Записки несостоявшегося гения - Виталий Авраамович Бронштейн

Ранним утром в покоях Гитлера неизвестно почему — само

по себе — треснуло зеркало. Фюрер, обреченно разглядывая тонкую паутину трещин на

шлифованной поверхности венецианского стекла, мрачно изрекает: — Это конец…

Еву это не трогает. Она приподнято-восторженна — сегодня день, к которому она шла

много лет, вечером они с Адольфом станут мужем и женой. Господи, наконец-то!

Бои идут по всему Берлину, глухие взрывы сотрясают подземелье, после обеда

приходит известие из Италии: дуче Муссолини и его последняя любовница Кларисса

Петаччи растерзаны разъяренной толпой в Милане, их тела вывешены на всеобщее

обозрение вверх ногами.

Глядя на документальные кадры издевательств над их телами, я почему-то испытываю

раздражение. Ну, хорошо, надо убить — убили, но зачем такое кощунство — трупы вверх

ногами?! И причем здесь женщина? И еще: что означают эти счастливые улыбки на лицах

добродушных итальянцев? Праздник, что ли?

Гитлер невозмутим. Еву это известие омрачает лишь на минуту: зачем лишний раз

думать о плохом, разве их ожидает не то же? Да и потом она занята, впереди столько дел, надо получше подготовиться к долгожданному событию. Церемония проходит в

соответствии с законом: составляется брачный контракт и совершается обряд венчания.

Фамилия священника и его дальнейшая судьба мне неизвестна. В качестве свидетелей на

бракосочетании присутствуют Геббельс и Борман. Жена Геббельса Магда сияет от

гордости за своего супруга — свидетеля. Жених в штатском. На лице принужденная

улыбка.

Брачные бумаги оформляют ближе к полуночи. На невесте прекрасное платье, роскошные плечи украшает скромная бриллиантовая нить…

Ева с удовольствием ловит завистливые женские взгляды — теперь она жена!

157

Кроме начальства в застолье принимает участие свободный от боевого дежурства

персонал. Настроение портит подвыпивший немолодой офицер-планшетист. Хвалясь

математической сметкой, он заявляет, что по его подсчетам, каждые семь секунд гибнет

один немец. Публика неловко переглядывается.

— Не верите? Уже больше трех лет — каждые семь секунд! — доказывает свое не на

шутку разошедшийся офицер.

На мгновение устанавливается гнетущая тишина. Ее тут же пытаются заглушить

звоном бокалов. Но с этого момента Гитлер вне застолья. Задумчив. Периодически

поглядывает на круглые часы, висящие на стене. Несколько раз Ева мягко касается его

руки, наконец, позволяет себе завладеть его неподвижной кистью. У присутствующих это

почему-то вызывает неприятие и тревогу.

Ближе к утру Адольф и Ева уходят в апартаменты.

______________

Я много раз пытался представить себе эту свадьбу — и ничего не получалось. За три дня

до этого Гитлер произносит ужасные слова:

— «Если война проиграна, немецкий народ не должен существовать. Нечего

заботиться о том, чтобы этот народ пережил свое поражение. Уничтожайте все

заводы, мосты, продовольствие. Мой народ оказался слабым и, значит, будущее

принадлежит народу Восточному, который показал себя более сильным!

Арийская нация должна или господствовать над миром, или прекратить свое

существование!»

В ходе свадьбы, и когда Гитлер с женой покинули ее, гости уже знали, что утром

следующего дня новобрачные уйдут из жизни.

____________

А накануне Гитлер прощался со своей любимицей — овчаркой Блонди. Только тот, у кого есть любимое животное, может себе представить, каковы они, эти минуты

прощанья.

Конечно, у меня нет тех, настоящих кадров из бункера, но мне кажется, это могло

выглядеть примерно так…

Боже мой, чувствует ли она, верная и любящая, что это их последняя встреча? Как же

ему жаль эту красавицу… Собственноручно ее уничтожить — нет сил, и он попросит

адъютанта дать собаке яд. Слава Богу, хоть животное не понимает, что это уже конец.

Я всей душой ненавижу этого человека, но мне почему-то особо неприятна и тягостна

эта сцена…

158

И снова я возвращаюсь к той необычной свадьбе. Не думаю, чтобы на ней звучали

привычные пожелания счастья, здоровья, детей и внуков, долгой совместной жизни. Все

происходило как-то не по-людски.

Обычно жизнь двух разных людей под одной крышей, одной семьей — с этого дня

только начинается, так сказать, все впереди. Здесь же — финальная сцена, прощальный

аккорд. Интересно, за что пили, над чем смеялись, чего желали той ночью новобрачным?..

Мужем и женой они пробыли меньше суток. Сохранилась комната, где они покончили

с собой. Он и она. Два пистолета, лужица крови, Ева в подвенечном платье со счастливой

улыбкой на обескровленных губах.

Через несколько дней их, полусожженных и слегка присыпанных рыхлой землей, найдут во дворе рейхсканцелярии. Счастливая находка, какое веселье отражают кадры

военной кинодокументалистики!

Когда я смотрю, как наши фото и кинооператоры роем кишат вокруг этого, простите, уже не свежего тела, меня берет оторопь. Это ж надо, никто из них, радостных, не боится

сделать неловкое движение и упасть прямо на мертвеца, над которым так дружно все

нависают…

Наверное, я не прав, но все-таки нормальные люди обычно испытывают к покойникам, если это только не их родные, некоторую брезгливость. А здесь что-то ее не видно.

_______________

Почему он выбрал смерть, всем понятно. Так же поступили и другие люди из его

ближнего окружения. Свидетель памятного бракосочетания Геббельс собирает в

бункерном зале для совещаний свою большую семью. Торжественно, заглядывая каждой в

глаза, вручает капсулы с ядом своим шестерым доченькам, а добрая мамочка тоже рядом

— заботливо протягивает стакан воды…

Смотрите, это все, что осталось в архивах кинохроники от семьи главного германского

пропагандиста. (Кадр, где рядком лежат шестеро детских и два взрослых трупа).

С собой покончили: куратор гестапо и министр внутренних дел Генрих Гиммлер, рехйсмаршал Герман Геринг и десятки других чиновников рангом пониже. Еще одно

подтверждение: несмотря на всю напыщенную риторику о германской исторической

миссии — а все они очень любили красивые слова — каждый из них на самом деле

прекрасно понимал, что натворил он, в частности, и все они вместе — в целом. Что их

преступления и зверства — непростительны, и впереди их ничего хорошего не ожидает.

Гитлер, например, опасался, что его, в назидание другим, будут возить по европейским

городам в средневековой клетке, которую, по слухам, уже выковали на родине русских

самоваров в городе Туле. Как дикий степной волк, угодивший в западню, он сумел

отгрызть свой прищемленный хвост, чтобы уползти подыхать на воле… Но вот зачем он

забрал с собой на тот свет женщину, любившую его больше своей жизни — понять трудно.

_____________

Идефикс Гитлера о еврейском присутствии во всех мыслимых и немыслимых бедах

человечества стоил жизни миллионам ни в чем не повинных людей. Детей, стариков, женщин. Ничего более дикого и кровавого мировая история до сих пор не