Венец Безбрачия, или А можно всех посмотреть? - Кристина Юраш

– Я могу показать вам отличную модель! Посмотрите, она на мне отлично смо… – снова продолжила девушка, искренне полагая, что я не только слепая, но и глухая. – Могу оказать услуги по подбору белья… Я – немного модельер. Совсем чуточку…

– Кхе-кхе, – прокашлялась ревность. – А я немного парикмахер. Совсем чуточку…

К моей груди что-то приложили, целуя меня с придыханием в висок. Я подняла руки, ощупывая. Нда…

– Что-то ты меня недооцениваешь, – заметила я, чувствуя пальцами кружево, приложенное поверх платья и вспоминая свой первый школьный поролон. Судя по размеру, набор должен называться «Принцесса и горошины».

– Я просто недостаточно разобрался в этом сложном юридическом вопросе. Почти не ознакомился с телом, – усмехнулся демон, задумчиво мыча. – Так, что бы выбрать?

– А ты тело мелком обведи, юрист, – парировала я, понимая, что в этом магазине попираются права потребителей на личную жизнь.

– Я думаю, что мы как-нибудь назначим экспертизу, – ответили мне шепотом на ухо, убирая это миниатюрное произведение кружевного искусства. – Я планирую детально ознакомиться со всей папкой…

Меня слегка погладили по чему-то очень созвучному.

– А вот тут ты меня переоценил! – заметила я, понимая, что с такой грудью, для которой предназначен этот комплект, можно даже не писать резюме при приеме на работу. Нечто огромное и кружевное явно налезло бы на глобус, обозначая как северное, так и южное полушарие.

– Мне не нравится этот магазин, – через пару минут фыркнул демон, чем-то шурша. – Давай зайдем в другой!

Меня снова взяли на руки и понесли. Не знаю, что в этот момент думали о нас люди, но, обнимая чужую шею, вдыхая запах чужих волос и тая от поцелуев, подаренных украдкой, я больше всего на свете хотела прекратить игру. Я нашла! Я действительно нашла то, что искала! Хватит с меня женихов! С другой стороны что-то меня смущало. Какой-то необъяснимый страх, что как только стрелки волшебных часов сойдутся на двенадцати, сделав полный оборот, исчезнет все. И он исчезнет тоже… Я не представляю, что рядом кто-то другой, не могу представить, как выхожу замуж за кого-то, кто не называет меня с придыханием: «наказанье мое», за кого-то, у кого не такие мягкие волосы и губы, не такой жесткий воротничок рубашечки, уголочек которой щекочет мне руку. Я не могу это представить. И не хочу представлять. Даже в самом страшном сне.

Судя по звуку, открылась какая-то дверь.

– Будьте так добры, – вежливо заметил демон, пока я слышала, как закрывается дверь за нашими спинами. Меня поставили на пол, заставив прислушиваться к звукам вокруг. – Где у вас тут примерочная? Там? Спасибо! Ну надо же! Какой большой магазин! А какой ассортимент. Так! Мне нравится вот эта модель, вот эта… и, пожалуй, вот эта… Ух-ты! Боюсь что такую модель придется поправлять очень часто… И боюсь, что наказанье мое само не справится…

Я повела головой, слыша шуршание. Ко мне даже что-то приложили, заставив слегка смутиться. Я ощупывала кружево, пытаясь понять, мой размер или нет…

– Так, мне это надоело! – капризно заявил демон. – Наказанье мое, я очень плохо знаком с телом, поэтому придется положиться на…

– На что? – вздохнула я, понимая, что нижнее белье на восьмое марта я заказывать не буду.

– На прилавок, – шепнули мне, беря на руки, приподнимая меня и усаживая на что-то прохладное и гладкое, на ощупь, напоминающее столешницу. С моего плеча предательски поползли бретельки платья, а им помогали теплые, нежные руки, едва касаясь моих плеч.

– А до примерочной потерпеть никак? – испуганно прошептала я, нервно оглядываясь по сторонам. В магазине тихо играла музыка.

– Не понимаю, наказанье мое, а что тебя так смущает? – заметил демон, едва касаясь губами моих губ, дразня меня и тихо посмеиваясь. – Господа, отвернитесь! Мы тут будем мерять не отходя от кассы!

– Ты что!!! С ума сошел!!! – взмолилась я, пытаясь стянуть руками на груди платье, которое с меня настойчиво снимали. – Здесь же люди!!!

– Я им сказал, чтобы они отвернулись, – рассмеялся демон, целуя меня в шею, пока я, сглатывая, пыталась надеть платье обратно. – Если что, мы потом извинимся!

– Простите, – занервничала я, ерзая на прилавке и осматриваясь по сторонам. – Извините… Прошу тебя, не надо! Я… Ты что делаешь?

Платье с меня почти содрали, заставив закусить губу от ужаса.

– Расслабься, наказанье мое, – прошептали мне, проверяя кружево и сбрасывая мое платье на пол. – Думаешь, нас не поймут? Конечно, поймут.

– Пожалуйста, – молила я, прикрывая грудь руками. – Зачем? Давай хоть дойдем до примерочной!

Я представляла, как вокруг нас собралась целая толпа зрителей с отпавшими челюстями.

– Ты не боишься, что нам сейчас будут давать советы все, кому не лень? – проскулила я, заходя с другой стороны. В крови плескался адреналин, чувство жгучего стыда обжигало вместе с настойчивыми и далекими от целомудрия поцелуями.

– Тихо, тихо, – шептали мне, пока я понимала, что мне уже все равно. Повязка медленно скользнула с моих глаз. Я зажмурилась, чувствуя, как дьявольски колотится мое сердце, а потом открыла глаза, видя комнату, объятую полумраком. В комнате кроме нас никого не было. Я сидела на большом письменном столе, а рядом лежало невероятно красивое платье с расстегнутой молнией.

– Так вот она какая? Тряпочка половая? – спросила я, чувствуя, как у меня от пережитого волнения дрожат руки.

– Тряпочка – да, – закусил губу демон, а потом осторожно сдвинув рукой платье на самый край, прижимая меня к себе. – А вот так – половая, наказанье мое!

Я все еще пыталась понять, что происходит, пока меня долго и нежно утешали, заставляя кусать губы.

– Почему… – задыхаясь, прошептала я, приоткрывая чужие губы и собираясь подарить свой поцелуй в ответ. – Ты называешь меня «наказанье мое»?

– Потому… – шептали мне, целуя меня как в последний раз, – что меня… тобой… наказали… Я даже в отпуск… заслуженный не пошел…

– Не могу … понять… – задохнулась я, когда мое лицо взяли в свои руки, пока мой затуманенный от нежности взгляд, ласкал в полумраке любимые черты. – Я – суровое … наказание? Или … мягкое?

– Хм… – меня поцеловали в кончик носа, а я понимала, что расправлять уже нечего. – Как ты думаешь, наслаждаться наказанием – это мазохизм? Сейчас все узнаем. Учти, амнистия будет только утром.

Черепай меня большая покатаха!

Мы ехали в машине, пролетая мимо светофоров и мастерски рассекая огромные пробки. На моем колене покоилась чужая рука, нежно поглаживая гладкий черный чулок. Изредка на меня бросался взгляд, после которого перед глазами вырисовывались сцены, от которых я прикусывала губу и отворачивалась к стеклу, даря своему отражению улыбку коварной обольстительницы и соблазнительницы. Не могу сказать, что чувствовала смущение, вовсе нет. Машина остановилась, заставив покачнуться на сидении. На мою щеку легла рука демона, нежно разворачивая мое лицо к себе и поглаживая пальцами мой подбородок, изучая его маленькую волевую ямку. Я никогда не видела такого взгляда. Он был похож на темный мед, который медленно, соблазнительно, как рекламе, густо тек по моей душе сладким трепетом, заставляя вздрагивать и чувствовать, как пересыхают губы, когда я мысленно приоткрывала чужие губы для поцелуя. Прикосновение, которое, словно электричество заставляло слегка вздрагивать и замирать. Я прожила тридцать лет, но такое в моей жизни случилось впервые.