Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Закат - Вера Камша

Сколько они шли, столько звонил и колокол, равномерно и настойчиво; казалось, так будет вечно, но змея оказалась короче ночи. Последний монах был одинок и отставал от собратьев на пару шагов. Худой, понурый и словно лишенный возраста, он единственный из всех напоминал призрак и кого-то еще.

Арлетта следила за одиночкой до конца, но так и не поняла, куда он делся. Стих колокол, погас зеленый костер, с людьми осталась только луна.

Зашуршало, наискосок через пустой двор метнулось нечто маленькое, но графиня вновь была близорука.

– Кот, – сказал Робер, будто это было важно. – Сударыня, с вами все в порядке?

– Само собой, – ничуть не покривила душой Арлетта. – Очень красивые призраки. Мне кажется, я их узнала… Если мой младший сын не приукрашивал, то монахи перебрались сюда из Лаик. Наверное, им хочется быть поближе к действующему храму.

Хайнрих Лионеля не удивлял, удивил Рудольф; видимо, дело было в привычке. О том, что Первый маршал Талига герцог Ноймаринен умен, силен, смел и предусмотрителен, Ли узнал года в три и так с этой мыслью и вырос. Время шло, обстоятельства менялись, привычка жила и матерела, а сегодня уперлась в отказ. Регент не хотел рисковать тремя конными полками и одним Савиньяком.

– У нас не такое отчаянное положение, чтобы разменять кавалерийский корпус на передышку, – объяснил он, глядя в окно. – И не такое блестящее, чтобы забирать этот корпус у Варзова.

– Взамен вы получите Хейла. Я понимаю, что перевалы Ноймаринен оголены, но Айхенвальд способен удерживать их без конницы.

– Нет. Все равно нет.

Вот тогда Ли и удивился. Не решению, о нем еще можно было спорить, – звучащей в голосе герцога уверенной усталости. Рудольф уже смирился с тем, что фок Варзов будет ходить у Бруно на поводу и ждать Эмиля, чтобы и дальше метаться по южному берегу Хербсте. До зимы. В крайнем случае – сойтись с дриксами в лоб и положить до двух третей армии, а крайний случай не за горами – Бруно генеральное сражение необходимо. Фельдмаршал должен разбить собственного регента, а для этого нужен военный успех. Затмевающий проигрыши Готфрида у Хексберг и Фридриха в Гаунау.

– Не думаю, что правильно отдавать инициативу дриксам. Особенно сейчас, когда мы в очевидном меньшинстве. – Ссоры Лионель не хотел и поэтому налил себе кэналлийского, которое теперь стояло на столе, хотя сам Рудольф «кислятины» не любил.

– Будь Ор-Гаролис и Гаунау за тобой уже в прошлом году, я бы к весне тебя отозвал, – регент неспешно расправил сбившуюся портьеру и зашагал от окна к столу, – но сейчас кампания в разгаре. Не самая для нас успешная, но, когда подойдет Южная армия, ее можно будет спасти. Я потребую от Фридриха мира под угрозой полного разорения побережья и прекращения всей морской торговли. Думаю, тебе по силам убедить Кадану и Хайнриха так или иначе пойти нам навстречу.

– Пожалуй.

– Значит, этим и займешься, а заодно – Надором. Не оставляю тебя в Западной армии, потому что оставляю в ней фок Варзов. Он начал кампанию, пусть ее и закончит. Если что случится до подхода Эмиля, у нас есть Ариго. Вы знакомы?

– Мать его очень любит.

– Я тоже. Ариго – лучший генерал Запада и станет отличным маршалом, но он не ты. Ты способен быть вторым только при Рокэ, а эта война не настолько безумна, чтобы жертвовать Вольфгангом и прыгать в кипяток. Попробуй понять, Варзов тебе не совсем чужой.

– Вы предпочитаете жертвовать Южной Марагоной?

– Я предпочитаю сохранить и армию, и командующего. – Такой взгляд выдержать трудно, но Ли учился выдерживать взгляды у дядюшки Бертрама и Анри-Гийома. – Южная Марагона никогда не станет дриксенской, а топить там нечего… Вот если я заменю фок Варзов, дриксы поймут, что дела у нас плохи и мы отдаем себе в этом отчет. Когда всё в порядке, командующих не меняют, а подсказывать потихоньку ты не сможешь, да и что бы ты Варзову подсказал? Рысь ничему не научит волка, потому что прыгает с дерева и умеет выпускать когти.

– Поэтому я и предлагаю прыгнуть с дерева в другом месте.

– Я осведомлен, что в случае необходимости ты ради Талига пожертвуешь собой и всеми. Я тоже, но необходимость у нас разная. Ты что-то хочешь сказать?

– Всего лишь устроить судьбу капитана Давенпорта. Эта знаменитость не создана для особых поручений, по крайней мере моих.

– Давенпорта сейчас разыщут, я так и так собирался его расспросить. – Регент протянул руку к звонку. – Странная увертка… Если не хочешь продолжения разговора, так и скажи. Решение принято, его можно не обсуждать.

– Это не увертка, а воспоминание. При первой встрече я объяснил Давенпорту, чем и когда готов жертвовать. Он был шокирован.

– Неудивительно. Вы с Рокэ хотите всего, сразу и любой ценой. Давенпорта ко мне! – потребовал регент в открывшуюся и тут же притворенную дверь. – Не люблю терять время… Но сделать несвоевременно – почти наверняка сделать плохо. Пойми, нельзя растопить зиму кострами. Снег может сойти только сам. Сильвестр это понимал…

– Сильвестр кончил тем, что собрался напоследок убить короля с наследником и возвести на трон Алву.

– Что?!

– Вас он в известность не поставил. Не думаю, что из-за родства с Олларами. Скорее, не рассчитывал на понимание.

– Кто тебе сказал эту чушь? Катарина?

– Она догадалась, но сказал мне Сильвестр. Когда запретил убивать младшего Манрика.

– А ты?

– Не убил.

– Не юли, не в Олларии. Леворукий знает что… Не могу тебе не верить, но неправильно можно понять любого.

– Сильвестр высказался предельно четко.

– Вряд ли ты столь же четко ответил, иначе не оказался бы в Кадане, или… ты оказался в Кадане именно поэтому?

– Похоже, меня решили убрать из столицы до разговора, а после не передумали.

– Тогда что ты сказал?

– Объяснил, что Алва не согласится. Его высокопреосвященство из этого как-то вывел, что соглашаюсь я. Спорить я не стал. Сильвестр не тронул бы Фердинанда, не разделавшись с теми, кого держал за врагов, и не начал бы, не определившись с наследником Анри-Гийома, а это требовало времени. О смерти никто из нас не подумал. Кардинал отводил себе от года до трех. С тем, что говорили лекари, это не расходилось, только прошлый год стал годом ошибок.

– Проклятье!

Регент сел, передвинул бумажную кипу и налил себе «кислятины» – иногда руки просто необходимо чем-то занять.

– Кто-то может подтвердить твои слова?

– Я. И вы, если припомните последние дела Сильвестра. Похоже, он вспыхнул после Октавианской ночи, вернее, после своего приступа, но хворост копился долго.