Рыцарь надежды - Кристина Додд

Управляющий, разумеется, принял приглашение, хотя и чувствовал себя не в своей тарелке в дружной компании рыцарей и оруженосцев.

Когда хозяйка принесла в обеих руках кружки с элем, Уортон ловко обнял ее за талию.

— Как тебя зовут, красотка? — спросил он.

Хозяйка поставила кружки на стол и шутливо шлепнула Уортона по руке.

— Тебе не скажу! Я приберегаю себя для милорда!

— Долго же тебе придется ждать, милашка, — расхохотался Уортон. — Наш милорд только что женился, всю прошлую ночь он так резвился со своей молодой женой, что балки под их комнатой ходуном ходили!

Мужчины хрипло расхохотались, а хозяйка, уперев руки в бока, смерила Хью взглядом.

— Это правда, милорд?

— Чистая правда, толстуха, — подтвердил Хью с удовольствием, беря огромную кружку.

— Ну, раз так, — хозяйка крепко обняла Уортона, — то меня зовут Этельберга.

На этот раз все просто покатились со смеху, даже Бердетт.

— В деревне ее кличут Этельберга Давалка, — сквозь смех проговорил он.

Этельберга погрозила ему пальцем.

— Не выдавай моих секретов, старик!

— Какой же это секрет, всем и каждому известно, — ответил управляющий, принимая из рук сэра Филиппа эль. Он подождал, пока мужчины разберут кружки, потом поднялся. — Выпьем за Хью, графа Роксфордского, которому я навеки благодарен за его милость.

Уортон хотел было тоже встать, чтобы провозгласить новую здравицу в честь хозяина, но Хью придержал его за руку. Пользуясь удобным случаем, он хотел узнать, что на уме у его управляющего.

— За что же ты мне так благодарен?

— За то, что вы милостиво позволили мне остаться здесь управляющим, — сказал Бердетт и, опустив кружку, серьезным тоном добавил: — Я действительно от всей души благодарю вас за это.

— Ты будешь верно служить? — спросил Хью.

— Можете не сомневаться, милорд!

— С какой стати верить тебе? — с вызовом спросил Хью. — Разве ты не давал такого же обещания Пембриджу? Разве тебя не огорчает вынужденная разлука с ним?

Бердетт опустил взгляд. Немного помолчав, он решился.

— После стольких лет службы не хотелось бы говорить о прежнем хозяине плохо, — начал он, тщательно подбирая слова и поглядывая на Хью. Компания напряженно наблюдала за говорившим. — Но на самом деле я, как мои отец и дед, служил не столько лорду, который вечно отсутствовал, сколько Роксфорду. Мы вкладывали в поместье свою душу, а Пембридж фактически отказался от своих владений, предав принца. Если бы принц Эдуард приказал хранить верность Пембриджу, сознаюсь, я бы так и сделал. Но он приказал принести присягу вам, и я готов выполнить его приказ.

Искренность Бердетта, его бесконечная преданность Роксфорду пришлась Хью по душе. Однако он заметил:

— Значит, мне не стоит рассчитывать на тебя, если я каким-то образом лишусь замка и титула.

— Мне пока не довелось узнать вас получше, милорд, но вы не похожи на человека, готового из честолюбия или жадности рискнуть своим главным достоянием, дающим власть и титул.

— Когда принц призовет меня, я уеду, — сказал Хью.

— Так велит вам долг, милорд. — Бердетт оперся на стол костяшками пальцев. — Возможно, я старый чудак, но я верю, что долг превыше честолюбия, а верность присяге — превыше жадности. Короче говоря, чтобы уж все было окончательно ясно: если бы Эдмунд Пембридж остался верен клятве, которую дал королю Генриху и принцу Эдуарду, не сидеть бы нам сейчас за кружкой эля. Я не впустил бы вас в Рокс-форд, пока был бы жив.

— Отлично сказано! — похвалил Хью и позволил встать Уортону. Тот отпихнул обнимавшую его Этельбергу и поднялся.

— За здоровье лорда Хью, — повторил он, — да пошлет ему Господь многочисленное потомство! Я счастлив, что дожил до этого дня!

Все встали, чокнулись и выпили. Хью неожиданно почувствовал, что заливается краской, как невеста на свадьбе, смущенная хором не совсем скромных пожеланий. К счастью, в пивной было темно и дымно, иначе товарищи по оружию непременно прошлись бы на этот счет.

— Благодарю, друзья! — Хью тоже поднял свою кружку. — Не будь вашей поддержки, я бы ничего не добился!

Он не стал подчеркивать особые заслуги сэра Линдона, и сподвижники поняли, что он благодарен всем одинаково. Они снова чокнулись и выпили и снова налили себе эля. Выносливый Уор-тон опять поднялся для очередной здравицы.

— За процветание Роксфорда! Дай Бог, чтобы этот замок стал вечной основой нашего благополучия!

Мужчины выпили, Дьюи громко рыгнул, и Этельберга прыснула.

Сэр Филипп поднял кружку.

— За освобождение короля, помоги ему Бог вновь вернуться на трон!

Сразу несколько голов обернулось посмотреть, что сделает Бердетт, но тот, как положено, прокричал: «За короля!» — и выпил вместе со всеми.

Этельберга опять наполнила кружки.

— За принца Эдуарда! — продолжая стоять, произнес сэр Филипп. — Дай ему Бог с помощью лорда Хью победить всех врагов, а нам — уцелеть в предстоящих битвах!

— За принца! — кричала шумная компания, все больше расходясь.

После этого большинству пришлось опуститься на скамьи, но Бердетт остался на ногах.

— За милостивую леди Эдлин! — воскликнул он. — Да благословит Господь ее чрево многочисленным потомством и да продлит он ее Дни!

Под радостные крики сидящих за столом Хью вместе со всеми поднял было кружку, но потом вдруг со стуком опустил ее на стол.

— Ну-ка скажите, все женщины такие неблагоразумные? — Он был уже под хмельком, вот и решился спросить.

Смех и дружеские излияния умолкли, и рыцари недоуменно переглянулись. Только Бердетт отнесся к вопросу серьезно.

— Уж не знаю, в чем заключается неблагоразумие леди Эдлин, милорд, — сказал он, усаживаясь на скамью, весь красный от выпитого, — но по собственному опыту скажу: иметь дело с женщинами бывает… трудновато.

— А с моей женой так вообще невозможно, — с глубокомысленным видом заметил сэр Филипп.

— Мои жены были еще хуже, — фыркнул Уортон. — Только и умели, что языком молоть! Трещали без умолку даже в постели, а потом жаловались, что я их плохо ублажаю: мол, то чересчур быстро, то чересчур долго, а то слишком редко!

Заметив изумление на лицах соседей по столу, он смущенно уткнулся носом в свою кружку.

Погладив его по голове, добродушная Этельберга услужливо подлила ему эля.

— А мой отец любил повторять, что никогда бы не женился, если б не устал один вести хозяйство, — вступил в разговор Дьюи. Все тотчас повернулись к нему, и от общего внимания он зарделся, словно девушка. — В конце концов ему пришлось жениться! — смущенно закончил он.