Эхо Миштар - Софья Валерьевна Ролдугина

Тот закашлялся – не иначе, как от неожиданности – и рассказал, что-де раскрашены повозки синим и золотым, что при них столько-то гурнов, столько-то детей, у взрослых головы повязаны платками, к платкам сухие веточки приколоты. Чем дольше Тайра слушала, тем больше бледнела.

– Веточки сухие – значит, умер кто-то… И цвета у повозок наши. А говорил-то кто за главного?

– Да старуха, пошлину платить тоже она вызвалась, – кашлянул стражник, отводя глаза: после нагоняя от городского головы ему явно стало неловко. – Так что, пускать мне их или назад развернуть?

Гаспер пожал плечами:

– Ну, выставить их мы всегда успеем. И пусть твои ребятки на площади за ними присмотрят. Двоих, пожалуй, хватит.

Не дослушав, Тайра повернулась резко, бегом ринулась в комнату, где были сложены вещи, и принялась торопливо натягивать верхнюю одежду. К ноге пристегнула нож, ещё один – к поясу, волосы безжалостно стянула лентой… Готовилась как на войну. Алар хорошо понимал, что её взволновало: стражник ни слова не сказал о Тарри-Трещотке, будто его в таборе вовсе не было.

Вряд ли она верила, что брат проиграл, но ведь так могло случиться, что в поединке погибли бы оба.

«Ромар не похож на честного человека, – пронеслась неприятная мысль. – Такой и клинок отравить может, и в спину ударить».

– Думаешь, твой табор?

– Вот выгляну и узнаю, – буркнула Тайра, оправляя ремешки. – И не смотри так! Будто я вас я собой зову.

– Будто я твоего зова дожидаться стану, – в тон ей ответил Алар и, присев на корточки, тронул Рейну за плечо. – Просыпайся, дело есть.

Девочка села, зевнула, потянулась… Тайра от возмущения даже забыла о том, что волнуется.

– Ты ребёнка-то зачем будишь? – зашипела она.

– Киморт в двенадцать лет стоит половины вооружённого отряда, это раз. Не оставлять же её в чужом доме одну, это два, – спокойно перечислил он, загибая пальцы. – Да к тому же Рейна сама пойти хочет.

– Хочу! – тут же вызвалась девочка, щурясь спросонья. – А куда? А можно сначала хлеба с молоком поесть? А я уже прямо настоящий киморт?

К добру ли, к худу ли, от Гаспера они вышли почти что через час. Табор к тому времени успел добраться до площади – расписные повозки стояли справа от фонтана. Солнце дробилось в каплях воды, и призрачная радуга парила в воздухе; люди подходили к источнику с вёдрами и любопытно косились на кьярчи, а стайка детишек, слишком маленьких ещё, чтоб работать, носилась кругом.

– Будете представление давать или поторговать приехали? – зычно спросила дородная женщина, зачерпнув из фонтана целую кадку воды.

– И то, и другое, – ответила старуха-кьярчи, в которой Алар узнал вайну. – А вам что надо?

– Да и того, и другого! Вот, скажем, акробаты у вас есть?

– Есть один, да вот беда – он на шута похож больше… – ответила вайна, и тут заметила напряжённо замершую Тайру. – Ох, что делается! Не иначе, Аю-Насмешник шутит! Гляньте-ка, нашлась пропажа!

Тут и другие кьярчи заметили её и побросали дела. Кто-то улыбался, кто-то недоверчиво протирал глаза – явно напоказ, рисуясь. А потом шевельнулась ткань на крайней повозке, и из-под неё показалась лохматая голова.

– Тарри! – ахнула Тайра, прижимая руки ко рту. – Живой!

– Сестра моя! – потешно взвыл он и перевалился через край повозки, нелепо взмахивая руками. – Или меня обманывают очи, которые я едва от слёз не выплакал? Неужто ты? Неужто встретились?

Приплясывая, Тарри кинулся ей навстречу; за исключением огромного синяка под глазом, выглядел он вполне здоровым, хотя и изрядно помятым.

– Кто это тебя так? – с нежностью спросила Тайра, прикасаясь к его лицу. – Ромар?

– Если б! – печально вздохнул он. – Нет, судьба моя куда злее…

– Опился вина, радуясь победе, пошёл до ветру и веткой по роже себе хлестанул впотьмах, – наябедничала вайна. И замахнулась на него платком: – У-у, шут, как есть шут! А вчера что учудил? Зачем за птичьим гнездом на спор на скалу полез?

– Так спорили на золотую монету, а у меня монеты нет – как проигрывать? – резонно заметил Тарри. И подбоченился: – Да и разве не за это вы меня любите, а?

Табор грохнул хохотом.

Тайра, радуясь, что брат жив, тоже смеялась, пока не заболел живот.

Оказалось, что схватка с Ромаром закончилась едва ли не быстрее, чем началась: он даже не дослушал ритуальную форму вызова на поединок, схватился за нож и бросился на Тарри. А тот ещё и оружие достать не успел, так что пришлось ему при всём честном народе голыми руками обороняться. Он подхватил горсть песка, бросил Ромару в лицо, потом под колено пнул… Хотел повалить на землю и нож отобрать, но Ромар упал неудачно, прямо виском на камень – и умер на месте.

Клинок у него, как потом выяснилось, был смазан ядом.

– Вот так меня Аю-Насмешник спас. А что? Я добрую шутку люблю, он любит, отчего нам не сговориться? – подмигнул Тарри подбитым глазом. – Ну что, сестра, теперь-то простишь нас и вернёшься? Ей-ей, обещаю, что мы с эстрой твоим по-братски расплатимся за помощь, не обманем. Всё, что Ромар