Золотой песок - Полина Дашкова

– Сто грамм псилобицина – это примерно тысяча долларов, –сказала капитану Леонтьеву эксперт из отдела по борьбе с наркотиками.

"То есть одна пятая гонорара, который получает сегоднянедорогой киллер, – уточнил про себя капитан. Конечно, с киллерами обычнорасплачиваются живой валютой. Но всякое бывает. А если убийца одноразовый, ктому же сидит на игле, то вполне разумно вручить ему такой вот скромный аванс.Однако если он и правда одноразовый, то его, вероятно, уже нет на свете. Тоесть искать Антосика просто не имеет смысла?

Но, с другой стороны, серьезный профессиональный убийца нестал бы селиться в соседнем подъезде, а если бы и поселился на некоторое время,то уж точно не стал бы там держать оружие и наркотики. Впрочем, если учесть,что на самом деле никаких твердых законов и правил в этой работе не существуети в конечном счете большинство наемных убийц остаются самоучками, то всялогическая цепочка рассыпается".

Он понял, почему так взвинчен. Впервые за его недолгийоперативный век ему пришлось всерьез заниматься совершенно латентным убийством,жертвой коего стал не бандит и даже не бандитствующий бизнесмен, а самый что нина есть мирный, безобидный, очень талантливый человек.

Людей мирных и безобидных редко убивают таким изощреннымспособом, с инсценировкой. Для этого существует специальная порода киллеров,немногочисленная и дорогая. Их называют натуралистами. Они умеют убивать так,что смерть выглядит естественной и невозможно отыскать никаких признаковнасилия. Их услуги стоят очень дорого…

И Леонтьев так глубоко задумался, что чуть не проехал нужнуюстанцию, выскочил в закрывающиеся двери и сразу почему-то побежал, хотя вовсене опаздывал. Галина Ивановна Ракитина, бывшая жена Никиты Юрьевича, ждала егоу себя дома к половине пятого, а было только четыре. В тихом переулке он сбавилшаг, заставил себя успокоиться и сосредоточиться на предстоящем разговоре.

Дверь открыла высокая, довольно полная брюнетка. Крупный,ярко накрашенный рот, выпуклые влажные глаза.

– Его убили, – сообщила она, громко и даже торжественно,едва капитан переступил порог, – я это знаю совершенно точно.

– Почему вы так думаете? – спросил Леонтьев снял плащ иповесил на вешалку.

– Тут нечего думать. Проходите. Присаживайтесь. Я вам сейчасвсе расскажу.

В квартире была идеальная, стерильная чистота. Ни пылинки.Было похоже, что здесь совсем недавно прошел евроремонт, мебели мало, но всяновая, не то чтобы дорогая, однако качественная, удобная, натуральное дерево.Капитан автоматически отметил про себя, что бывшая жена известного писателя,женщина одинокая и безработная, отнюдь не бедствует. Ну и ладно, ну и дай ейБог.

– Тапочки наденьте, пожалуйста, – спохватилась хозяйка,когда он шагнул на лаковый светлый пол гостиной.

– Да, конечно, простите, – капитан вернулся в прихожую, снялботинки, сунул ноги в мягкие тапки. Их было пар десять, не меньше, вспециальном войлочном мешке, который висел в прихожей.

«Как в музее», – подумал капитан, усаживаясь в бархатноепестрое кресло у журнального столика.

– Курить у нас нельзя, – предупредила хозяйка, хотя он и несобирался, сигарет не доставал.

Она уселась напротив, окинула его холодным оценивающимвзглядом, потом глубоко вздохнула, и лицо ее вдруг приобрело весьма печальное,даже жалобное выражение. В больших выпуклых глазах блеснули слезы.

– Это такое горе… – прошептала она, – вы знаете, мы давноразведены, но оставались очень близкими людьми.

– Да, понимаю, – кивнул капитан, – скажите, Гадина Ивановна,когда вы видели Никиту Юрьевича в последний раз?

– Я очень прошу меня не перебивать, – быстрым, одышливымшепотом произнесла она и подняла полную руку, как будто защищаясь, – сначала явсе вам расскажу, что мне известно, а потом вы будете задавать вопросы. Мне такудобней.

– Пожалуйста, – кивнул капитан, – я вас слушаю.

– Я профессиональный психолог, знаю два языка, английский ифранцузский, но не могу найти работу, – начала она, и в голосе ее теперьзвучало нарочитое спокойствие, отдающее внутренней тихой истерикой. – В нашекошмарное время профессионалы никому не нужны. А у меня ребенок. У вас естьдети?

– Нет.

– Но вы все равно меня понимаете. Так вот. Я долго мучилась,пытаясь найти приличную работу, по специальности. Каждый раз неудачно. И воттри месяца назад мне предложили наконец вариант, который показался вполнеприличным, а главное, надежным и долговременным. Организовывалась фирма, тоесть не фирма, акционерное общество с ограниченной ответственностью. Торговлянедвижимостью. Им, разумеется, был необходим психолог. В принципе психолог всемнеобходим, но не все это понимают. Кстати, тот факт, что они это понимали,вызвал у меня большое доверие. Мне предложили не просто должность. Мнепредложили стать одним из совладельцев, то есть сразу приобрести часть акций,причем на очень выгодных условиях. Разумеется, у меня не было необходимойсуммы, и быть не могло. Но возник вариант, который показался мне приемлемым, –она говорила монотонно и как будто спокойно, но, казалось, в любой момент можетразрыдаться.

– Простите, Галина Ивановна, – осторожно перебил ее капитан.– Я все-таки хотел спросить вас, когда вы в последний раз видели НикитуЮрьевича?

– Не надо меня сбивать! – истерика почти вырвалась наружу, вголосе прозвучали визгливые неприятные нотки. – Разве вы не понимаете, как мнесейчас тяжело? Я места себе не нахожу, у меня такая травма. Прошу вас, дайтемне все рассказать. А потом уж задавайте ваши вопросы.

– Хорошо, – кивнул капитан, – если вам будет легче… Я васслушаю, Галина Ивановна.

– Так вот, мне предложили очень выгодный вариант. Сутьзаключалась в том, что вместо денег я просто пишу расписку, будто они взятымною в долг у некой другой фирмы, и эта расписка является как бы моим взносомза часть акций. Мне объяснили, что на самом деле это чистая формальность длякаких-то там официальных инстанций. А расписка представляла собой просто листокбумаги, даже нотариус ничего не заверял. Причем люди, которые мне этопредложили, внушали доверие. Я все-таки профессиональный психолог и уж как-нибудьв людях разбираюсь.

– А можно конкретней? Что за люди? Где и как вы с нимипознакомились? Фамилии, телефоны?

– Они позвонили мне сами. Мои данные есть в компьютере фирмыпо трудоустройству.

– То есть никто вам этих людей не рекомендовал?

– Ну, знаете, если ждать рекомендаций, до старости просидишьбез работы, – она возмущенно передернула полными плечами, – в наше время надохвататься за каждую возможность. Нельзя зевать и ждать каких-то тамрекомендаций. – Ну хорошо, а фамилии?