Кремлевский визит Фюрера - Сергей Кремлев

— Поляки не хотят допускать к себе Красную Армию, — заметил Буллит…

— Но как только в Польшу вторгнется германская армия, они будут рады получить любую помощь! — раздраженно ответил Даладье…

Брат Буллит мог бы его и разуверить — он-то знал, что «пилсудские» поляки никогда не примут помощь СССР, но просто пожал плечами и слушал дальше… А Даладье, раздражаясь все больше, возбужденно заявил:

— Если поляки откажутся от русской помощи, я не пошлю ни дного французского крестьянина защищать Польшу!

— Вы это серьезно?

— Абсолютно серьезно!

Буллит мог бы — если бы он был заинтересован в сохранении мира — задать логичный вопрос: «А когда Франция давала военные гарантии Польше, она обусловила эти гарантии согласием поляков на русскую помощь? И если Даладье обнадеживал поляков без расчета на русских, то почему он теперь так жестко связывает участие Франции в войне за Польшу с участием русских?»

Буллит мог бы спросить (и даже обязан был спросить) и вот что: «Не считает ли Даладье своевременным отозвать французские гарантии — безотносительно к позиции поляков по вопросу о русской помощи?»

Но Буллит просто еще раз переспросил:

— Ваша позиция тверда?

— Говорю вам в третий раз: если поляки откажутся от русской помощи, я не пошлю защищать Польшу ни одного французского крестьянина!

Так и вышло на деле! И мы это увидим.

А как же с честью?

Да и что там такое эфемерное для многих понятие, как честь! Были же и реальные национальные интересы… И серьезная война им не отвечала. Им отвечала серьезная военная подготовка, им отвечал меч как ось мира…

Но подготовки к войне не было. Зато войну Англия и Франция начали…

Почему? Почему же они ее начали, не будучи к ней готовы? И почему они не готовились?

С точки зрения национальных интересов это было крайне глупо.

А наднациональных?

Вот то-то! Это был вопрос, несущий в себе и ответ. Если посмотреть на дело с такой стороны, то становится понятно, почему Англия и Франция не готовились. Ведь если бы они форсировали свою военную подготовку, то, имея мощные армии, могли бы вести себя с Германией жестко. И Гитлер мог бы просто испугаться очевидно неблагоприятных для себя последствий прямого военного конфликта, тем более войны на два фронта.

А могучим мировым силам была нужна новая война…

Ранее, перед Первой мировой войной, европейский «расклад» был таков, что общеевропейский конфликт не мог стать возможным без стравливания Германии и России.

И это было подло сделано… Вначале Россию Александра III — и так уже надежно запутанную в паутине внешних займов со времен Александра I, а особенно Александра II, — еще больше привязали к Западу займами, а организованными Витте русско-германскими таможенными войнами Россию оттолкнули от традиционно дружественной ей Германии.

Затем мужичков Николая II повели под пулеметный огонь войск кайзера Вильгельма II во славу Ротшильдов парижских и лондонских, а в конечном счете — во славу Уолл-стрита.

Стравить же Третий рейх и Советскую Россию для Запада было соблазнительней и желательней уже десятикратно.

Но ранее Россия и Германия соприкасались непосредственно — по границе русской части Польши. Теперь сразу, впрямую эту схему повторить было нельзя — общей границы не было.

И поэтому Гитлеру подставили Польшу… Дальний расчет был, конечно, и на СССР. Наш знакомец Гендерсон писал в Лондон 9 марта 39-го года: «Гитлер заявил в „Майн кампф“ совершенно ясно, что жизненное пространство для Германии можно получить только путем распространения на восток. Распространение на восток делает, однако, столкновение между Германией и Россией в какой-то день в значительной степени вероятным… Не является невозможным достижение соглашения с Гитлером…»

Да, дальний расчет был и на СССР, но — не обязательно. Ведь заранее не было известно, насколько успешен будет поход Гитлера. Ведь он и сам рассчитывал прежде всего решить проблему Данцига и «Коридора», а остальное — как повезет. Но в любом случае до войны он предполагал, что итогом войны будет некий мирный договор с некой послевоенной Польшей. А это означало, что между ним и СССР все равно располагалась бы Польша— пусть и обрезанная до своих естественных этнических пределов с Запада Гитлером и с Востока — Сталиным.

Поэтому для наднациональных сил и их «национальных» групп в Англии и Франции в первую очередь была нужна война в Европе как таковая, и обязательно— с участием Германии (собственно, иной и быть не могло).

Вот почему появились военные гарантии Польше и почему «демократии» не готовились.

Гарантии провоцировали поляков (уже после начала войны Бек спрашивал у эмиссара Ватикана: «А где же армии Гамелена?»)…

Гарантии обязывали англичан и французов и автоматически вовлекали их в конфликт.

А неготовностью «союзников» можно было объяснять необходимость вмешательства в европейские дела третьей «великой демократии» — заокеанской.

Итак, неготовой Англии надо было втравить Польшу в войну с Германией и объявить Германии войну формально. Затем можно было отсиживаться на острове и наращивать вооружения, постепенно включая в европейские дела США.

Что же до неготовой Франции…

Конечно, был риск падения неготовой Франции. Ну и что?! Ею жертвовали заранее… Что там элитарным «французским» «двумстам семьям» до каштанов Парижа? Каштаны из огня для них таскал весь мир, и весь же мир был для них домом…

Сентиментальностью же эти «семьи», как и любые бандитские «семьи», не отличались.

НА ЗАПАДЕ 3 сентября началась drole de guerre. В Германии она тоже получила образное название — Sitzkrieg («сидячая война»). Но в Англии для тех, кто хотел войны, пора наступала самая деятельная. 3 сентября — Чемберлен как раз обсуждал текст декларации о ее объявлении — Черчилль «согласился» стать первым лордом адмиралтейства, то есть военно-морским министром.

А 11 сентября президент США Франклин Делано Рузвельт, ФДР, направил ему «личное» письмо:

«Мой дорогой Черчилль,

в связи с тем, что Вы и я занимали аналогичные посты в годы мировой войны (первый лорд адмиралтейства Черчилль и помощник министра ВМС США Рузвельт. — С. К.), я хочу, чтобы Вы знали, как я рад тому, что Вы вновь в адмиралтействе… Я хотел бы, чтобы и Вы, и премьер-министр знали, что я всегда буду рад, если вы будете обращаться лично ко мне по любым вопросам, по которым, по Вашему мнению, я должен быть в курсе дел. Вы можете всегда посылать мне запечатанные письма с Вашей или моей почтой.

Я рад, что Вы закончили тома о Мальборо (sic) еще до того, как все это началось, и я с удовольствием их читал».

По всем правилам — божеским, человеческим и дипломатическим — это была, пожалуй, бестактность: глава иностранной, да еще и нейтральной державы при живом премьере направлял послание не премьеру, а одному из его министров. «Фиговые листики» в виде «личных» фраз об «аналогичных постах» и «о Мальборо», то есть о книге Черчилля и его помощников «Мальборо — его жизнь и время», скрывали мало что… Последний, четвертый том исследования о своем знаменитом предке сэр Уинстон издал еще в 1938 году, и ФДР — если уж так им восхищался, мог бы сообщить об этом автору и пораньше…