(Не)счастье для морского принца - Иринья Коняева

Попробовала рассуждать логически. Как бы я организовала оборону острова?

Понять бы ещё, от чего его нужно защищать. И от кого.

Улучшенным магией зрением всмотрелась в пространство вокруг домика. Следов животных нет, полоса пляжа нетронутая, растительность дикая, неухоженная, очень своеобразная, на нашу, арраторскую, не похожая, но сам дом сияет словно новая монетка — зачарован под завязку. Даже если я смогу спуститься, не факт, что получится войти.

Море вспенилось, забурлило, зашипело, накатив на раскалённый непонятно чем песок, и выпустило в пространство так много пара, что пейзаж стал напоминать картины древних художников: тушь, мягкое прикосновение кисти, много воды на тонкой рисовой бумаге. Серо-чёрные разводы в белёсом мареве.

— Как красиво, — прошептала восхищённо, прижимая руки к груди.

Пар поднимался, уплотнялся, с картины мира исчезали тёмные тона, и я в ужасе поняла, что сейчас окажусь в бесконечной непроглядной белизне. И это куда страшнее, чем нынешняя моя ситуация, ведь я не увижу ничего! И именно этим могут воспользоваться притаившиеся хищники!

Сердце застучало как сумасшедшее, разгоняя адреналин по венам. Я поднялась во весь рост, расправила плечи и приготовилась к бою, переживая, что спину никто и ничто не прикрывает. Долго там будет плыть этот Ульс? Доплывёт ли? Справится ли с хитрым и коварным чудовищем?

Зря я об этом подумала. Теперь поводов переживать стало ещё больше, и не уверена, что за себя волнуюсь сильнее.

Коварный монстр мог и его заболтать. Не зря, видимо, Лаарга запретила Ульсу…

Так, стоп.

Что мне говорил монстр?

Что единственный билет в Бездну для Ульса — влюбиться без памяти и нырнуть за любимой. То есть за мной.

Несмотря на повышенную влажность и нарастающую прохладу, меня бросило в жар. Нет, ну до чего приятно позволить себе поверить в чувства морского принца. И всё это так романтично, лучше, чем пишут в моих любимых книгах…

Так, стоп! Бриджит де Ларс, включите здравомыслие.

Морская ведьма и демон. Какая романтика? Может ли она быть? То, что Лаарга описывала в своей книге, запросто могло быть художественным вымыслом!

А если нет?

В голове моментально выстроилась целая история любви: Килг путешествовал по мирам (не с его характером сидеть в двух стенах, даже если эти стены — мировой океан, маловато ему, не тот размах, амбиции-то у демона ого-го), увидел прекрасную Лааргу, перенёс самоцветы в заранее заготовленное место, организовал ловушку. А дальше — головокружение, страсть, возможно, всё-таки любовь, долгие годы сложных отношений, появление фурий в Подводном царстве, неоднократные попытки побега со стороны Лаарги, снова страсть, беременность и осознание, в какую ловушку она на самом деле попала.

Дальше — больше.

Килг отбирает у неё сына, отпуская туда, куда она так стремилась.

Уж не сюда ли?

— Отпуская ли? — спросила я пространство, прощупывая его на предмет подкрадывающихся существ. Никого.

Интуиция подсказала ответ на озвученный вопрос: разумеется, да, она не сбежала, Килг её отпустил. Потому и не гоняется за ней по всем мирам. Ведь всё прочее меркнет, растворяется целиком и полностью, когда на первый план выходит кровожадная суть, взывающая к мести. Он бы нашёл и уничтожил, или притащил бы за волосы в Жемчужный замок и наказал, или придумал бы что-нибудь ещё более жестокое.

Кто бы что ни говорил, как бы ни врал мне и себе, но Килг отпустил Лааргу, и она ушла. Ушла, бросив ребёнка на отца. Зная, что маленькому демону не выжить в войне с большим.

Не раз я видела примеры, как мать защищает дитя. Жизнью рискует, своей, чужой — без разницы. Предаёт чужие идеалы, свои. Лишь бы спасти кровинушку.

В Арраторе весьма суровые законы, но даже в них есть целый список послаблений для матерей, совершивших преступление ради детей.

Почему же Лаарга так поступила?

Ну не верю я, что она плохая. Что бросила единственного и долгожданного сыночка без надежды на светлое будущее. Это против женской природы. Против того, что я читала в её книге, в которую она вложила не только бездну смыслов, но и часть своей души, часть своей любви. К сыну, к демону, которого полюбила всем сердцем… или со всей силой наложенного на неё заклятья. Уж простите, Килгу не доверяю, подозреваю его до последнего — даже в своём не написанном, но продуманном романе.

Вымысел вымыслом, но эмоции в тексте не скрыть. Книга Лаарги насквозь пропитана слезами, написана кровавыми чернилами, собранными из ран её души. Не может так написать безжалостное существо. Никак не может!

Пока я прокручивала в голове услышанные, увиденные, прочитанные события, формируя их в единую картину, туман поднялся ко мне плотным белым маревом, скрыв всё, кроме ярко светящих лун.

Безбрежные белоснежные облака отражали бледный свет и завораживали необычной, инопланетной красотой.

Мысли увязли в светящейся пене, в её невероятно лёгких, воздушных очертаниях. Я словно угодила в изящную паутину и не могу, не желаю из неё выбраться, созерцая бесконечное великолепие природы, её величие.

В голове ни единой мысли. Я смотрю, любуюсь, кручу головой, полной грудью вдыхаю аромат соли и водорослей. На этот раз он с заметной прохладной ноткой, почти не пряный…

— Бри! Бриджит! — раздаётся знакомый голос, но я не могу сообразить, что от меня хотят, зачем отрывают. Любуюсь и любуюсь. — Бри, очнись! Это я, Ульс! — продолжает надоедливый голос. — Только не это. Нет. Бри! Бри, как давно?

Я не отвечаю.

Мне безумно нравится это место. Тихое, спокойное, умиротворяющее. Здесь так приятно было находиться до появления этого… Кого? Его не было, а потом он появился и начал мне мешать. Неприятный тип. Гад какой-то.

— Ульс? — шепчу, удивляясь, до чего странно звучит голос. Хрипло, слабо. И горло отчего-то болит. И в теле странное… — Что со мной?

— Как ты меня напугала: на себя не похожа. Пойдём отсюда, поторопись, Бри, прошу тебя, — непривычно суетливо говорит Ульс.

— Нельзя, ловушки, — шепчу, всё ещё не соображая до конца, что происходит. Но точно знаю — уходить опасно. Безопасно только здесь.

— Иллюзии! Все ловушки — иллюзии. Ты разве не чувствуешь магию этого мира? — удивлённо спрашивает Ульс, а я силюсь понять, что он имеет в виду, но безуспешно. — Тебя совсем высосали местные. Ну даёшь! Ты ведь знакома с иллюзиями. Ладно, потом объясню.

Меня подхватывают на руки и несут вниз. Прямо в этом белом мареве, где не видно ни зги. Где невозможно понять, идёшь ты к обрыву или по тропинке к дому. Но в объятиях Ульса тепло и спокойно, надёжно. И хоть я не до конца помню, кто он, как ко мне относится, как я отношусь к нему, — обессиленно закрываю глаза и кладу голову на широкое плечо.

Мне комфортно и тепло, мерное покачивание убаюкивает. Стоит услышать долгожданный скрип двери, как я проваливаюсь в спасительный сон, так и не вспомнив, зачем мне была нужна эта дверь, этот дом.