Похитители душ. Посредник - Полина Каминская

Ну, все, начали прыжок, и капитану можно расслабиться. Удерживать корабль в экранирующем конусе силового поля – дело операторов. Вход завершили успешно – а дальше, как Бог даст. А коли не даст… что ж, не зря же он, Юрий, корпел, оборудуя специальную, личную, капитанскую спасательную капсулу с полностью автономным питанием и системой запуска? А «Стремительный»… его можно и взорвать. Ключ самоликвидатора – вот он, в капитанском брелоке.

Мысль была холодной и четкой. И вновь Юрий ей нимало не удивился.

А что? Вполне здравое соображение. На твоих счетах достаточно денег, чтобы начать солидное торговое дело в Новых Мирах. Надо только улучить момент… «Стремительный» погибнет со всем экипажем, а он, Юрий, спокойно начнет новую жизнь под новым именем – ведь все банковские счета предусмотрительно открыты «под пароль»… Он, бывший капитан-лейтенант, навеки исчезнет из списка живых. А обзавестись новым компьютерным файл-делом при его деньгах не так-то сложно. Месье Понтиви его определенно заждался… А люди, его команда… что ж, на войне как на войне. Они умрут быстро и без мучений. Их семьи получат солидную пенсию…

Он лгал себе. Если «Стремительный» исчезнет в глубоком космосе и ни один корабль не станет свидетелем его последних мгновений, весь экипаж автоматически попадет в категорию «пропавших без вести», не дающую семьям права на государственное вспомоществование…

Юрий замер в кресле, откинув голову и прикрыв глаза. Штурманы и рулевые с уважением поглядывали на командира – ишь, в прыжок ушли, а кэп с мостика не уходит. С ними он, со своей командой. И правильно.

…Нет, сейчас, конечно, он этого не сделает. Не время. Потом, потом, уже после этого боя, когда все так или иначе устаканится и «Стремительный» вновь направят в далекий разведывательный рейд. И там, у какой-нибудь милой планетки, которую мы выберем заранее и соответствующим образом подготовим, все и случится.

Юра улыбнулся. Настроение становилось все лучше и лучше с каждой минутой.

…Следом за «Счастливым» погибла «Керчь». Саша видел ее агонию, видел рвущееся из ракетных шахт пламя – несколько жжаргских плазменных зарядов ворвались внутрь корабля. Катапульты пачками швыряли в пространство спасательные капсулы. И на них коршунами падали стартовавшие с «Ипсвича» истребители. Саша сжег три, но другие, не обращая внимания на потери, с безумной яростью, забыв о контратакующих «Валдаях», гонялись за капсулами, гибли сами – и губили врагов.

Затем настал черед «Изяслава». Его отважный командир, в тщетной попытке спасти гибнущую «Керчь», подошел слишком близко и угодил под концентрированный огонь жжаргских крейсеров. На черной броне эсминца – такой несокрушимой на первый взгляд и такой ненадежной на деле – заалели пробоины. Пытаясь выиграть время, «Изяслав» резко отвернул. И в этот миг его настиг залп с «Конго». Кормовой отсек с двигателями оторвало напрочь, и после этого жжарги уже спокойно расстреляли беспомощный корабельный остов. Несколько спасательных капсул все же успели уйти с гибнущего эсминца – лишь для того, чтобы стать легкой добычей жжаргских истребителей.

«Ну как, нравится? – спросил внезапно Саню мягкий голос. Абсолютно чужой голос. Отчего-то запахло Светочкиными духами – теми самыми, невыветривающимися, с письма. – Нравится тебе это? Даже ты не в силах повернуть здесь все по-своему».

Саша снова покрылся потом – только теперь это был холодный пот страха. Нечто в этом мягком безжизненном голосе заставляло вспомнить Правила Поведения для Испорченных Душ, принятые в преддверии Ада.

Судя по всему, Рэмбо ничего не слышал. Голос обращался к нему, Саше Самойлову, и ни к кому иному. На ум пришла вычитанная где-то, кажется в «Науке и религии», фраза – «падшие духи стараются сбить тебя с пути истинного, внушая уныние и неверие в милость Господнюю. Не говори с ними, не поддавайся их лживым речам! Уповай на милосердие…».

Да! Вот оно – не говори с ними!

Пальцы Саши продолжали затейливый танец на шлемном экране. Он обливался потом в своем летном комбинезоне – и молчал.

«Ты слышишь меня, – с прежней мягкой интонацией продолжал голос. – Но даже если ты не ответишь мне ни единым словом, сказанное мной все равно останется в твоей памяти. Тебе не спрятаться и не отмахнуться. Отчего ты упорствуешь?»

Удачный Сашин выстрел разложил на атомы жжаргский истребитель, безоглядно погнавшийся за одной из спасательных капсул «Изяслава».

«Что ж, будем считать это твоим ответом, – заключил голос. – Но помни – там, за Порогом, для тебя все равно ничего не будет. Ни Света, ни Тьмы, ни даже Сумерек. Только Ничто. Полное, абсолютное, вечное Ничто».

«Я, наверное, брежу!» – мелькнула предательская мысль, и вражий голос тотчас ухватился за нее, как за соломинку.

«Точно. Бредишь. Ты полагаешь, что сидишь сейчас в кабине космического штурмовика, что в окружающем тебя пространстве горят и гибнут русские корабли, с русскими матросами и офицерами, с двуглавыми орлами и андреевскими флагами в кают-компаниях? Отнюдь нет. Ты лежишь на узкой койке в душном кабинете рядом со странным аппаратом, и все, что тебе грезится, – не более чем тонкая игра концентраций нейромедиаторов в твоих синапсах и электрических импульсов в сети аксонов…»

«Стоп! Я ведь и слов-то таких не знаю! – внезапно обретя силы, выпалил Саша, словно бы в лицо незримому собеседнику.

Точно. Как он мог не догадаться раньше? Не знает он, что такое «нейромедиатор», «синапс» или там «аксон». Значит, тот, кто говорит сейчас с ним, существует независимо от его сознания – ух! эк завернул-то! Ну, короче, ясно – раз я сам таких слов произнести не мог, значит, их в меня впихнули извне. Кто, как, почему – уже не важно. Впихнули. И все тут. А это, в свою очередь, значит – есть те, кому что-то от меня нужно, причем нужно именно в этом мире, не на Земле…

Голос замолк, словно смутившись.

Но если в этом мире кто-то может говорить с ним, Сашей Самойловым, вне зависимости от его, Саши, мыслей и познаний – значит… Значит, горящие корабли и гибнущие люди – это всерьез.

Точно заправский истребитель, «Валдай» завалился на крыло, выходя в хвост очередному жжаргу.

Спасательные капсулы с «Изяслава» подбирали «Грозящий» и «Порывистый». И, как всегда, когда кого-то спасаешь, зачастую гибнешь сам. Поневоле застопорив ход, эсминцы превратились в отличные мишени для орудий жжаргских линкоров. Получив по нескольку попаданий, израненные, они выходили из боя – каждый нес почти вдвое больше людей, чем полагалось по боевому расписанию. Михеев приказал им отступить.

Черные оплавленные пятна разукрасили уже и корпус «Ташкента», но лидер пока не сдавался, его огонь не слабел. Правда, все, что он мог сделать, – удержать жжаргов на некотором расстоянии. «Конго» и «Цукубо» разметали «Валдаев», словно медведи пчел. Прицельные линии легли на «Ужасный».

Конец доблестно сражавшегося корабля был страшен. Корпус взорвался изнутри, из огненного облака не вырвалась ни одна спасательная капсула.

Бой был проигран, проигран окончательно и бесповоротно. В строю остались только «Ташкент», три «брата» «Изяслава» да «Беспокойный», уже получивший тяжелые повреждения. На русских кораблях кончались ракеты. Обречены были и «Валдаи» – их корабль-матка давно погиб.