Живи в моих снах - Елена Левашова

Колёса инвалидной коляски шуршали по усеянной мелким гравием дорожке. Игнат приноровился к управлению и катал Зотова со старательностью слуги к господину. Тот бегло пробежался взглядом по первой странице материалов дела красноярских следователей. Как только они покинули больничный корпус, Зотов приказал Игнату:

— Звони начальнице.

— Зачем? — удивился он.

— Пускай задерживает Володину Киру. Я надеюсь, это имя говорит вам о чём-то? — спросил Зотов и сразу же увидел ответ в испуганных глазах Юли. — Не забудь повторить, что она обвиняется в организации покушения на Крылову Дарью Владимировну. — Отметил со снисходительной улыбкой.

— У нас же не только Даша пострадала? Вы забыли, наверное… Ещё два человека убиты. — Пролепетала Юля, широко распахнув глаза.

— Милый, белокурый ангел, я ничего не забываю, — отрезал Зотов. — Ходить пока не могу, но с памятью и мышлением проблем нет. Убитые ребята — звенья одной цепи, так? -Игнат и Юля кивнули. Зотов похлопал ладонями по коленям, приободрившись от собственной значимости. — Прикрутить им убийство — дело второстепенное.

— Игнат, звони, чего ты ждёшь? — взмолилась Юля. — Мы воспринимали Киру союзницей, подругой Даши, несчастной детдомовкой, потерявшей в детстве мать. Как же так? Ни одной улики, ни одного подозрения… За что? — стенала Юленька, расхаживая по тропинке возле уютной деревянной беседки.

Зотов отвлёкся и не заметил приближающегося Семёныча. Тот важно шествовал по дорожке походкой солдата на параде.

— Ну здорово, старый хрыч! — воскликнул Семёныч, подойдя ближе. Он крепко обнял Зотова и сглотнул подступивший к горлу ком. — Думал, не увидимся… Про тебя ходили дурные слухи.

— Повоюем ещё, Фёдор Семёныч. Знакомься, следователи из отдела по особо тяжким. Приехали из Красноярска.

Игнат и Юля представились и пожали морщинистую руку Семеныча.

— Полковник Калиниченко. Мы с Зотовым работали в одном отделе, — отрапортовал он. — Ну что, рассказывайте.

Игнат распахнул папку и по очереди протянул опытным следователям заключения криминалистов, протоколы, отчеты и прочие документы.

«Старики-разбойники», как их ласково назвала Юленька, склонились над бумагами, как коршуны над добычей. Зотов внимательно читал баллистическую экспертизу, ведя по строчкам широким ногтем, надавливая на бумагу в тех местах, которые казались ему особенно важными.

— Евгений Зверев — мастер спорта по стрельбе, — уточнил Зотов. — Пётр завешивал оружием стены большого, вычурного дома, в котором росли мальчики. Иногда мне казалось, что холодные, пахнущие оружейной смазкой, игрушки для него ценнее родных детей. Я уверен, что стрелял Евгений. Нелегальное оружие — особая страсть семейства Зверевых. Пётр испытывал эйфорию, приобретая его незаконно.

— Расскажите про Екатерину Володину, — попросил Игнат. Он сбросил звонок, поговорив с Лисицыной.

— Как вы могли упустить Киру? Она в базе с открытым доступом! — Зотов швырнул папку Игнату. — Какая у неё мера пресечения?

— Подписка о невыезде. — Выдавила Юленька, наблюдая, как между мужчинами пролегло невидимое электрическое напряжение.

Игнат походил на кипящий чайник. Он нервно распахнул папку и сунул Зотову выписку из базы с так называемым открытым доступом.

— Володина Кира Андреевна, — прочитал он сведения из детского дома. — «Эмоциональная сфера устойчивая, в повседневной деятельности преобладает спокойно-уравновешенное эмоциональное состояние, однако, присутствуют явления внутреннего повышенного психоэмоционального напряжения…». Читать дальше? Волевая сфера, поведение, способность к обучению? Что вам прочитать из этой открытой базы? Что она идеальный ребёнок и ее немедленно следует удочерить?

Пожилые следователи синхронно переглянулись. Зотов ответил спокойно, игнорируя накалённый тон Игната:

— Екатерина Володина — погибшая мама Киры, родом из Сочи. — объяснял Зотов тоном дотошного преподавателя. Юлия почувствовала себя глупой студенткой. — Кира родилась в Сочи. Володя Крылов познакомился с Лидкой, вернее, уже Василисой, в Красноярске. По программе защиты свидетелей мы сменили девчонке место проживания, рандомно ткнув пальцем в глобус. Более того, Екатерина погибла в тот же день, когда Василису признали пропавшей без вести. Внимание, вопрос: зачем Кире переезжать в Красноярск из тёплого приморского Сочи?

Почему именно Красноярск, а не Москва или Питер? И второй вопрос…

— …почему Кира переехала в Красноярск после возвращения Даши из Швейцарии? — закончила Юленька сдавленным голосом.

— Вот именно. Задержите Киру, выйдете на Зверева.

— Что Кире сделала Даша? — спросил Игнат тоном провинившегося работника, вызванного начальником «на ковёр».

— Кира лишилась матери по вине Василисы. Вернее, по моей вине. — произнёс Зотов. — Разговор будет долгим, — он мазнул взглядом на часы. — На углу улицы есть хорошее кафе. Угостите нас с Семенычем обедом, а я все расскажу.

Юля расхохоталась непосредственности Зотова. Игнат улыбнулся уголками губ и одобрительно кивнул.

Воздух, наполненный парами морской соли, приятно щекотал ноздри. Терпко-соленый, нагретый осенним солнцем, он прояснял мысли, дарил бодрость, наполнял живительной энергией. К запаху моря присоединился аромат жареного мяса и свежих овощей. Зотов крякнул от предвкушения, когда официант поставил поднос с дымящимся шашлыком на стол.

— Ну что там, не томи, капитан? Подполковник Лисицына задержала Киру? — спросил, накладывая сочные кусочки баранины в тарелку.

— Да, Виталий Антонович. Киру задержали в собственной квартире. Она отказалась сотрудничать со следствием и давать показания. Уверяет, что никакого Евгения Зверева не знает, — сказал Игнат, взглянув на часы. — У нас уже ночь. Ну что же… Утро вечера мудренее.

— Я расскажу вам все. А Семёныч приложит документы к материалам дела. Начальница будет довольна. — Причмокнул Зотов и посмотрел на жующего с аппетитом Семёновича. Тот вытер рот салфеткой, выпрямился и достал бумаги из папки.

Официант убрал посуду и принёс два больших чайника с травяным чаем. Известие о задержании Киры успокоило Игната и Юлю. Зотов приободрился и перестал шутить. Догадка Игната подтвердилась: за показной весёлостью бывший гений полиции скрывал беспокойство.

Виталий Антонович говорил медленно, протяжно, вновь переживая боль и вину за свой поступок. Материалы дела, показания, протоколы — безжизненные буквы, за которыми пряталась человеческая трагедия.

— Катя служила в моем отделе, — начал он, помешивая в чашке с травяным чаем мёд. — Ей-богу, она не боялась самых опасных преступников, лезла во все передряги и сложные дела, расталкивая коллег беспринципностью и наглостью. Вечно уставшая и прокуренная, Катя походила на рабочую лошадку или ищейку, роющую грязь в поисках улик.