Холод южных морей - Юрий Шестера

— Мимо шлюпа плывет большой окровавленный морской зверь! — раздался возбужденный голос сигнальщика.

— Добейте его, гардемарин! — приказал капитан, загораясь охотничьим азартом.

Адамс сделал один прицельный выстрел, а затем и второй, но зверь продолжал плыть, хотя кровяная струя на поверхности воды стала более густой и широкой.

— Никуда не денешься, голубчик! — воскликнул Фаддей Фаддеевич. — Ялик на воду! Лейтенанта Игнатьева — на руль!

Вахтенный офицер продублировал приказ капитана.

— Зря, сэр! — скептически сказал старший из промышленников. — В воде его невозможно убить, поверьте мне, в то время как на берегу их множество, и без труда можно выбрать любого.

— Отставить! — с сожалением дал отбой Беллинсгаузен, уже предвкушавший захватывающую погоню за раненым морским зверем, и только проводил взглядом кровяной след, который еще был виден на поверхности моря.

* * *

Вечером вернулась с острова группа Андрея Петровича. Друзья сразу же уединились в адмиральской каюте.

— Какие впечатления об острове? Какие удалось разгадать тайны? — спросил Фаддей Фаддеевич, поуютнее устраиваясь в любимом кресле.

— Да, собственно говоря, никаких. Удивляет, конечно, обилие высоких трав, которых и в помине не было на острове Южная Георгия. А сейчас здесь, Фаддей, между прочим, ведь еще только весна. Но остров явно не вулканического происхождения, хотя почва и довольно рыхлая. То есть возможность термального подогрева его поверхности за счет вулканической деятельности весьма сомнительна.

Очень обрадовало большое количество дикорастущей капусты. От прочей травы ее широкие горизонтально растущие листья отличаются более темной окраской. Большая часть корня толщиной в два дюйма лежит на земле, от которого в землю отходят тонкие отростки. Подожди, сейчас покажу.

Андрей Петрович вынул из сумки два капустных корня, оскоблил их, отрезал концы и один из них протянул Фаддею Фаддеевичу.

— На, Фаддей, попробуй.

Тот с хрустом откусил кусочек корня, осторожно пожевал, хрупая.

— Да это же настоящая капустная кочерыжка! — с восторгом воскликнул он. — Сколько мы их с братом таскали, несмотря на запрет матери, когда работники на мызе засаливали капусту вот в такие бочки. — И он руками показал их размеры.

— Надо же, ведь и у нас в костромском имении было то же самое! — удивился Андрей Петрович. — Только мне приходилось в одиночку втихую от матушки таскать эти самые кочерыжки со двора для своих сестренок. Они были помоложе меня.

И друзья взгрустнули, хрупая кочерыжки и вспоминая о невинных проказах беззаботного и такого далекого детства.

— У тебя, Андрюша, случайно, капустные корешки в твоей сумочке еще не завалялись?

— Есть, есть, Фаддей, я же знаю твои пристрастия.

— Надо будет дать команду Ивану Ивановичу заготовить капусту впрок, да поболее. А кочерыжки — в кают-компанию для господ офицеров, да и нам с тобой, грешным.

— Обязательно, Фаддей. Ведь это же наипервейшее противоцинготное средство.

Фаддей Фаддеевич недоуменно посмотрел на друга.

— А почему, собственно говоря, «нужно будет»? — и позвонил в колокольчик.

— Старшего офицера ко мне! И накрыть стол по полной программе!

— Есть накрыть стол по полной программе! — заулыбался Матвей.

— Опять радуешься?

— Так точно, ваше высокоблагородие, радуюсь!

— Ну, ну радуйся, шельма! — на сей раз благодушно изрек капитан. — Пользуйся моим хорошим настроением.

— Проходите, Иван Иванович, присаживайтесь к столу, — пригласил старшего офицера капитан.

— Большое спасибо, Фаддей Фаддеевич! — благодарно ответил капитан-лейтенант, которого постепенно покидало чувство настороженности, вызванное неожиданным вызовом капитана.

Ведь он только второй раз за все время плавания после памятного происшествия на входном фарватере в гавань Копенгагена был приглашен к столу в адмиральской каюте. И старый служака в полной мере оценил важность для себя этого неожиданного приглашения.

— Мы тут с Андреем Петровичем обсуждаем результаты вашей поездки на остров, и пока наши головы достаточно свежи, — Фаддей Фаддеевич, улыбнувшись, кивнул на прекрасно сервированный стол, — хотел бы дать вам важное указание.

— Я весь внимание, Фаддей Фаддеевич!

— Вам, Иван Иванович, я, надеюсь, знаком этот продукт? — и капитан взял из вазочки очищенную вестовыми кочерыжку.

— Конечно, Фаддей Фаддеевич! Мы на берегу с удовольствием полакомились им по совету Андрея Петровича, — поспешно ответил капитан-лейтенант, соображая, к чему бы это.

— Так вот. С завтрашнего дня организуйте массовую заготовку дикой капусты с одновременной засолкой ее в бочках впрок как важного противоцинготного средства. Я еще раз повторяю — в возможно большем количестве, используя все гребные суда, за исключением, разумеется, тех, которые будут заняты наполнением анкерков свежей водой. Времени у вас будет в обрез, ибо долго задерживаться у острова мы не можем.

— Будет исполнено, Фаддей Фаддеевич, в строгом соответствии с вашими указаниями! — став по стойке «смирно», четко доложил старший офицер.

— Ну и славненько, Иван Иванович, — отбросив уставные выражения, заключил капитан, подчеркивая тем самым, что официальная часть их встречи окончена.

Пригубили мадеру, закусывая, а старший офицер уже прикидывал в уме план по реализации ответственного задания капитана.

— А каковы ваши впечатления об острове, Иван Иванович? Мнение Андрея Петровича я уже выслушал, — спросил Фаддей Фаддеевич, прерывая его размышления.

— Остров интересный. Не успели пристать к берегу, выбрав удобное место между бурунами, как оказались среди стада морских слонов, лежащих прямо у кромки воды и спящих, казалось, беспробудным сном. И только один из них, что был поближе к нам, приподнялся на ластах, точно так же, как на экспозиции Андрея Петровича, разинул пасть и заревел. Я и выстрелил в него картечью. Однако зверь не свалился, а лишь попятился задом в море и уплыл.

Неожиданно рассмеялся Фаддей Фаддеевич.

— Так вот, оказывается, откуда появился у шлюпа плывущий раненый зверь!

И рассказал удивленным собеседникам о попытках гардемарина Адамса добить его двумя выстрелами из ружья, причем пулями, а не картечью, как Иван Иванович, о намерении преследовать раненого зверя на ялике и реакции на это промышленников. Удивились тому, что огромный раненый морской слон поплыл почему-то в открытое море мимо шлюпа, а не попытался укрыться где-нибудь подальше от людей на берегу острова.

— Меня, честно говоря, поразило сообщение промышленников о том, что на острове почти полностью истреблены морские котики, которых здесь было множество, — задумчиво сказал капитан. — Ведь со времени открытия острова Маквария в 1810 году прошло всего-навсего не более десятка лет.