Черный цвет боли - Эва Хансен

– Анна, они мучают девушек и снимают это?

– Сообразила? – Она чуть пришла в себя. Я с ужасом вспомнила, что так бывает прямо перед смертью. Но может, не только? – Ларс… Ты поняла? Не давай им себя мучить, это будет страшно…

Следом хрип… и все…

Моя давнишняя врагиня, та, которую я ненавидела и мечтала придушить собственными руками, умерла практически у меня на руках. Глаза закрывать не пришлось, от слабости они закрылись сами.

Я сидела оглушенная. Анне даже не вызвали врача, не отвезли в больницу, позволив умереть. Что же здесь за люди?! Нет, это не люди, это звери.

В комнату вошел тот самый качок, что привел меня.

– Ну чё, поговорили?

– Она умерла.

– Черт с ней. Пошли обратно, не то с меня шкуру спустят за тебя.

Я не выдержала, набросившись на него с кулаками, заорала:

– Ублюдки! Звери! Ее нужно было в больницу!

В первое мгновение бандит замер от неожиданности, потом сгреб меня буквально за шиворот, притащил к нашей комнате и швырнул внутрь на пол:

– Сучка! Если б не запрет тебя трогать, ты бы у меня сейчас огребла по полной!

Может, он говорил еще что-то, но на третьем слове последовавшего ругательства я потеряла сознание, потому что стукнулась головой об пол.

Очухалась не скоро, видно получив сотрясение мозга. Во рту привкус крови, губа разбита, голова трещала так, что я с трудом сдержала желание сжать ее руками и попросту раздавить череп.

Вокруг суетились три подруги по несчастью. Увидев, что я открыла глаза, одна из них что-то залепетала. Я уже знала, что Вилте и Габи откуда-то из Восточной Европы, Габи кое-что понимала по-английски, но дальше самых простых фраз и «да» и «нет» не шло. Ее подруга не понимала ничего вообще, только плакала и во сне звала маму. Третья девушка, красивая мулаточка Тина, знала французский, но разговаривала с таким диким акцентом, что уже я понимала с трудом. К тому же нам нечасто позволяли говорить.

Сейчас слова не нужны, мне помогли перебраться на матрас и лечь. Голова сильно кружилась, однако, ощупав себя и попытавшись двигать руками и ногами, я поняла, что переломов нет, только сотрясение.

Да, Анна права, лучше вызвать взрыв бешенства у этих, чтобы прибили сразу.

Я вспомнила то, на что не обратила внимания сразу, Анна сказала: «Лучше Улофа». Значит, Белый Медведь здесь? Мелькнула робкая надежда. Улоф, конечно, сволочь еще та, но мы же с ним знакомы, может, хоть подскажет, как выбраться, или передаст весточку на волю? Ларс ищет меня по всему Стокгольму? Но как найти, если мы черт знает где?

Голова трещала, сосредоточиться никак не удавалось. Габи посоветовала:

– Sleep… sleep…

Она права, нужно попытаться заснуть. Я не знала, как лучше вести себя при сотрясении, но интуитивно чувствовала, что если не посплю, то вообще сойду с ума или начну биться головой о стену, и никто меня не остановит, никакие качки или Улофы.

Устроившись удобней, провалилась в забытье…

Не знаю, как долго пролежала, потому что в нашей конуре не было ни окон, ни часов, чтобы вообще понять, какое время суток и который час. Кажется, приносили поесть, но меня тошнило, есть не хотелось совсем, только немного попила теплой, противной на вкус воды. Вода даже не из крана, в какой посудине она стояла, если воняла затхлостью?

Нужна еще вода, нормальная, но крана в нашей каморке не имелось.

И вдруг я сообразила: меня приказано не трогать, хотя бы пока я могу что-то требовать. Поднялась, несмотря на головокружение, добралась до двери, забарабанила в нее кулаками.

– Чего тебе?

Ну и рожа!.. Очень хотелось ответить: «Чтоб ты сдох!» – но я понимала, что после этого вообще не откроют, потребовала:

– Воды.

– У вас есть.

– Еще нужно! Принеси воды, слышишь?!

Что-то было в моем голосе такое, что урод фыркнул:

– Щас…

– Побольше принеси!

– Ага, бассейн наполню.

Но принес почти ведро, причем из-под крана. Мы были несказанно рады, потому что эта вода не воняла невесть чем.

Мы вдоволь напились, даже умылись, зачерпнув по горсти. Много ли человеку для счастья нужно? Неполное ведро воды на четверых… Поистине, все познается в сравнении.

Я снова задолбила в дверь ногой. Девушки, не понимая, смотрели, как я отбиваю пятку.

– Чего тебе еще?! – Голос у парня злой, даже если бы я вдруг сообщила о чьей-то гибели, дверь не открыли.

– Хочу поблагодарить тебя за воду. И от девушек спасибо.

Вот так, вежливость никогда не помешает, даже в отношении этих моральных уродов. Впрочем, не уверена, что они не уроды и физические тоже, никогда не любила такие пропорции – бицепсы, словно баскетбольные мячи, а голова с кулак, причем детский.

– Чего?

– Спасибо, говорю, что воды принес.

– А-а…

С трудом сдержалась, чтобы не фыркнуть:

– Ага! Соображай дальше.

Нет, все-таки человек, который занимается истязанием любых живых существ, особенно себе подобных, основательно теряет в интеллекте. Когда-то читала статью о каннибалах, у них действительно тяжелые взгляды, однажды посмотрит, всю оставшуюся жизнь будешь просыпаться в холодном поту. Вот и эти смотрят, словно прикидывая, как тебя помучить эффектней. Черт побери! У них мама в детстве была или они инкубаторские? Причем из инкубатора по выведению крокодилов, потому и инстинкты такие же – чисто хватательные и глотательные.

Вместе с Анной в нашей компании, нет, не в нашей, а в компании наших мучителей появился и Улоф.

Увидев меня, он обрадовался:

– А… рад видеть. Вот кого я помучаю!..

Его рука буквально сгребла меня за шею, я почувствовала, что еще чуть, и мои ноги оторвутся от пола, а дальше не будет никаких мучений, потому что хрустнут позвонки. Но на пол я, задыхаясь, рухнула все же живой, потому что Улофа остановил голос старшего, которого эти ублюдки звали Йораном. Тот приказывал меня не трогать, потому что мной займется сам Хозяин. Нечего сказать, веселенькая перспектива, если даже наши мучители смотрели на меня с сочувствием (они вообще на такое способны?).

В каморке вдруг появилась Маргит, кивнула мне:

– Пойдем поговорим…

Я заметила, как на глазах меняется Маргит, она словно оживала. Наркотики….

Разговаривать с женщиной под кайфом вовсе не хотелось, но и сидеть в крохотной каморке, где нечем дышать, уже невыносимо. Я поднялась и отправилась за Маргит.

Голые бетонные стены, запах плесени и старой кожи, духота… Может, я зря согласилась на эту прогулку?