Роковое сходство - Патриция Гэфни

Ему хотелось ее поцеловать. Захлестнувшее его облегчение было столь велико, что он не сумел этого скрыть. Броуди мягко притянул ее к себе и нежно обнял, наслаждаясь ее хрупкостью и теплом.

– Давай вернемся домой, – предложил он, прижимаясь лицом к ее шее.

Она отстранилась со слезами на глазах.

– Но… должны же мы рассказать Эйдину, что случилось. Он считает, что тот, кто убил Николаса и напал на тебя в Неаполе… что и в том и в другом случае это были федеральные агенты Соединенных Штатов, пытавшиеся сорвать сделку с «Утренней звездой». Но теперь-то мы точно знаем, что это не так! Это один из работников компании, Джон, иначе и быть не может! Надо срочно известить мистера Дитца…

– Успеется. Расскажем обо всем и Дитцу, и Эйдину завтра. А сейчас надо отвезти тебя домой и хорошенько высушить.

– Но нас все увидят, начнутся расспросы! Тетя Шарлотта никогда…

– А мы проскользнем через черный ход. Приведем себя в порядок, согреемся, а потом поговорим.

Броуди пытался читать, но никак не мог сосредоточиться. То и дело в глубокой тишине уснувшего дома ему чудился какой-нибудь звук, и он поднимал голову, надеясь увидеть Анну. Вдруг она все-таки решится прийти?

Промокшие и продрогшие, но никем не замеченные, они пробрались в дом больше часа назад. Она предложила ему первым воспользоваться ванной, потому что у него это заняло бы меньше времени, а он пригласил ее зайти потом к нему в комнату, чтобы спокойно все обсудить. Анна слегка нахмурилась и сказала, что предпочитает встретиться в библиотеке.

Броуди сделал несколько глотательных движений. Горло больше не саднило, и боль в легких прошла. Ему даже стало казаться, что в трюме «Александры» топили не его, а кого-то другого. Броуди уже готов был поверить, что все это происшествие ему привиделось, если бы не отчетливое воспоминание о том, какой смертный страх он испытал, услыхав панический крик Анны и увидев, как она барахтается в черной глубине трюма у него под ногами. А когда затхлая вода едва не поглотила их обоих, он с жуткой безнадежностью осознал, что его жизнь кончена, если Анна погибнет.

Он откинулся головой на спинку дивана и закрыл глаза. Кто пытался его убить? Убить Ника, мысленно уточнил Броуди. Кем был таинственный незнакомец в маске, зарезавший Ника в первую брачную ночь? Теперь этот человек, очевидно, полагает, что Нику каким-то чудом удалось выжить. Анна была права: второе покушение – нет, третье, если считать Неаполь, – бесспорно, доказывало, что теория Эйдина насчет федеральных агентов США яйца выеденного не стоит.

Судьба «Утренней звезды» была решена много недель назад: либо она стала крейсером под названием «Атланта» и принимала участие в Гражданской войне под флагом конфедератов, либо уже покоилась на дне морском благодаря усилиям Дитца и его начальников, взявших это дело «на рассмотрение». Что именно с ней произошло, Броуди не знал, и его это не слишком волновало. Куда важнее было установить, кто убил Ника. Грили сказал, что в компании Журдёна у него есть сообщник. А что, если он и есть убийца? Может быть, они не поделили деньги или сообщник боялся разоблачения и заколол Ника, чтобы обеспечить себе безопасность?

Броуди услыхал какой-то тихий звук позади себя и обернулся. Анна неподвижно застыла в дверях библиотеки, не решаясь войти. «Интересно, давно она там стоит?» – спросил он себя. Она облачилась в какое-то одеяние свободного покроя, кажется, оно называлось «пеньюар» – шелковое, цвета слоновой кости. Броуди был очарован. В мягком свете стоявшей рядом с ним лампы Анна казалась удивительно женственной и соблазнительной, но в то же время почти бестелесной, волшебной феей – прекрасной, но готовой вот-вот исчезнуть.

Она сложила руки на груди и прижалась виском к дверному косяку. Никогда раньше ей не приходилось видеть на нем эту домашнюю бархатную куртку терракотового цвета. Как ему идет! Цвет куртки удивительно гармонировал с темной бронзой его волос, отливающей медными сполохами в свете лампы. Заметив на ногах Броуди ковровые тапочки, она улыбнулась. Газета на коленях, бокал бренди на столе рядом с ним… Вид у него был удивительно… домашний. Как будто они женаты уже лет двадцать.

– Подойди поближе, Энни, – попросил он. После минутного колебания она вошла в комнату, сложив руки за спиной. Двигаться приходилось осторожно, чтобы не наступить на разобранную миниатюрную модель парового двигателя, который Броуди строил всю последнюю неделю. Спирт из него вытекал на ковер, а вчера один из опытных образцов загорелся, приведя в бешенство тетю Шарлотту.

– Что ты читаешь? – спросила Анна, чтобы прервать затянувшееся молчание.

– «Дейли пост».

– А Николас всегда читал «Курьер».

Броуди улыбнулся и наморщил нос.

– Как можно!

Анна тоже улыбнулась и подошла ближе.

– Полагаю, у него были отсталые вкусы. – Оба замерли в ошеломленном молчании. Не было нужды признавать вслух то, о чем каждый из них подумал в эту минуту: впервые за все время Анна критически отозвалась о Николасе.

Она первая отвернулась, и провела пальцем по переплету толстого тома, лежавшего перед ним на столе.

– А вот это ты тоже читаешь? Что это за книга?

– Фрэнсис Бэкон. «Новая Атлантида».

Анна повернула голову и заглянула ему в лицо долгим пытливым взглядом. Броуди невозмутимо посмотрел на нее в ответ.

– Помнится, совсем недавно я тебя спрашивала, умеешь ли ты читать. – Ее голос звучал ровно, но очень тихо. – Мне кажется, я вас совсем не знаю, мистер Броуди.

Он ничего не ответил, только провел несколько раз пальцем по нижней губе и еще более пристально посмотрел на нее чуть прищуренными, пронзительно-голубыми глазами. Она не смогла долго выдержать его взгляд. Повернувшись к нему спиной, Анна сделала то, на что никогда в жизни не решилась бы раньше: подошла к столику с напитками и налила себе бренди.

Броуди встал и медленно подошел к ней.

– Ты сегодня замечательно проявила себя, Энни. Арчер говорил о тебе весь вечер, не умолкая. По-моему, он в тебя влюблен.

Анна обернулась и вздрогнула, увидев, что он стоит совсем рядом. Она отхлебнула глоточек бренди и закрыла глаза, ощущая жжение в горле, в груди, в животе, а когда открыла их, убедилась, что Броуди смотрит, не отрываясь на нее, и почувствовала себя совсем беззащитной, словно голой.

– Это ты вел себя замечательно! Я знаю, зачем ты все это делаешь.

Он склонил голову набок.

– И чего же я такого особенного сделал?

– Надо говорить не «чего», а «что». Ты все время даешь мне первую роль. Заставляешь меня… брать на себя ответственность. Ты хочешь, чтобы Стивен к этому привык. На будущее, когда… – Ее голос замер на полуслове.

– Когда меня не будет.

Анна протянула руку назад и сумела поставить бокал, каким-то чудом не расплескав бренди, потом опять сцепила руки, чтобы он не заметил, как они дрожат.