Идеальный поцелуй - Анна Грейси

– Сэр, – прогремел в ответ голос, – я епископ!

– Перестаньте тратить время на то, чтобы произвести впечатление на нас, и обвенчайте наконец эту пару, – невозмутимо ответил дедушка Освальд. – После этого вы можете выписать разрешение на венчание без церковного оглашения. Моя внучатая племянница выходит замуж за д'Акра, а для этого им понадобится разрешение. – Он повернулся к Гидеону, который давился от смеха, и объяснил: – Единственный толк в епископах, который мне до сих пор удалось отыскать.

Мелли сияла.

– Он любит меня, Грейс, – заявила она со скромной гордостью. – Любит меня! И я люблю его. – В парадном зале Вульфстона прием был в самом разгаре. Мелли и Грейс уединились в библиотеке, чтобы обменяться новостями.

Грейс обняла подругу.

– Мелли, я так рада за вас обоих! Но когда же все это произошло?

– Сразу после того, как вы с лордом д'Акром уехали. Очевидно, они поссорились с Фреем по поводу того, как лорд д'Акр собирался устроить мое будущее после свадьбы. Фрей сказал, что он просто никак не мог выкинуть все это из головы. Он так разозлился. А затем, на прошлой неделе в церкви, он понял, в чем дело. Грейс улыбнулась:

– Что он любит тебя и хочет жениться на тебе сам?

– Да. Я не могу в это поверить. Он хочет меня! – Она крепко сжала руки Грейс и возбужденно прошептала: – Грейс, он говорит, что считает меня красивой!

Грейс посмотрела на сияющее лицо Мелли, словно кто-то зажег внутри свечу.

– Но ты же и есть красавица, Мелли. – Однако кое-что все еще было ей не ясно. – Честно говоря, я удивлена, что твой отец позволил это.

Мелли пришла в себя.

– В тот день после церкви Фрей все еще был сердит. Он просто поднялся в комнату папы и накричал на него. Фрей сказал папе, что то, что папа делает со мной, очень плохо, сказал, что любит меня и хочет жениться на мне, даже несмотря на то, что у него совсем нет денег. – Она мечтательно вздохнула.

– И что же случилось?

– Ничего. Папа сказал «нет», но через три дня приехал дядя Фрея, епископ. Фрей и понятия не имел, что он собирается навестить его. Епископ долго разговаривал с папой, а когда он вышел из его комнаты, он сказал Фрею, что увеличит деньги на его содержание и установит отдельное содержание его матери. И тогда папа согласился, чтобы я вышла замуж за Фрея. А затем прибыл лорд д'Акр, и папа сказал ему, что он должен жениться на тебе, а тот ответил, что и так собирается это сделать.

– Как удивительно! – воскликнула Грейс. – Как ты ду^ маешь, о чем говорили епископ и твой отец?

– Ну, Фрей потом спрашивал папу, но тот лишь загадочно улыбнулся и сказал что-то о грехах юности, которые вернулись к епископу и вызвали у него внезапный приступ щедрости. – Она сморщила носик. – Я ничего не поняла, но Фрей находит это весьма забавным.

Мелли довольно вздохнула.

– Итак, все оказалось просто замечательным. Даже здоровье папы значительно улучшилось. Нам кажется, что скоро он наберется сил и сможет вставать.

– Великолепно! Я так рада за тебя, – Грейс обняла подругу и встала. – А теперь давай вернемся на твой званый ужин.

Горизонт вокруг меня

Дышал парфюмом,

Оглашающим ее прибытие,

Как аромат предвосхищает цветок.

Ибн-Сафр аль-Марини, поэт Андалузии

Большую часть следующего дня Доминик провел в делах – правовые вопросы, вопросы, связанные с поместьем, распоряжения по поводу свадьбы, устройство гостей и организация медового месяца.

Грейс же большую часть дня провела с сестрами, бабушкой Гасси и лондонской модисткой, которую привели специально для того, чтобы сшить ей подвенечное платье. Бабушка Гасси могла допустить, чтобы срок помолвки был небольшим и чтобы свадьба произошла в удаленной деревенской церкви, но не могла позволить, чтобы последний из бриллиантов Мерридью вышла замуж в чем-то худшем, чем самое лучшее.

Грейс тоже выкроила немного времени, чтобы организовать кое-что с Абдулом и сестрами Тикел. Когда Доминик вернулся домой, было уже очень поздно.

Он остановился в парадном зале. Что это на полу? Когда он прибыл сюда впервые, пол был покрыт сухой листвой. Он нагнулся, чтобы посмотреть, что разбросано на мраморных плитах. Розовые лепестки. Как странно!

Он поднял несколько лепестков и понюхал. Роза с нежным ароматом цитруса. Он улыбнулся и взглянул на горгулью, примостившуюся под потолком.

– Ты об этом что-нибудь знаешь? – Черт возьми, даже он начал разговаривать со статуями!

Он повернулся к лестнице и увидел еще лепестки, по одному или два на каждой ступеньке. Они вели на самый верх. Как след или путеводная нить! Он последовал за ними, наступая в углубления, сделанные ногами его предков.

Лепестки вели по коридору и заканчивались у двери его спальни. Он открыл ее и увидел, что его комната превратилась в шатер. Полотна яркой прозрачной ткани свисали с центра потолка и изящными волнами спадали вниз по стенам. Розовые лепестки вели ко входу.

Он подошел ближе и медленно раздвинул портьеры.

На его кровати на километре белых хлопковых простыней свернулась калачиком мисс Грейс Мерридью, одетая лишь в розовые лепестки. Его сердце готово было разорваться, но он сумел проговорить:

– Неужели я вижу перед собой гурию?

– Нет, это я, – ответила Грейс. – И поторопись. Эти розовые лепестки довольно холодные.

С радостным смехом Доминик прыгнул на кровать.

* * *

– Они что? – Доминик сел, пораженный услышанным.

– Они хотели купить Вульфстон. И дать его нам в качестве свадебного подарка.

– Но они не могли этого сделать! Грейс улыбнулась:

– Конечно, могли. Они же тебе не родственники.

– Я не это хотел сказать. Я хотел сказать – это бы стоило уйму денег.

– Они все богатые.

Доминик взъерошил волосы руками.

– Но зачем им это делать?

Грейс в недоумении уставилась на него.

– Чтобы мы могли пожениться, разумеется.

– Но мы же и так собирались пожениться.

– Да, но они не хотели, чтобы ты потерял Вульфстон. Доминик пытался разобраться в своих чувствах.

– Но какое им дело?

И тут она поняла. Он был очень гордым. И у него не было такой семьи, как у нее. Она прильнула к нему.

– Они моя семья, Доминик. Они хотели, чтобы я была так же счастлива, как они. Двоюродный дедушка Освальд очень расстроился, когда узнал, что уже не может подарить нам поместье. Он обожает широкие жесты.

Доминик хмыкнул: