Охотник за Смертью. Судьба - Саймон Грин

На поверхности океана начинался шторм. Гнев Матер Мунди поднял колоссальную, в сотни футов высотой, приливную волну. Она неумолимо надвигалась на крохотный островок. Все находившиеся там поняли: если свирепый вал сметет их, они утонут и затеряются в море снов навеки. В их телах при должном уходе можно будет еще долго поддерживать растительное существование, но души будут существовать лишь в сновидениях.

Диана и ее спутники, объединив волю, приостановили чудовищный вал. Он нависал над ними бурлящей стеной, давя на их сознание совокупной силой всех экстрасенсов Империи, понятия не имевших о том, в чем они участвуют. Дюйм за дюймом, фут за футом, вал, несмотря на все усилия, продвигался вперед: остановить его неумолимый натиск Диане и ее друзьям было не под силу. Но именно в тот момент, когда волна вот-вот должна была перехлестнуть сдерживавший ее барьер, на зов откликнулись еще четверо прошедших Лабиринт. Оуэн, Хэйзел, Джек и Руби. Они материализовались рядом с Дианой. Все они выглядели точно так же, как обычно. Проблем с разницей между подсознательным и осознанным представлением о себе у них не было. Оуэн Охотник за Смертью тепло улыбнулся Диане, а потом обернулся к архетипам Матер Мунди:

— Неужели вы рассчитывали скрыть от нас такую масштабную заваруху, а? Даже мы способны воспринять намек, если проорать его нам в уши достаточно громко. На данный момент мы отложили в сторону наши личные разногласия, чтобы разобраться с вами. Начнем с того, что избавимся от бури.

Люди Лабиринта обратили свой взгляд на приливной вал, и он в ту же секунду провалился обратно в океан. Море вновь стало спокойным и безмятежным. Люди Лабиринта оглянулись на архетипы, которые, несмотря на случившееся, не отступили. Вокруг островка Дианы наращивалась колоссальная сила, нагнеталось чудовищное давление.

— Вы не можете повредить нам, — хором возгласили архетипы. — Не осмелитесь. Уничтожив нас, вы погубите миллионы экстрасенсов по всей Империи.

— Они правы, — сказала Диана. — Матер Мунди представляет собой бессознательный гештальт. Экстрасенсы действительно не осознают, что творят.

— В таком случае нам нужно просто пробудить их, — сказал Оуэн.

Сознания людей, прошедших Лабиринт, плавно, без усилий, объединились, словно части головоломки. Образовался поток воли, превосходящий по мощи простую совокупность их сил. Диана и ее соратники оказались вовлечены в этот поток в качестве не решающей, но весьма значимой составляющей. Поняв, что намерен предпринять их враг, архетипы Матер Мунди возвысили свой единый голос в ужасающем вопле и ударили изо всех сил. Но колоссальная мощь их удара была без труда отражена энергетическим коконом, сотворенным совокупностью обладателей сверхчеловеческих возможностей. А потом их объединенная воля воплотилась в голос, который нельзя было не услышать, ибо он, заполнив все коллективное бессознательное человечества, прогромыхал в умах всех экстрасенсов на каждой из планет Империи.

ПРОБУДИСЬ!

И они пробудились. В одно мгновение все до единого экстрасенсы осознали, что есть Матер Мунди, каковы ее цели и каковы деяния. Они поняли и простили, они исполнились сострадания и обволокли Матер Мунди своими сознаниями, образовав новый гештальт. Осознающий себя, воспринимающий реальность и исполненный решимости все исправить. Архетипы Матер Мунди, в которых больше не было надобности, перестали существовать. На их месте возникла фигура, совмещавшая в себе мужские и женские черты, сиявшая столь ярко, что обычный человеческий взгляд не выдержал бы подобного блеска. Согласованная воля, противостоявшая Матер Мунди, разделилась на индивидуальные составляющие. Каждое сознание вернулось в свое тело.

— Матер Мунди больше нет, — произнесла сияющая фигура теплым, успокаивающим голосом. — Мы переросли эту сущность, расширившись за ее пределы.

— Очень хорошо, — сказала Хэйзел. — А что вы теперь собираетесь делать?

— Пока точно не знаем, — ответил воплощенный гештальт. — Но вы дали нам немало пищи для размышлений.

Он обратил свой сверкающий взор на Диану и ее спутников:

— Мы многим вам обязаны, однако ничего не можем дать вам взамен. Вам не дано стать частью того, чем стали мы. Ваше развитие зашло слишком далеко, да и прогрессировали вы в иных, отличных от нашего, направлениях. Вы больше не являетесь обычными экстрасенсами.

— Больно надо, — сказала Диана Вирту. — Я всегда предпочитала оставаться сама собой.

Образ гештальта исчез, и все слегка расслабились. Разведчица Топаз громко фыркнула:

— Типичная история. Мы можем привести наш народ в Землю Обетованную, но...

— Мне, например, совершенно непонятно, чем можно заниматься в раю, — сказала Мэри.

— Точно, — подтвердила Топаз. — Думаю, если ты, Вирту, с нами закончила, пора расходиться. Некоторым из нас есть чем заняться не только во сне.

Возвращаясь к собственным жизням и реальному миру, они стали исчезать, пока на крохотном островке не остались только Диана и четыре человека, прошедшие Лабиринт.

— Что ж, — сказала Диана, — это было поучительно. Может быть, когда-нибудь все человечество станет частью некоего великого гештальта. Объединится подсознаниями в коллективном бессознательном. Может быть, когда-нибудь... вся жизнь...

— Может быть, — с улыбкой промолвил Оуэн, глядя в открытый океан. — Это место... наполнено покоем. Я всегда знал об этом, но мне никогда не выпадало случая сюда наведаться. Всегда находились другие дела. Знаешь, как это бывает. Но здесь... открываются большие возможности...

— Верно, — поддержала его Хэйзел. — У меня такое ощущение, что море снов существует отдельно от" Времени. Здесь все времена — одно. Когда речь идет о снах, прошлое, настоящее и будущее представляют собой всего лишь направления. Наверное, то, что я побывала здесь, объясняет сны, которые я вижу...

— У меня есть план, как победить Шаб, — неуверенно встряла Диана. — Идея пришла мне в голову только что, совершенно неожиданно. В конце концов здесь рождается вдохновение. Для этого, сэр Охотник за Смертью, мне понадобится твое старое семейное поместье. Твой семейный оплот.

— Мой замок? — удивился Оуэн. — Пользуйся на здоровье. Но о прямой помощи не проси. Нам с Хэйзел по-прежнему нужно вернуться в Черную Тьму.

— А у нас с Руби есть незаконченное дельце, — сказал Джек Рэндом. — Может быть, потом...

— Да, — подхватила Руби Джорни. — Может быть. Потом.

Они обменялись мимолетными улыбками, а потом люди Лабиринта исчезли. Диана вздохнула:

— Ну вот, и снова я одна против неодолимых обстоятельств. Правда, на сей раз у меня имеется план.

И тут Диана проснулась.

На протяжении столетий могущественная и славная человеческая Империя, словно колосс, прибирала к рукам разбросанные в безмерном пространстве звезды, рассыпая людское семя по сотням миров. Мощь и влияние Империи определили судьбу не только рода человеческого, но и всех иных видов разумных существ, с которыми ей довелось столкнуться. Участь тех, кто посмел выступить против непрекращающейся экспансии Империи, зачастую была плачевна. Но теперь ситуация изменилась, и человечество пожинало то, что посеяло. Помощи ждать было неоткуда. Разрозненные миры Империи атаковали со всех сторон одновременно, а остаткам Имперского флота приходилось противостоять вражеским армадам невообразимой мощи. Чудовищным стальным звездолетам Шаба. Исполинским золотистым кораблям хайденов. Непостижимой, мрачной силе «возрожденных». Человечество оказалось загнанным в угол, и стервятники уже сбивались в стаи, чтобы расклевывать трупы. С одной стороны к Голгофе, являвшейся центром человеческой цивилизации, неумолимо приближались «возрожденные». С другой, с той же неотвратимостью, надвигался флот Шаба. Два величайших кошмара человеческой истории из смутной угрозы превратились в близкую и реальную. И тут выяснилось, что противопоставить им почти нечего. Разумеется, люди не сдавались. По всему обжитому космосу остатки Имперского флота вели упорные бои с безмерно превосходящим числом вражеских эскадр. Солдаты на сотнях планет сражались до последнего, не щадя врага и не прося пощады для себя. Воины-призраки, фурии, гренделиане и насекомые яростно штурмовали последние редуты человечества, где мужчины, женщины и даже дети с неистовством отчаяния сражались не только за свои жизни, но за само существование своего биологического вида. Если человечеству и суждено было сойти со сцены вселенной, оно не собиралось погибать, безропотно подставляя горло под нож.