Княжий остров - Юрий Сергеев

— Не помогает живая вода…

— Знать, не хочет медведушка ворочаться к нам, истомился жизнею и не след неволить, Васятка, ево… Утешься и помни его добро всю жизнь свою…

Все перебывали у мертвого медведя и простились с ним, а вечером под командой Солнышкина пришли белые монахи с зажженными факелами, положили на носилки усопшего Никиту и обнесли трижды вокруг собора, сотрясая факелами и медвежьим рыком вознося свое ратное заклинание, что быть их Державе без ворога…

Схоронили его на сухом берегу озера Чистик у стен монастыря, невдалеке от родничка с живой водою, бегущего от святого колодца… Солнышкин вел обряд захоронения по древним русским северным правилам успения медведя, клятвой простились с ним белые монахи, а озеро всю ночь виделось воинам охранным со стен и колокольни — белым- белым, как парное молоко…

Утром заехал в ворота автомобиль, вылез из него радостный Лебедев и велел срочно позвать Илия с Васенькой. Когда они пришли, Лебедев с опаской открыл багажник машины и отшатнулся. Все увидели там взъерошенного медвежонка с горящими глазами, в ошейнике на ржавой цепи. Он скулил и злобно ворчал, глядя на людей.

— Вот еще сироту прислал Скарабеев, летчики привезли ему из тайги. Вычитал он, что святые отцы ладом жили с этим зверем… Только будьте осторожны, он двоих офицеров покусал, пока мы его засовывали, и меня хватанул за локоть…

Илий спокойно подошел, взял за цепь и легонько потянул к себе. Медвежонок прянул на землю, озираясь и ворча, а старец уже гладил его по голове и отстегнул ошейник, отбросил в сторону цепь. Она брякнула по камням, и Ирина ойкнула в испуге, вспомнив своего прикованного медведя, понимая освобождение зверя от ржавого железа по-своему и глубоко…

- Никитушка явился, — вздохнул облегченно Илий и перекрестился. А когда пошел в келью, медвежонок покорно кинулся вслед ему, вперевалку шел рядышком, как привязанный, косолапя потешно и оглядывая свой новый дом и мир… А следом устремился? Васенька…

* * *

Лебедев сам принимал экзамены у белых монахов. Дивился разительной перемене в этих молодых ребятах, которых отбирал тщательно и долго по одному ему ведомым признакам и приметам. Лики воинов просветлели, налились мужеством и силой, мускулы отвердели, расправились плечи, вознеслись взоры уверенностью и смелостью. Все науки знали назубок, все приемы подладили под себя и готовы были выйти из ворот монастыря дружиной единой для пользы Родины своей.

У каждого на груди был крест на верви, тайный оберег, освященный Илием. Кресты были эти особые, выкованные из железа церковного-древнего, промоленного за века. Старец сам дал полосу, а ковал Солнышкин, и вышли они на славу. Ни ржа их не брала, ни злая сила, только темнели и наливались огнем крепости ратной.

…Сам заготовил и отвез Мошняков три машины дров Надежде и принес от нее весть дивную. Оказалось, что все ближайшие деревни знали о медведе отшельнике и ни один охотник не посягал на его жизнь, ибо двое промазавших в него, помутились в одночас разумом и пропали, а один заезжий стрелок в тот же вечер захлебнулся во сне пьяный, а людская молва остерегла остальных и даже имя ему дали — Монах… А Надя плакала и благодарила Мошнякова за помощь и радостно сказала, что весточку долгожданную получила от Саши своего, и все взглядывала на его карточку, привешенную в переднем углу под образами, и тихо улыбалась, молясь во спасение… Опять Мошняков поразился ясной душе и великому обаянию этой женщины. Затомился решив что непременно сыщет такую же себе в жены, а времени нет искать — война проклятая…

Молебен прощальный служил Илий в древнекаменном соборе… Ирина и бабушка особо хорошо пели вслед, сотня дружины монолитом утвердилась на хладных плитах, согревая их духом своим… Все собрались на молитву, и видел Егор, как умело и вдохновенно молятся Лебедев, Окаемов, Мошняков и Селянинов — все внимали молитве и дружно осенялись крестным знамением…

Оторвавшись от медвежонка у кельи, возбужденный Васенька влетел в собор и медленно брел, обходя молящихся, запрокинув голову. Он шел как в лесу, белые стволы людей высоко возносились над ним, и лики их сияли, как озаренные солнцем кроны деревьев. Вася искал мамушку и нашел, она пела так хорошо, что он не решился потревожить, а залез на крутые ступени клироса, смотрел сверху на людей, на иконы, на Спаса под куполом…

А в паузе молитвы и пения вдруг прозвенел его чистый восторженный возглас-ангельский:

— Как в ска-азке-е-е…

Бабушка испуганно поманила его рукой, и Вася прижался к ней, внимая и переживая все своим ясным умом… Он причастился одним из первых и ушмыгнул в конец очереди… причастился еще раз, а когда третий раз вскинул глаза в ожидании сладкой ложечки и хлебца, Илий удивленно промолвил:

— Радость моя… третий раз подходишь…

— Васенька, нельзя больше, — отстранила его бабушка.

— Я еще хочу…

Старец с улыбкой покачал головой и подал ему причастие. А бабушка дала ему теплую от руки зажженную свечку, и он спросил:

— А кому ее поставить?

— Пресвятой Богородице…

Он бережно понес свечку к большой темной иконе, глядя на нее и видя сложенные на груди руки, по складам читал слова по кольцу нимба ее: «Ра-дуй-ся не-вес-то не-не-вест- ная». Утвердил свечу, зная, что эта икона зовется Умиление Божьей Матери, и очень она ему полюбилась. Чем-то походила тетенька грустная на его мамушку Ирину… и на бабушку, они такие же добрые и хорошие… Васятка сожалел, что Никиту не дозволил дедушка взять с собой, и теперь скучает его друг в малиннике и плачет о нем и ждет поиграть…

Стоит монастырь… Град духа тверд и высок, основание царства русского… Парит собор над землею, приподнятый святыми молитвами, золотом обновившихся куполов сияя в золоте солнца заревого, заходящего. Качались невидимые колокола, и звонарь при них веселый играл, восставший из пеплов Соловецких, вернувшийся солнечным бликом на родную колокольню… Привычные верви дергал он руками-лучами, и чудная, великая музыка звонов животворных лилась от обители святой над озерами и полями, над лесами темными и лугами томными, достигала самых дальних деревень и городов, сливалась со звонами тамошних храмов и единым, мощным хоралом поднимала тучи, рвала их в клочья и доходила к звездам смотрящим…

Светлыми, солнечными столпами стоят по Руси святые старцы… Стоят до Неба! Денно и нощно сияет их свет духовный, соединяя Дольний и Горний миры, озаряя пространства великие… нужно только приглядеться хорошо, и удивленный увидишь, столпы сии огненные — двенадцать над Оптиной пустынью, по числу святых ее… над Троице- Сергиевой лаврой, над Киевом и Вологдой, над Новгородом и Псковом, над Владимиром и Суздалем, над всеми монастырями и пустынями русскими, где подвигами духовными, постом и молитвою, обетами затворничества и молчания, веригами и каменьями тяжелыми в ношах заплечных — томили отцы святые свою плоть, изгоняя соблазны и страсти изводящие, дабы очиститься и проникнуть моленным сознанием к самому Богу и Матери его Пречистой, за помощью и советом, ради спасения Отечества русского…