ХЗ. характер землянина - Оксана Демченко

– Я вызвал корабль пыров, ближайший, – с едва заметным присвистом выговорил соплеменник Хусса, обнимая мальчика за плечи и подтягивая ближе к себе. – Вас заберут в течение полудоли суток по стандартному счету.

– Вы готовы хоть что-то объяснить? – уточнил Бмыг.

Он с недоумением проследил, как Саид садится на край люка, нелепо выворачивает голову вбок, шипя и смаргивая. Гав сползает с шеи, и там лопается нарыв, чтобы выпустить тонкую змейку, очень похожую на тех, что составляют прическу любого йорфа. Воспитанник старой расы бережно принимает змейку в ковш ладоней и уходит, не оборачиваясь.

– Одно могу сказать, – помолчав, решил ответить йорф. – Когда молодые расы делают глупость и это приводит их на грань войны, мы, старые и древние, исключаем для себя всякое общение с вами. Иначе вы выработаете привычку не решать конфликты самостоятельно и своевременно, до их перехода в закритический режим. Таков нерушимый закон. Но мы должники Симы. Она вмешалась, хотя мы были против, и исчерпала проблему, хотя мы не видели решения. Ошибочно отблагодарив за это не того человека, мы невольно приняли участие в провокации войны. То, что сделано сегодня, было личным решением Хусса. Его доводы нам не узнать еще долго. Взрослый погиб, мы все это заметили. Черепной зародыш уцелел, но вернет себе память и взрослость Хусса не ранее, чем через три десятка циклов. Так или иначе, с вашим отлетом мы вернемся к соблюдению закона. Сектор старых рас будет закрыт для полетов и связи, как и сектор древних, пространство кэф-кораблей, звездное скопление Зу и ряд иных зон.

Йорф отвернулся и пошел к дому. Саид смотрел ему вслед и понимал: взорви он звезду, представитель старой расы не обернется. Змеи в прическе сплетены плотнее плотного, их крошечные глаза зажмурены. Даже телепатия уровня ут-доу не способна прорваться сквозь сплошные помехи «черепных зародышей» йорфа. А жаль. Подтвердить догадку хотелось бы прямо теперь и наверняка.

– Наш корабль на орбите, – оповестил Бмыг. – Значит, вызвали его вчера, если не позавчера или ранее того. Когда я запрошу энгонов и тем более пыров, обязательно окажется: йорфы искали нас, а вовсе не ловили сигнал бедствия. Ты об этом думаешь, Саид?

– Да.

– Дружба и родственность интересно сплетают сознания, – умилился идянин, запрыгнул в люк и почти без усилия вынес из корабля тело спящей Гюль. – Сознание отключено, это я понимаю, это для меня работа. Прямое и плотное влияние темной стороны дара симпатии. Поправимо, поражение не достигло критического уровня. Саид, у вас есть хотя бы какие-то идеи: что подвигло йорфов к столь решительным шагам?

– Сима, – широко улыбаясь, прошептал телепат, с размаху хлопнул опекуна по спине и подпрыгнул, не пытаясь казаться сдержанным или вежливым к трагедии йорфов. – Сима жива! Она точно жива! Только она умеет расшевелить старых змеев!

Бмыг принял на руки спящую жену и наблюдал прыжки воспитанника, не вмешиваясь и не одергивая.

Теперь я точно знаю, кто именно выводит из-под моего контроля важнейшие планетарные центры. Да, я увлекся слежкой и распространил ее на ряд важных фигур, затем расширил список и еще раз пересмотрел, чтобы позже сделать его расширяющую коррекцию регулярной. Да, это забирает так много ресурсов, что я ощущаю порой их дефицит.

Но второй фактор куда опаснее. Вчера мы спокойно беседовали с Олером, чего не было давно. Он, по его словам, впервые лично провел инспекцию планет дожития. Трудно оценить уровень искренности, данный мне вариант причины абсурден – он искал собеседника и спутницу, списанных пятнадцать циклов назад. Я предложил адекватный вариант компенсации, то есть развитие той же клон-последовательности с любыми коррективами по внешности и психотипу, с внедрением фрагментов памяти, уцелевших в архивах. Получил отказ.

Вероятно, интмайр тотально лжив. Он великолепно имитировал гнев. Между тем, при его нынешнем уровне природности такая эмоция вряд ли доступна иначе, чем посредством направленного стимулирования нервных центров.

Наш разговор зашел в тупик. Олер алогично упрекал меня в искажении идей Интры как идеала общества. Он утверждал, что мы построили карикатуру на свое прошлое, гротескно уродливый нарост на цивилизации. Нежизнеспособный…

Он говорил, что попытка ограничить мотивацию и отсечь более поздние, «верхние» пласты неэффективного и трудно контролируемого типа устремлений лишила нас трех процентов персонала, причем именно этих сотрудников он находил ценнейшими. Он утверждал, что выпадение из вторичной развертки примитивизирует работу мозга. Он посмел предложить мне оценить себя в шкале эволюции, хотя при нынешней остаточной природности это нелепо.

Я просмотрел личные дела покинувших Интру. Готов повторно выгнать каждого. Прогулы, депрессии, попытки суицида, асоциальное поведение, замкнутость, отказ от ценностей и принципов Интры, непрерывные скандалы с лучшими управленцами, требование особых условий… Зачем нам такие люди? Зачем, если есть куда более удобные и эффективные? Хотя их Олер оценил, как посредственность. Им он приписал решающую роль в процессе, который именует загниванием, грозящим системе полной деградацией.

Определенно, наши пути разошлись. Увы, я не могу уволить Олера, учитывая, сколько ему принадлежит прямо или косвенно. Я не могу его убить, хотя попытки продолжаются: его охрана крайне надежна. Порой я не знаю, какие именно изменения внесены в клон-последовательности и даже являются ли нашими изделиями те, кто обеспечивает его безопасность. Проект по созданию фиктивных личностей с полной историей жизни мы начали для империи, затем каждый им воспользовался в своих целях. Теперь мы погрязли в разбирательствах внутри системы. Паразитные процессы загружают нас более, чем полезные.

Я нуждаюсь в качественно новых партнерах.

– Я выживу.

Я сказала это третий раз, но Макс опять не услышал. Он иногда ужасен в своей упертости. Я впервые в жизни придумала гениальный план, а меня не хвалят! Меня игнорируют.

– Шарп, – прошу со вздохом.

Протягиваю руку и получаю свежий платок. Плакать я не буду, но вытереть потные руки надо. Плакать не могу вообще, и такая фигня длится сутки. Когда по команде «выхухоль» мы вывернули вселенную и, вроде блохи, перепрыгнули с одной складки черной ткани универсума на другую, на миг оказавшуюся рядом, когда захухливание вернуло нас в обычный для людей мир, рядом плавилась планета. Она была чуть крупнее Утиля. Она уже приняла удар и стала раскаленным крематорием на двух третях своей поверхности. Мы успели забрать часть солнечного бешенства, но – увы… Сорок семь миллиардов могилок. Я не способна это представить, осознать и оплакать. Мы успели спасти и втащить в наспех оборудованные больничные палаты Сада Тиа от силы миллиона три уцелевших. Мы спасли остатки местного архива черепных коробок. Мы приняли в росль еще одну колонию простейших, пока они дикие, но Тиа с ними занимается.