Сумеречные миры - Владимир Добряков

— Вот теперь. Ромашка, ты самая опасная в этом мире ведьма!

Мы смеемся.

— Но я ничего не чувствую, — говорит Яла.

— И не надо. Ты сама будешь, когда нужно, проявлять свои способности.

Святой Мог встает, подходит к одному из шкафов.

Он достает оттуда сверток, какие-то предметы, шкатулку и… пыльную, всю обтянутую паутиной бутылку вина. Из другого шкафа он достает три кубка.

— Подойди сюда, рыцарь Хэнк.

Святой Мог наливает в кубки вино, предметы кладет возле Ялы.

— Это тебе, Ромашка. Ты сама поймешь, что для чего и как этим пользоваться. А теперь давайте выпьем за вас, кто бы вы ни были. Давайте выпьем за то, чтобы сердца ваши не дрогнули, разум не помрачился, а руки оставались твердыми. Удачи вам! Ну, что ты смотришь на меня, Хэнк? Думаешь, я хочу тебя отравить?

Обалдело беру в руки кубок. Я ожидал всего, но то, что святой предложит мне выпить, да и сам себе нальет… Это уже не лезло ни в какие ворота! Не вязалось это как-то с моими представлениями о святых.

— Нет, конечно… — бормочу я, — но…

— Никаких но! Пей, пока я предлагаю тебе такую честь. Думаешь, моей святости от этого убудет? Как бы не так! Кто тебе поверит, что ты пьянствовал со святым Могом? Мне это не повредит, а себе ты репутацию навсегда погубишь.

Мог коротко хохочет и опрокидывает кубок. Мне ничего не остается, как последовать его примеру. Яла смотрит на нас широко открытыми глазами и не верит сама себе. Потом, словно опомнившись, выпивает вино и ставит кубок на стол.

— А теперь оставьте меня. Вам пора делать свое дело, да и у меня еще есть здесь свои дела. Вряд ли мы с вами увидимся еще раз, поэтому прощайте. Дай мне руку, рыцарь!

Мог крепко жмет мне руку. Рука его теплая и живая. Настолько живая, что я не могу удержаться от вопроса:

— Святой Мог, кто же ты все-таки такой?

Тот смотрит на меня из-под густых бровей и хмурится:

— Мы же договорились, кажется, не задавать лишних вопросов. — И вдруг, неожиданно улыбнувшись, спрашивает: — А ты сам-то как думаешь?

Мне нечего ответить. Мог подходит к Яле, кладет руки ей на плечи, смотрит в глаза и неожиданно крепко целует ее:

— Удачи тебе, Ромашка. Удачи и счастья! — желает он, гладя ее золотистые волосы. — Иди и не забудь магические вещи и свой венец.

Я беру Ялу под руку, и мы начинаем спускаться по лестнице. Мог стоит в дверях и смотрит нам вслед.

— Разве это чудеса?! Ха-ха! — Он отодвинул оторопевшего артиста в сторону и для начала изверг из своего рта один за другим пятнадцать огромных языков пламени, да таких, что по цирку сразу пронесся явственный запах серы.

Л.И.Лагин

У выхода из Красной Башни нас ждут Урган и… Черный Всадник. Они мирно беседуют, а лучники Ургана сидят поодаль на поляне.

— Лена! Андрей! — бросается к нам Урган. — Наконец-то! Разрешите представить вам нашего коллегу — Генриха Краузе.

Андрей делает церемонный жест в сторону Черного Всадника, тот кланяется. С облегчением вздыхаю, вот и еще одна загадка разрешена.

— Ну, Генрих, ты подоспел вовремя!

— Так было задумано.

— Слушай, я никогда не видел лица Черного Всадника, они всегда под шлемами, интересно…

— Ничего интересного, — отрезает Генрих. — Я, конечно, могу снять шлем, но вряд ли это доставит тебе, особенно Лене удовольствие. Знаешь, как выглядит покойник двух-трехмесячной выдержки? Ну, то-то!

— Ладно, все это лирика, — прерывает нас Андрей. — Виделись со святым Могом? Какой он?

— Странный, — отвечает Лена.

— Более чем, — поддерживаю я подругу.

— Ну, а благодать, или что еще там, он тебе подарил?

— И даже сверх того. Я теперь, если верить его словам, самая могущественная ведьма в этом мире.

— Ну, а с переходом на Желтом Болоте что он посоветовал делать? Есть способ закрыть его?

— Способ есть, он дал нам целую инструкцию и свод правил техники безопасности. Но боюсь, что без нашего участия Яла и Хэнк с этим делом не справятся.

— Да и без вашей помощи здесь не обойтись, — поддерживаю я Лену.

— Значит, остаемся здесь, — решает Андрей.

— Да. Надо довести дело до конца. Слушай, Андрей, дал бы ты команду своим ребятам. Пусть похоронят Лину. Если здесь найдут ее тело, король Рене сразу обо всем догадается, и нам с Леной, а точнее, Яле и Хэнку, придется туго.

— Ну, во-первых, уже сделано. У меня не поднялась рука оставить такую красавицу на съедение воронам, хоть она и выходец из ЧВП.

— А во-вторых, — подхватывает Лена, — я просто не успела тебе сказать, что Королевский гнев нам с тобой не грозит. Ты, как я поняла, так и не узнал нашего Магистра в облике его величества.

— Магистр! Ну, тогда все понятно.

Мне сразу становится ясна и необычная реакция короля Рене на избрание мною нагилы, и его «доверительные беседы» с Ялой, и его вмешательство, когда Дулон протянул мне кубок с ядом. Ай да Магистр! Андрей тормошит меня:

— Давай, говори, что надо делать?

Коротко излагаю инструкции и предупреждения святого Мога.

Андрей раздумывает недолго:

— Вам с Леной надо срочно разыскать еще одну нагилу. Знаешь где?

Лена кивает.

— Мы с ребятами тем временем двигаемся на постоялый двор к Эве. Полагаю, она будет третьей нагилой. Да, надо разыскать и захватить с собой старого Лока. Нам понадобится много заговоренных стрел.

— Если не найдешь его на месте, — вмешивается Лена, — не теряй времени. Я сама смогу заговорить вам стрелы и мечи.

Андрей удивленно смотрит на нее, потом хлопает себя по лбу и понимающе кивает:

— Ты, Генрих, прямым ходом дуй в Синий Лес. Твоя задача: нейтрализовать там Черных Всадников. Это самые опасные противники.

— Ты еще ларок не видел, — ехидно замечаю я.

— Ничего, и увижу — не побегу. Ты едешь вместе с Леной. Ваша задача: найти и уговорить еще одну нагилу.

— Все ясно. Встречаемся на постоялом дворе у Синего Леса.

Андрей свистит. Из-за Башни выходит лучник, ведя в поводу гнедого и белого коней. Помогаю Лене сесть на коня, подставив ей свою ладонь, как стремя, и сажусь в седло сам. Машу друзьям рукой на прощание и говорю Андрею:

— Симону передай, пусть тоже едет на постоялый двор.

Лена-Яла ударяет своего коня пятками, я трогаю своего шпорами, и мы пускаемся в путь.

Уже рассвело, и солнце поднялось довольно высоко, когда мы оставляем столицу королевства позади и скачем по наезженной, но еще безлюдной в это время дороге.