Ворошилов - Николай Тимофеевич Великанов

домами оказались перегороженными брёвнами, обломками тротуарных плит и прочим хламом. Мятежники вели прицельный огонь из винтовок и пулемётов с небольших дистанций, используя окна и чердаки каменных строений, укрываясь за различными сооружениями. Петроградская улица переходила то в руки красноармейцев, то повстанцев. Восставшие неоднократно отвечали контратаками, но всякий раз вынуждены были отступать всё дальше и дальше в глубину города.

Тем не менее боевой успех всё-таки сопутствовал наступающим. Как рассказывал потом Александр Игнатьевич Седякин, в трудные минуты комиссар Ворошилов постоянно появлялся в гуще бойцов. Он воодушевлял их словом и личным примером. Ему пришлось несколько раз поднимать с земли смертельно уставшую от жестоких схваток с повстанцами пехоту и вести в атаки.

В то время когда на южном участке шли ожесточённые баталии, Северная группа войск вела наступление на островные бастионы и береговые батареи. У наиболее сильно укреплённого форта № 6 разгорелась особенно жаркая схватка. Гибли, получали тяжёлые увечья бойцы обеих сторон. Так, при штурме форта от батальона курсантов, атаковавшего оборонительные позиции мятежников, осталось в строю лишь 25 человек, остальные были убиты, ранены или контужены.

Красноармейцы наконец сломили сопротивление повстанцев форта № 6 и навалились на форты № 4 и № 5. К половине седьмого утра они были захвачены...

Бои на улицах Кронштадта шли на протяжении всего дня 17-го числа. Части 167-й бригады Боброва отрезали от порта мятежные корабли, стоявшие в гавани. Это было весьма важно. Нельзя допустить, чтобы восставшие, особенно их руководители, беспрепятственно ушли в Финляндию. В целях пресечения возможной вылазки со стороны команд линкоров было выставлено по линии берега боевое охранение, однако явно недостаточное по численности красноармейцев. Этим воспользовались некоторые активисты мятежа и рядовые матросы: под покровом наступающей темноты им удалось бежать с кораблей.

С тяжёлыми боями войска овладели фортами № 1, № 2, «Милютин» и «Павел». Что касается фортов «Риф» и «Шанец» с грозными батареями крепостных орудий, штурмовать их не пришлось: они были покинуты защитниками ещё до начала штурма — все ушли по льду залива в Финляндию.

А в городе продолжались яростные контратаки. В полдень повстанцы так нажали, что красноармейским частям пришлось отступить от центра к пристани. Если бы матросы чуть сильнее надавили, наступающие оказались бы на льду. В этот момент командование Южной группы бросило в бой один из последних своих козырей — кавалерийский полк 27-й дивизии. Конники на бешеном галопе с шашками наголо влетели в крепость. Этот неожиданный лихой кавалерийский налёт привёл повстанцев в паническое замешательство. Воспользовавшись этим, отступавшие бригады ударили по дрогнувшим мятежникам.

Дыбенко позже напишет:

«К 17 часам 17 марта одна треть города была в наших руках. Вскоре мы узнали, что в это время мятежный штаб решил продержаться на опорных пунктах города до наступления темноты и ночью напасть на измученных суточным боем красноармейцев, вырезать их и снова овладеть Кронштадтом... Но этот коварный замысел мятежникам не удалось привести в исполнение. В 20 часов красные войска были двинуты в решительное наступление, поддержанное прибывшей по льду артиллерией. К 23 часам все опорные пункты были заняты красными частями, и мятежники начали сдаваться целыми партиями в плен».

Дальше события стремительно ускорялись.

К вечеру наметился резкий перелом. Большинство восставших не выдержали напряжения — ударились в бега. Сбежали из крепости «ревкомовцы» во главе с Петриченко, а также офицеры — военные руководители мятежа. Однако бои с отдельными группами продолжались.

В 22 часа стрельба в городе стала затихать.

В час ночи на 18-е с «Петропавловска» по радио сообщили, что команда восстала против своих командиров и готова сложить оружие.

К четырём часам утра сдались в плен матросы минной и машинной школ.

С восходом солнца 18 марта «Петропавловск» и «Севастополь» были заняты красными курсантами.

В 11 часов из Кронштадта в Москву в ЦК РКП(б) ушла телеграмма от имени делегатов за подписью Ворошилова, Затонского, Бубнова:

«Выдержка и спайка коммунистов ещё раз победила. Кронштадт снова в наших руках. Операция представляла громадные, казалось, непреодолимые трудности. Кронштадт был сильно укреплён. Его гарнизон, дравшийся с мужеством отчаяния, находился в руках опытного командования, в то время как в некоторой части советского аппарата имел место саботаж, в воинских частях наблюдались неустойчивость, колебания... Боязнь вступить на лёд довела до открытых отказов от выполнения приказов со стороны ряда полков. Благодаря энергии коммунистов, как прибывших с X съезда, так и командированных разными организациями, а также благодаря стойкости коммунистического ядра воинских частей и в особенности коммунистов-командиров все трудности были преодолёны и части, накануне разоружённые, пошли на лёд. Несмотря на колебания некоторых полков, в общем, части вели себя героически и, не обращая внимания на тяжёлые потери от сосредоточенного пулемётного и артиллерийского огня, ворвались на рассвете 17 марта в Кронштадт... Втянувшиеся в город красноармейские части были засыпаны со всех сторон пулями. Усталые части растерялись и дрогнули... В уличных боях мы понесли жертв больше, чем на подступах к крепости, причём выбывал преимущественно наиболее стойкий элемент — комсостав и коммунисты... У коммунистов нервы оказались крепкие. Потерпев неудачу в попытке выбить нас из Кронштадта, мятежники дрогнули. Началось разложение... Офицерские заправилы решили бежать в Финляндию, взорвав “Севастополь” и “Петропавловск”, что вызвало возмущение обманутой части команды, и в ночь с 17 на 18 марта старым матросам удалось захватить власть на кораблях и арестовать офицеров и некоторых вождей мятежа... Мы победили и прежде всего победили морально. Провокация белогвардейцев разоблачена. Кронштадт станет твердыней революции»[236].

В 14 часов между командармом-7 Тухачевским по прямому проводу состоялся разговор с главкомом Каменевым:

Тухачевский. Мятежная крепость взята. Заняты линкоры, а также форты. Наша гастроль здесь окончилась, прошу разрешения возвратиться восвояси.

Каменев. Ваша гастроль блестяще закончена, в чём я и не сомневался, когда привлекал вас к сотрудничеству в этой истории. Я бы просил вас задержаться до выяснения с фортом «Риф»[237]. Меня беспокоит, сможет ли комвойсками Авров расхлебать уже остаток каши, главным образом, в вопросе развозки частей?

Тухачевский. Постараюсь разработать и предоставить вам план разгрузки района от войск ещё до отъезда[238].

15 часов 18 марта. Отдан последний приказ 7-й армии по Кронштадтской операции. В нём указывалось:

«1. Кронштадтская крепость очищена от мятежников.

2. Военным комендантом Кронштадта назначен тов. Дыбенко.

3. Высшее командование войсками крепости и береговой обороны передаётся комюжгруппой т. Седякину...»

Тухачевский, по воспоминаниям родственницы Лидии Норд (некоторые историки считают её одной из его жён), по окончании боёв за Кронштадт говорил: «Я был пять лет на войне, но я не могу вспомнить,