Мистер Капоне - Роберт Дж. Шёнберг

Убийцы вылетели на север в сторону 9-й авеню, затем свернули на запад по 39-й и оставили машину примерно в трех кварталах от начала. Далее боевики дошли пешком до Стейтен-Айленда, сели в ожидавший автомобиль и скрылись в сторону Нью-Джерси.

В брошенной машине полиция нашла обрез помпового ружья, автоматический «Кольт» калибра 45, «Смит-и-Вессон» калибра 38 и автомат без девяти патронов. Автоматный след вел к торговцу спортивными товарами в Чикаго Питеру фон Франциусу (вскоре он сыграет большую роль в истории Капоне). Было установлено, что найденные револьверы относились к партии, закупленной Паркером Хендерсоном в Майами по указанию Капоне и хранившейся в пустующем номере отеля Ponce de Leon. На ременной пряжке Йеля сверкали бриллиантовые инициалы – подарок Капоне ближайшим друзьям.

Соратники устроили Йелю славные похороны в отделанном серебром гробу за $15 000. Кортеж из ста четырех автомобилей был заполнен скорбящими, еще тридцать восемь автомобилей были наполнены цветами.

На одном венке из роз и орхидей была белая лента с надписью золотом, обещающая скорое возмездие: «Они получат свое».

В Майами прокурор округа Дейд, Роберт Тейлор, вызвал Капоне на допрос. Капоне утверждал, что занимается химчисткой в Чикаго, а в свободное время интересуется собачьими бегами в Сисеро.

Партнер Морриса Беккера вернулся в Чикаго в конце июля во время очередной облавы на штаб-квартиру в Metropole. 30 июля он перенес офис на север в отель Lexington, сильно обветшавший (как и Metropole) с открытия, когда там останавливался президент Гловер Кливленд[137] во время Всемирной выставки 1893 года.

«Как, – воскликнул менеджер Lexington, узнав о переезде, – сам Аль Капоне в моем отеле?! Потрясающая новость!» Капоне и его люди заняли пятьдесят четыре номера на третьем и четвертом этажах и, кроме того, разместили в других номерах девушек.

Новая пассия Капоне, сменившая Марсель, девушку из Roamer Inn, поселилась на пятом этаже. Эта несовершеннолетняя гречанка со светлыми волосами была обитательницей его многочисленных борделей. Когда у девушки возникли проблемы со здоровьем, она обратилась к доктору Дэвиду В. Оменсу, который, помимо всего прочего, был партнером Капоне на собачьих бегах в клубе Hawthorne Kennel в Сисеро. Тест Вассермана дал положительный результат, девушка была больна сифилисом. Неизвестно, какое лечение получил Капоне (если оно было вообще). В любом случае было слишком поздно.

Одним из первых посетителей Капоне в отеле Lexington был Фрэнк Дж. Леш[138], глава Чикагской комиссии по борьбе с преступностью. Он родился в семье немецких иммигрантов в 1852 году, окончил юридическую школу Северо-Западного университета, основал собственную фирму и стал юридическим консультантом станции Юнион[139] и всей Пенсильванской железной дороги к западу от Питтсбурга.

Параллельно Леш занимался общественной деятельностью: возглавлял специальный комитет, занимавшийся расследованием фальсификаций на выборах, и барную ассоциацию. Он работал над созданием Комиссии по предупреждению преступности, которую теперь возглавлял.

В свои семьдесят шесть лет высокий, сухощавый, седовласый Леш слыл фанатичным ксенофобом, как охарактеризовал один из современников. «Настоящие американцы не могут быть бандитами, – сказал однажды Леш. – Ими могут быть или недавние иммигранты, или первое поколение евреев и итальянцев, причем евреи являются мозгом, а итальянцы мускулами». Он восхищался методами Муссолини по отношению к мафии.

После крупных беспорядков ананасного праймериза 1928 года Леш, назначенный главным специальным помощником Генерального прокурора штата Иллинойс, пришел к выводу, что один умный итальянец может спасти всеобщие выборы в ноябре от хаоса. Кроме того, Леш хотел поспорить с Капоне о поведении и объяснить, почему «человек его способностей должен быть лучшим американцем». Встреча состоялась в конце августа.

Через четыре года Леш рассказывал Комиссии Сената, что видел двадцать пять или тридцать людей Капоне в отеле, «все смуглые и, вероятно, никто не говорил по-английски». Или не пытались говорить.

Пока Леш рассматривал портреты Вашингтона, Линкольна и Билла Томпсона, висящие на стене кабинета, ребята Капоне не выпускали оружия из рук.

В начале светской беседы Леш поинтересовался у Капоне отношением к альянсу между организованной преступностью и политикой.

– Кто-нибудь из сторон обязательно меня прикончит. В любом случае я этого не увижу.

– Я хочу попросить вас помочь только в одном, – продолжил Леш. – Уберите проклятых итальянских хулиганов подальше от выборов. – Личные кандидаты Капоне проиграли праймериз, поэтому ему было безразлично, чиновникам какой партии, республиканской или демократической, придется давать взятки.

Тем не менее просьба очень польстила Капоне, поскольку лишний раз подчеркивала его влиятельную позицию. Капоне было приятно, и он согласился помочь.

Эту версию Леш представил комитету Сената под присягой. Общаясь в неформальной обстановке с людьми из Академии криминологии Южной Калифорнии, Леш сказал, что Капоне, конечно, мог разобраться со всей Южной частью Чикаго, да и Северная не потребовала бы от него грандиозных усилий, «потому что там одни итальянцы». Что касается ирландских банд на западе, он попросил вмешательства полиции. В ночь перед выборами семьдесят полицейских автомобилей выехали, чтобы задержать бандитов, которые могли вызвать проблемы. Леш охарактеризовал прошедшие выборы как единственные честные за последние тридцать лет.

Незадолго до выборов бруклинская банда Black Hand, в сговоре с набравшимся сил Джо Айелло, заплатила первый взнос по счету, выставленном на безымянном венке Йелю: «Они получат свое». Конечно, они не смогли добраться до Капоне, который летом вернулся во Флориду. И там, и в Чикаго меры предосторожности и верные телохранители делали его практически неуязвимым. Капоне никогда не считал ворон, а Тони Ломбардо представлял более легкую цель. Подростком приехавший в Америку с $12 в кармане, он стал весьма успешным. Тридцатишестилетний Тони Ломбардо был относительно беспечен.

Ломбардо закончил рутинную работу в штабе Unione, на Сауз-Диброн, 8 и покинул офис примерно в половине пятого в пятницу 7 сентября 1928 года, в сопровождении телохранителей Джозефа Ферраро и Джозефа Лолордо. На углу Мэдисон внимание Тони привлекла толпа зевак. Около универмага Boston с помощью блока рабочие поднимали на крышу здания настоящий самолет. Ломбардо и телохранители отвлеклись и не заметили двух человек, маячивших около входа в сетевой ресторан Raklios. Когда Ломбардо проходил мимо этого ресторана, раздался возглас: «Вон он!»