. Король-воин, лично водивший войска в бой, не должен был так унижаться. И поэтому злился. А Минион, отчего-то решивший, что его аргументы меня не цепляют, все больше и больше становился похож на медузу, выброшенную на раскаленный солнцем песок…

В итоге, озверев от отвратительного зрелища, я дал понять, что согласен с озвученными им условиями, и, счастливый до безобразия король, выторговавший себе жизнь в обмен на добровольное отречение от трона в пользу сына, обессилено забился в угол. И постарался лишний раз не напоминать о своем существовании…

Гораздо больший интерес у Эола вызвала запись второго, более обстоятельного, чем первый, допроса королевского казначея. В этот раз трясущийся за свою ничтожную жизнь Мрайк пел заметно энергичнее. Как Лючано Паваротти. Или, если отталкиваться от тембра его дрожащего голоска, как Робертино Лоретти. Правда, такой же чистоты звучания, как у перспективного когда-то малыша королевскому казначею добиться никак не удавалось, но зато количество выбалтываемой им информации с лихвой компенсировало недостаток вокальных данных. Конечно же, из его рассказов следовало, что виноват в войне между Спаттаром и Аниором кто угодно, только не он. Минион Чума, его тысячники, советники, и даже гнусный тип, подписывающий свои письма псевдонимом Паук.

Услышав прозвище, уже проходившее в категории «их разыскивает милиция», я сразу же сделал стойку. Там, в любительском видео. И вопросительно поднял бровь. Обрадованный моим интересом финансист тут же принялся обличать своего внештатного советника по внутренней и внешней политике. И уделил этому добрых двадцать минут.

Паук, фигурант одного из Пророчеств Эола, для Мрайка был лицом виртуальным. Его «советы» доставлялись финансовому воротиле голубиной почтой. А каждое из писем являлось детальнейшим образом проработанным планом, с указанием времени начала реализации каждого из перечисленных в нем элементов. Перспектива материального возмещения будущих трудов Мрайка, а, главное, увесистые мешочки с золотом, полученные авансом, не смогли оставить больного жаждой наживы финансиста равнодушным. И он, конечно же, «не смог не пойти на поводу у этого абсолютно беспринципного типа, по которому плачет дыба»…

Нельзя сказать, что казначей не пытался определить личность этого самого Паука: специально обученные люди отслеживали перемещения и тех, кто притаскивал ему очередные тридцать серебряников в полновесных Спаттарских золотых, и тех, кто, доставив очередных почтовых голубей от Паука, забирал пару десятков птиц с личной голубятни Мрайка. Однако толку от этого было немного — соглядатаи либо пропадали без вести, либо возвращались ни с чем. В какой-то момент, решив, что от добра — добра не ищут, будущий олигарх решил забить на поиски и сосредоточился на процессе реализации далеко идущих планов своего виртуального доброжелателя…

Прокрутив этот момент аж два раза, Эол задумчиво посмотрел на меня, видимо, прикидывая целесообразность установки в окрестностях Спаттара противоголубиных ЗРК, а потом пробормотал:

— А ведь ты был прав. Ну, с голубями…

— Я всегда прав. А еще частенько лев…

— «Лев» от слова «левый»? — тут же перебила меня моя несносная супруга.

— От слова «тигр»! А еще…

— …кролик… — захихикала Беата.

Моему возмущению не было предела. Впрочем, высказать ей все, что я думаю по этому (и всем остальным поводам), мне не дали — Эол, жестом заставив меня заткнуться, остановил воспроизведение, и, потыкав в сенсоры на пульте управления флаером, хмуро произнес:

— Мы теряем время. Надо лететь обратно в Спату.

— Зачем? Там все путем! — хором спросили мы с Беатой.

— То, что вы посадили Лодда на трон, я, как ни странно, уже догадался. Пока у меня есть немного времени, надо успеть поставить метки на всех голубей Мрайка и выпустить их на свободу. Спутники я настрою по дороге. Хочется побыстрее выйти на логово Паука…