Бич времен - Василий Головачев

Ромашин изучающе смотрел на инспектора.

– Теперь вы знаете почти все. Главными консультантами для вас будут Атанас Златков, бывший заведующий лабораторией времени, и хронофизик, вернее, инженер-хрономеханик Игорь Марич, непосредственный участник эксперимента. Он единственный… – Ромашин снова изучающе взглянул в глаза Павлу, – кто остался жив из всего персонала лаборатории. Итак, вы видели, как это произошло. Последствия катастрофы плачевны. Повреждена орбитальная станция дальнего обнаружения, она в момент эксперимента проходила над лабораторией. Вокруг башни хроноквантового ускорителя, которую мы называем проще – Ствол, лес и… все остальное уничтожено в радиусе десяти километров. Нарушен тепловой баланс региона. К Стволу подойти невозможно из-за хронопены – темпоральных эффектов, здание лаборатории уцелело, но проникнуть внутрь никому не удалось.

Ромашин помолчал. Павел тоже молчал, потом проговорил:

– Извините, но я все же не понимаю, чем вызван режим бедствия. Эксперимент не удался, произошла катастрофа, нужно провести расследование причин, устранить последствия… Так? Обычная формула работы линейных отделов Управления. Где здесь работа для безопасности?

– Эксперимент не просто не удался, он вышел из-под контроля и… продолжается до сих пор! Хронобур – генератор-инициатор реакции хронораспада – провалился в прошлое на сотни миллионов, а может быть, и на миллиарды лет. Но главная беда в том, что Ствол неустойчив, колеблется во времени, возможно, генератор продолжает работать и уходит все глубже в прошлое. К чему это может привести, неизвестно. Ваша задача – выяснить степень вины человеческого фактора.

Павел безмолвно переваривал сказанное. У него уже скопилось немало попутных вопросов по мере того, как собеседник продолжал рассказ, но высказывать их вслух было преждевременно. В отделе хранится полный отчет о происшествии, и знакомство с ним наверняка отсечет большинство вопросов.

– Запишите код информационного канала нашего отдела. – Ромашин продиктовал семизначное число. – Вопросы ко мне есть?

– Есть, но задам я их позже, если не возражаете. Могу я начать работу сегодня?

– Можете, я только что хотел просить вас об этом. Ваш кабинет рядом, комната двести семь.

Ромашин поколебался немного, все еще не спеша сесть за свой рабочий стол, затем сказал:

– Возможно, моя просьба покажется вам странной, но… будьте все время начеку. Обращайте внимание на любые мелочи, странности, опасные происшествия и держите себя в постоянной готовности…

Павел ожидал продолжения, не выказывая удивления, и думал, что комиссар знает о случившемся в экспедиции, о его встрече с «санитарами». Но не говорит. Почему? Что за странная манера недоговаривать?

– Хорошо, – кивнул он с непроницаемым лицом. – Я всегда держу себя в форме. У вас все?

Ромашин едва заметно усмехнулся, кивнул, хотя сомнение в его глазах не рассеялось. Он ждал чего-то, а дождался ли – неизвестно.

На столе комиссара вспыхнула гроздь цветных огоньков, зазвучал голос инка:

– Контроль-один, контроль-два – норма, контроль-три – колебания поля, контроль-четыре – граничные эффекты запредельной передачи.

– У меня все, – зачем-то добавил Ромашин, и Павел вышел, коротко поклонившись.

По его мнению, абракадабра, сообщенная инком, могла расшифровываться следующим образом: защиту кабинета кто-то пытался нейтрализовать, чтобы подслушать, о чем разговаривает хозяин кабинета. И неизвестному злоумышленнику это, по всей видимости, удалось.

Придя к такому умозаключению и приняв его к сведению, Павел нашел дверь с номером «207», осмотрел свой оперативный служебный модуль, называемый по старинке кабинетом, и сделал вывод, что кабинеты любой организации стандартны до тех пор, пока не носят отпечаток личности владельца. В этом работал, очевидно, кто-то назидательно-нудный, угрюмый, пожилой, любящий порядок и дисциплину. Этакий педантичный зануда с лысиной в полчерепа.

На стене висели два листка пласт-папира. На первом красовалась надпись: «Прежде чем сделать – подумай!», на втором – пункт номер тринадцать Инструкции УАСС, именуемый в просторечии пунктом «срам», который расшифровывался как «сведение риска к абсолютному минимуму». Интересно было бы взглянуть на прежнего хозяина кабинета. Неужели в отделе есть такие личности? Впрочем, хозяином мог быть и новичок, стажер, заучивавший инструкцию наизусть.

Павел заглянул в кабину метро: пусто, чисто, на стенке карта станций выхода, на другой – крохотная панель с одним-единственным индикатором и сенсором включения, игла задатчика перемещения. Вставляешь иглу в гнездо на карте, дуешь на сенсор, и ты за тысячу километров отсюда или за миллион, а то и за сто световых лет…

Павел сел за пульт координатора, посмотрел на часы и повернул ключ подачи питания.

С высоты в пять километров колонна хроноускорителя выглядела блестящей белой трубой, из которой струилось марево нагретого воздуха. Труба торчала посреди черной холмистой равнины, рассеченной надвое голубоватым лезвием реки. На равнине кое-где в низинах сохранились останки деревьев, обугленные пни, угрюмо отблескивали перламутровой глазурью оплавленные остовы зданий. Пятиэтажный куб здания лаборатории у стены Ствола выделялся на черно-сером фоне неестественной фосфорно-снежной белизной.

– Эра Больших и Могучих дел… – пробормотал сосед Павла, щуря глаза с ироническими огоньками в глубине.

Павел покосился на него. Среднего роста, жилист, малоразговорчив, лицо жесткое, волевое, в оспинах мелких шрамов, глаза темно-карие, почти черные. Инженер-хрономеханик Игорь Марич. Впечатление такое, будто его неотступно гложет какая-то мысль.

Их познакомил в кабинете Павла Ромашин, и оба сразу направились к месту происшествия: до Брянска на метро, оттуда в район катастрофы на патрульном куттере.

На небольшой панели управления аппаратом мигнул желтый огонек, звякнул сигнал вызова. Марич, сидевший на месте пилота, тронул сенсор связи.

– Контроль-два, – раздался в кабине грассирующий баритон. – Борт-икс, вы находитесь в зоне работы аварийно-спасательной службы. Ответьте волне «триста».

– Все в порядке, Второй, – ответил Марич в желудь микрофона над плечом куртки. – Машина инспектора Жданова, отдел «Б». Вам должны были сообщить.

– Включите автоответчик, иначе вас будут запрашивать каждую минуту. Спокойной работы.

Марич выжидательно посмотрел на Павла. Пора действовать, понял он. Вспомнил строки отчета о предварительном расследовании катастрофы в лаборатории времени.

Расследование, проведенное экспертами УАСС и учеными Академии наук, специалистами хронофизики и физики единого поля, мало что разъяснило. Ни в здание лаборатории, ни в башню хроноускорителя проникнуть не удалось, и отчет изобиловал словечками «предположительно», «возможно», «вероятно». Со времени катастрофы прошло полторы недели, но до сих пор известно о ней немного, в сущности, только то, что рассказал Ромашин.