Семь колодцев - Дмитрий Стародубцев

— Ты же сам говорил, чтобы я со всеми подряд встречался, для маркетинга! — вполне логично парировал Вовочка.

— Не совсем так… Ладно. Будем считать первый блин комом! В следующий раз…

— Чего-то мне уже больше не хочется ни с кем встречаться…

— Да брось ты! Отдохнешь, в ванне попаришься… Знаешь, что? Иди-ка домой, отлежись пару деньков, а потом продолжим. С работой уладь. И позвони тем, с кем в эти дни должен был встречаться. Извинись, придумай от-маз какой-нибудь, перенеси встречи.

— Ладно, — нехотя согласился Вовочка. — Отдохну. Позвоню медсестре Ане. Она мне по телефону больше всех понравилась.

— Вот и хорошо! — успокоился я.

После возвращения Веры в Москву прошел месяц. Она жила в моей квартире, мы ездили по магазинам, обедали в ресторанах, отдыхали в театрах и «зажигали» в клубах. Я заставил ее заниматься фитнессом и ходить в бассейн, она посещала косметические салоны. Ее тряпки, приобретенные в лучших магазинах Москвы, вскоре заняли целый шкаф, так что теперь она выглядела так, что любой самец изумленно оглядывался и долго смотрел ей вслед.

Теперь она была, словно последняя модель Феррари, сам соблазн. Этакая молодая, но уже опытная тигрица с острым плотским взглядом, умопомрачительным бюстом и тугой оттопыренной попкой великолепной формы, способная мимоходом задрать любого зазевавшегося зверька.

А уж если она была без меня — целый божий день самого разного рода предложения сыпались на нее со всех сторон. Это ее, впрочем, не только не раздражало, а, наоборот, радовало и развлекало — тешило ее больное самолюбие, в свое время перенесшее столько унижений и надругательств.

Впрочем, несмотря на такой ажиотажный спрос, несмотря на истеричное мужское сердцебиение, звуки которого шлейфом увивались за ней, она, наверное по старой привычке, привитой еще Мозгоправом, всей душой чтила своего щедрого кормильца и любовника, то есть меня, и воспринимала — по-мусульмански — почти как своего хозяина. Она была послушна, преданна, безотказна, в сексе трудолюбива, страстна, а когда мы вместе бывали на людях, все ее беспрецедентное сексуальное обаяние доставалось исключительно моей не очень скромной персоне, что мне несомненно льстило и необычайно вдохновляло.

Та пьяная оргия в моей квартире была напрочь забыта. Петруха и Аля сыграли свадьбу, на которую я под благовидным предлогом не пошел, чтобы не смущать невесту, а лишь с оказией передал подарок. Алексей трудился в Санкт-Петербурге и молился на свою Лолу, которая, в свою очередь, была всецело занята воспитанием подрастающего ребенка. О подружке Веры по имени Валя я с тех пор ничего не слышал — Вера ни с кем не встречалась и никому не звонила, будто единственным знакомым в городе у нее был только я. Что касается Вовочки и Лены, их оргия жизни продолжалась — они пили и гуляли, каждый день меняя собутыльников и компании. Иногда, в самые голодные дни, они вспоминали обо мне, и я подкидывал им от щедрот душевных сотню-другую, хотя больше никогда не приглашал их домой и не пил с ними.

— Я устала так жить. Мне надо что-то делать! — сказала однажды Вера.

Я даже обиделся, потому что вложил неимоверно много усилий в ее беззаботное бытие.

— Как?! Это же полный кайф! — возмутился я. — Посмотри, во что превратила меня круглосуточная работа — кожа да кости! — Она усмехнулась, видимо подумав о моей лощеной ряхе. — Голова кругом идет! Все опостылело! Одни заботы! Ты не представляешь, с каким наслаждением я бы поменялся с тобой местами! Я только и мечтаю о том, чтобы все бросить и сбежать куда-нибудь!

— Ты не понимаешь, — мягко сопротивлялась она. — Я всю жизнь что-то делала. Я просто так не могу — сидеть в этой квартире или разъезжать на такси по магазинам. Конечно, я тебе от всей души благодарна, но…

— Ну знаешь! Что тебе на это сказать… — Я был оскорблен до глубины души. — Хочешь, я куплю тебе машину?

— Я не об этом. Не злись, пожалуйста! — Она ласково-ласково погладила меня по щеке. — На самом деле мне нужны полноценные занятия, которые смогли бы меня увлечь, которым я смогла бы полностью отдаться.

Такие слова, как «отдаться», в устах Веры, какой бы смысл им ни придавался, всегда звучали настолько порочно, что действовали на меня, как красная тряпка на барселонского быка.

— Меня тебе уже не хватает? Потянуло на группеш-ничек? — поинтересовался я шутливо-язвительно.

— Группешничек не помешал бы! — в той же манере отвечала она.

Я вскипел и с трудом удержался, чтобы не выплеснуть наружу всю свою злость.

— Может быть, твою Валю позовем? — сказал я по инерции и сразу понял, что первый же и нарушил священную клятву, данную всеми перед всеми после той ночной оргии.

Вера проглотила комок противоречивых переживаний и поспешила перевести разговор на другую тему:

— Знаешь, рано или поздно ты меня бросишь. Не спорь! Женщины стареют значительно быстрее, чем мужчины, к тому же надоедают. Не будешь же ты всю жизнь меня кормить и содержать, до глубокой старости? А я не хочу остаться у разбитого корыта, без жилья, без денег, без работы!

Я задумался. Ведь я, дурачок, и не подозревал, что в ее голове роятся подобные мысли. Получается, что все мои труды тщетны? Боже! Тварь неблагодарная!

— Прости меня за эти слова! Я знаю, что я — тварь неблагодарная! — сказала она.

Я от неожиданности поперхнулся. Ни фига себе! Она что, мысли умеет читать? Или по моим глазам догадалась?

— Если хочешь, я больше никогда не буду поднимать эту тему, — продолжала Вера. — В конечном итоге только ТЫ! И ради тебя я готова на все! На любые страдания! И плевать, что будет потом! Я все буду делать так, как ты скажешь! Вышвырнешь меня голой на улицу — я только спасибо скажу. Делай со мной, что хочешь, — я твоя!

«Вышвырнешь меня голой на улицу…» Я представил себе эту волнующую сцену и почувствовал щекотку возбуждения.

— Раздевайся! — внезапно потребовал я ультимативным тоном.

Она несколько секунд осмысливала мой приказ и вдруг стала решительно избавляться от одежды. Я нервно закурил.

Она — со свойственной ей в минуты вдохновения игривой пластикой талантливой стриптизерши — стянула трусики и предстала в своем вопиющем телесном совершенстве.

Несмотря на пресыщение последних дней, я похотливо сощурил глаз.

— Возьми сотовый телефон и спустись вниз, на улицу.

Я ожидал изумленного сопротивления и подбирал слова, чтобы перевести все в шутку, но тут она взяла со столика свой мобильник и двинулась к входной двери.

«Постой!» — хотел крикнуть я, но что-то мерзкое в душе меня удержало.

Тем временем она уже лязгнула железными засовами запорного механизма двери. Я услышал приглушенное гудение вызванного лифта.

Вот это да!

На улице замерло влажное весеннее утро. Что-то такое желто-зеленое и голубое с розовым. В воздухе лениво колыхались, рассеивались и вновь возникали дымчато-прозрачные полосы.