Сенатский гламур - Кристин Гор

— Извини, что так долго не выходила на связь. Ты была права насчет Аарона. Мне стоило быть осторожнее. Я не должна была доверять ему. Я должна была слушать тебя.

Зельда помолчала.

— Если бы ты меня послушала, то ничему не научилась бы, — доброжелательно ответила она. — Мне жаль, что он сделал тебе больно. Хотелось бы отомстить ему.

Возможно ли это? Есть ли особые телепродавцы-мстители? На всякий случай я продиктовала ей телефоны Аарона. Чтобы повеселить меня, она их записала, сказала, чтобы я не переживала, и пообещала вскоре перезвонить.

Приближался китайский Новый год, настроение мое улучшалось, и я принялась обдумывать очередные судьбоносные решения. Мне нравилось принимать их в этот необычный праздник, поскольку так у меня появлялось дополнительное время на размышления. Я смотрела, как люди забивают на решения, принятые в традиционный Новый год, и понимала, какие обещания на самом деле можно сдержать. По моим наблюдениям, хуже всего пытаться вести здоровый образ жизни или выучить новый язык. Такие обещания первыми идут ко дну.

Учитывая мои романтические горести, я склонялась к тому, чтобы ограничить круг решений работой. Но как это повлияет на Доктора Цинциннати? Если я не найду новую любовь, то лишу его отцовского влияния. Чтобы смягчить последствия, я решила понижать голос до баса, разговаривая вслух.

Решение окончательно посвятить себя работе чудесным образом совпало с новым законопроектом Р.Г. Мы собирались использовать внимание к циклу обедов, который стартовал с оглушительным успехом благодаря британским ученым и их фантастическому произношению. Закон поднимет финансирование Национальных институтов здоровья, точнее, программ исследования неврологических заболеваний, поскольку Р.Г. считал, что своевременная законодательная и материальная поддержка в сочетании с последними научными прорывами поможет найти лекарства от болезней Паркинсона, Альцгеймера и Хантингтона намного раньше, чем предполагалось. Я согласилась с ним и принялась энергично и целеустремленно писать черновик законопроекта.

К концу января Лиза наконец убедила меня выйти в люди. Она долго обхаживала меня и уговорила составить ей компанию на открытии ресторана Скутера. Она сказала, что это «самая крутая вечеринка года», сообщила, что там будет полгорода, и заявила, что это великолепная возможность для триумфального возвращения. В последнюю минуту я попыталась сбежать, притворившись, будто у меня приступ аллергии, но она принесла димедрол и засунула меня в такси.

Пока мы стояли у гардероба в битком набитом фойе, я робко осмотрелась. Народу и вправду было море.

— Как мило, что Скутер пригласил тебя, несмотря на ваш разрыв, — отметила я.

— Ага, — весело сказала Лиза.

Постой-ка, я знаю этот тон.

— Ты же бросила его, правда? — подозрительно спросила я.

Лиза смотрела куда-то в сторону. О боже.

— Я пыталась, — ответила она. — Но он начал рыдать и умолять, чтобы я дала ему еще одну попытку, а потом поклялся, что изменится и… ну… может, у него и получится. Ты же понимаешь, сложности только с сексом, — оправдывалась Лиза. — Во всяком случае, я должна с ним поздороваться, но после этого буду заниматься только тобой. Сегодня вечером мы классно повеселимся. Я хочу, чтобы ты снова радовалась.

Когда она упорхнула, я улыбнулась и покачала головой.

— Сейчас вернусь! — крикнула она через плечо.

Пока я сдавала наши пальто, вошел Чарли Лотон. Я так толком и не поблагодарила его за то, что он спас меня от возмущенной очереди у газетного стенда в аэропорту. Это обошлось ему в семьдесят пять центов. К тому же он впервые показался мне довольно интересным. Раньше я всегда была слишком сконфужена, взволнована или зла, чтобы обратить на это внимание. И хотя Аквамен[81]всегда нравился мне больше Супермена, а значит, и Артур Керри казался симпатичнее Кларка Кента, я вполне могла отдать должное привлекательности обоих. Никакого снобизма по отношению к супергероям.

— Чарли, — окликнула я.

Он посмотрел на меня и улыбнулся.

— Привет, — поздоровался он.

Действительно, симпатичный. Теперь я это вижу. О нет, неужели у меня опять начинается сыпь? Хоть бы димедрол подавил все признаки сексуального возбуждения. К тому же, посмотрев Чарли в глаза, я вспомнила мерзкую, гнусную статью, которую он написал обо мне.

Зря я окликнула его. Нельзя с ним любезничать. Улыбка испарилась с моего лица.

— Спасибо, что помог мне в аэропорту, — быстро сказала я. — Ладно, мне пора.

— Подожди секунду, — он твердо остановил меня.

Против воли я снова встретила его взгляд.

— Мне надо кое-что объяснить, хотя ты можешь мне не верить, — продолжил он. — Статья о тебе, подписанная моим именем, — это не та статья, которую написал я. Редакторы добавили кусок про злоупотребление деньгами налогоплательщиков. Они хотели что-нибудь злободневное. Прости, что не смог предотвратить. Хочу, чтобы ты знала.

Пока он говорил, я смотрела на его рот, на удивительный изгиб его губ. Я впитала каждое его слово и безоговорочно ему поверила. В его поведении была какая-то спокойная искренность, словно он надеялся — люди поймут, что он говорит правду, но не собирался ради этого орать и пинать их.

— Хорошо, — ответила я.

— Я пытался сказать тебе раньше, но ты не хотела со мной разговаривать. А потом, в аэропорту, мне пришлось бежать на самолет. Ну что, теперь между нами все ясно? — Он протянул руку.

— Да, — застенчиво ответила я и вложила пальцы в его ладонь, слишком поздно вспомнив, что она все еще липкая из-за двухстороннего скотча.

Похоже, липкость его не смутила. Его кожа была такой теплой. Я не хотела, чтобы он отпускал меня, но и так уже слишком долго держала его за руку. Я смущенно отдернула ладонь и уставилась в пол. Почему я не отвечала на его звонки? Почему не выслушала его той ночью в Джорджтауне, вместо того чтобы вопить? Или в баре, когда мы отмечали победу? Давно бы уже все выяснили. Интересно, что-нибудь изменилось бы?

— Прости, что опоздала, — услышала я голос, принадлежавший не Чарли.

Я подняла глаза и увидела незнакомую женщину. Похоже, она пришла достаточно рано, чтобы застукать нас. Чарли переводил взгляд с нее на меня.

— Привет, — сказал он, а она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы.

Она с любопытством смотрела на меня.

— Саманта, это Вероника Додд. Вероника, это Саманта Джойс.

Чарли невозмутимо представил нас друг другу. Я вымученно улыбнулась и сказала «привет», зная, что выгляжу при этом так, словно некоторые части моего лица парализованы (косметические инъекции ботокса тут ни при чем), и пробормотала, что мне надо проверить «Блэкберри».