Немира. Колесо судьбы - Катя Зазовка

– Стало быть, ногай-птиц… – давно вызревшая догадка сама сорвалась с уст. Но даже теперь с упорством маленького ребенка Немира надеялась, что ошиблась, ведь желтоглазого среди напавших на храм не было.

– Понукали именно они, – чуть склонил голову ведьмарь.

Холодок побежал по спине. Если преследователи сумели подобных тварей натравить да почти прорвались в неприступный Лунный храм, то на что еще способны?

– Но зачем я им нужна? Или… – тонкая ладошка легла на грудь, как раз в том месте, где под шершавой холщовкой прятался мамкин подарок, – дело в…

– …Обереге, верно, – отвел взгляд ведьмарь. – Поторопись. Вот-вот рассветет. Остальное расскажу по дороге.

– Погоди.

– Что еще? – В низком голосе проскользнула толика раздражения, всколыхнув где-то в глубине девичьего нутра обиду – так легкий ветерок будоражит спокойную гладь озера.

– Но может, нам лучше остаться тут? Забаррикадироваться? Дать отпор?

– Прятаться за спинами волхвиц?

– Зачем ты так?

Ветер усилился – обида стала глубже.

– Ладно, прости, – смягчился ведьмарь. – Просто я толком отдохнуть не успел…

Конечно, где ж тут отдохнешь, когда Рыжая в лечении срочном нуждается? Да и методы, поди, ни для кого не секрет, столько сил отнимают… Немира раздраженно фыркнула. Обида испарилась, зато воспоминание о голом торсе Войтеха, белеющем в зазоре приоткрытой двери, точно кремень высекло искру ревности. Осталось только маслица подлить…

– Да еще предчувствие дурное, – ведьмарь обвел присутствующих волхвиц таким взглядом, будто… будто их ждало что-то страшное. – Стоит поспешить. Чем скорее и дальше мы уйдем, тем будет лучше для всех.

– Я готова! – вскочила девица.

– Тогда в путь.

Недоеденные блины остались сиротливо лежать на тарелке. Кружевные, ароматные, а уж вкусные! Впрочем, не час сетовать. Во-первых, голод вполне себе утолился. Ну а битком набитый узел, насильно втюхнутый Лелей, обещал, что в ближайшие два дня, а при разумном подходе так и вовсе три путники не ощутят недостатка в пище.

Немира без труда вела свою покладистую рыжеватую кобылу подле вороного коня и всячески старалась забыть о прощании с волхвицами, которые, как выяснилось при расставании, стали ей настоящей семьей. Особливо Пульхерия. Не матерью, но строгой и мудрой бабушкой, которой у девицы никогда не было. Старуха последней заключила подопечную в объятия и вместо напутствий, наставлений и пожеланий тихонько всхлипывала.

Может, и прав ведьмарь, не подпуская к себе людей слишком близко? Нет близости – нет разрывающей душу тоски, нет печали. И сердце не тревожится, не бьется птахой о ребра, точно о стальные прутья клети…

– Пригожий рассвет, – сказала девица, стараясь перевести внимание ведьмаря с себя на ярко-розовые, местами переходящие в алые дорожки.

– Верно, – согласился Войтех, но взгляда так и не ослабил. – Все хорошо?

– Да, просто расставание – всегда трудно.

И тут Немира вспомнила про Олелько. Натянула поводья, заставив кобылку замедлить бег.

– О чем-то запамятовала?

– Я не попрощалась еще с одним человеком. Поедем через Луннинец.

– Нет, – твердо сказал спутник.

– Но…

– Никаких «но»… Напишешь ему письмо.

– Он читать не умеет, – Немира с досадой припомнила, что так и не обучила юношу. Впрочем, если что, Пульхерия поможет разобраться.

– Пойми, нынче задержка смерти подобна… И не только для нас.

– Но почему?

– Я уже говорил, твои преследователи не только не отступились, но стали ярее. А еще с ними ведьма.

– Ведьма?

Неужто та самая?

– Да. Очень сильная и очень опасная. Именно она сумела ногай-птиц призвать. Именно она сумела тебя выследить.

– А Рыжую тоже она прокляла?

Мимолетное воспоминание о статной женщине с соблазнительными округлостями, что не могли скрыть даже безликие одеяния, заставило передернуть плечами. Да, именно она открыла кое-что важное, вернула в девичью душу надежду – и Немира была благодарна за это. Но все ж, наверное, иногда расставание на пользу.

– Она. Через меня. Через меня и тебя отыскала.

– Это как?

Пульхерия немного рассказывала о чародействе, но особо никогда не углублялась – мол, каждому следует раскрыть собственный талант, а волшбой пущай ведьмы да колдуны занимаются. Впрочем, кое-что Немира усвоить успела – уж так ей хотелось погрузиться в мир Войтеха да уразуметь, способна ли она там прижиться, – что самые сильные проклятия наводят на человеческие соки: кровь, в том числе «дурную», и семя.

– Помнишь, как я лесуна призвал на подмогу? Ведьма нашла тот след. И, видать, корой завладела.

– Я не о том. Как она Рыжую прокляла? – Девица выжидающе впилась в лик спутника: соврет али расскажет правду?

– Снова за старое? – Темные очи превратились в две узенькие щелочки. – Но! Пошел!

Вороной конь недовольно заржал, но перешел на длинный резкий скок. Мышцы так и переливались под блестящей шерстью. Немира досадливо выдохнула и погнала кобылку следом. И гадать не надобно – теперь от спутника не скоро слова дождешься. Что ж, тогда самое время сложить послание для Олелько.

Ближайший привал путники сделали лишь под вечер. Да и то, если бы не возникла угроза, что кони вот-вот падут, Войтех так бы и гнал дальше. Казалось, он не столько бежит от гонителей, сколько стремится куда-то успеть…

Пляски костра отражались на мужском лике, придавая его облику еще больше таинственности и суровости. Хотя куда уж больше? Как и предполагала девица, ведьмарь без устали проявлял к ней безразличие да ограничивался лишь короткими однозначными словами. Ну разве что, когда дело коснулось оберега, стал чуть более словоохотлив. Он рассказал, как в поисках истины аж до чародея смединского князя добрался. Тот подтвердил, что оберег связан с правителями стольного града, но отказался говорить что-либо еще – мол, взглянуть надобно, а то мало ли подделка какая, а так просто тайны великих князей не открываются.

Стало быть, путь лежал в Смедин…

Затем Войтех снова замкнулся, оставив спутницу прозябать в ночной тишине. За неимением развлечений, Немира вытащила бересту, писало и принялась сочинять письмо Олелько. Но мысли то и дело возвращались к оберегу, путались в догадках, вязли в эмоциях.

Девица радовалась, что ведьмарь наконец-то вернулся. Она могла хотя бы просто любоваться резковатыми чертами (ни на кроху не забытыми за столько лет), пушистыми ресницами, проложившими длинные тени на щеках, темными волосами, что на солнце отливали рыжиной…