Проклятие пятого уровня - Константин Якименко

– Понимаю, она способна произвести впечатление. Но сегодня ты уже не успеешь. Прилетай к завтрашнему вечеру.

Я посмотрел Ларроку в глаза, но они остались непроницаемы.

– Прилетай, я дам тебе несколько советов как адвокат, – добавляет он.

– Спасибо. Поговорим на месте. Я так понимаю, ты сейчас занят.

– Правильно понимаешь. Ты оторвал меня от одного важного дела. Разумеется, это не проблема – уделить несколько минут старому другу.

– Как старый друг, не стану тебя больше отвлекать. До встречи.

– До завтра, Эйбрахамс!

Закончив разговор, я некоторое время сижу в раздумье. Завтра так или иначе состоится встреча, на которую я возлагаю большие надежды. Впрочем, о чем это ты, Кайтлен? На что ты собрался надеяться?

И все-таки, если я прав, то завтра многое может решиться. Если же и нет, то я много не потеряю. Скажем прямо – мне здесь уже почти нечего терять.

* * *

Москва встретила меня холодом, который быстро заставил пожалеть, что я не взял из одежды что-нибудь потеплее плаща. Дождя сейчас нет, но небо выглядит так, что вполне можно ожидать даже снег, а мороз неприятно вонзается в тело острыми иголками. Что-то слишком быстро в этом году наступили холода.

Я еще не успеваю дойти до здания аэровокзала, как ко мне подкатывает черный «Мерседес» и останавливается рядом. Дверца открывается, и шофер демонстрирует улыбку во все лицо:

– Мистер Эйбрахамс? – он даже обращается ко мне по-английски. Ларрок никогда ничего не упускает, даже если это может показаться незначительным.

– Это я, – даю простой утвердительный ответ.

– Босс сказал, что вы прибудете на этом самолете. Садитесь, я отвезу вас к нему в усадьбу.

Не помню, чтобы я сообщал, на каком самолете прилечу. Собственно говоря, я и сам этого не знал. Но такие мелочи не составляют проблемы для Ларрока. Хотя я не удивлюсь, если на самом деле этот шофер ждал меня уже давно и присматривался к каждому самолету.

– Поехали, – я занимаю место в машине.

Здесь я наконец-то могу согреться. Машина неторопливо движется московскими улицами. Шофер, похоже, не расположен к разговору. Мне тоже особенно не о чем с ним болтать – я не из тех, кто говорит просто чтобы размять язык, хотя в хорошем настроении иногда могу дойти и до этого. Но теперешнее настроение хорошим уж точно не назовешь. Скорее, оно у меня сейчас вообще отсутствует.

Когда мы въезжаем в пределы усадьбы, я вижу, что почти все листья с деревьев уже опали, и парк совсем не вызывает того восхищения, что раньше. Впрочем, видно, что за ним следят – на дорожках нет мусора, все они вычищены, а под деревьями листва оставлена лишь там, где она не портит картину. Наверное, Ларрок вложил во все это немалые деньги – но он может себе это позволить, и не только благодаря тому, что он получает из Центра – если ему вообще нужно что-то оттуда получать.

Когда машина останавливается на центральной аллее напротив дома, я вижу, что сам хозяин спешит мне навстречу. В отличие от Тар-Хамонта, ему никогда нельзя было отказать в вежливости и гостеприимстве.

– Привет, Тони, – говорит он, пожимая мою руку. – Как долетел?

– Спасибо, хорошо.

– Предлагаю пройти в дом, сегодня слишком холодно для прогулок на воздухе.

Мы входим в дом, но на этот раз не в таинственную комнату, проход в которую скрыт за стеной, а в другую, где, наверное, Ларрок обычно и принимает гостей. Опускаемся в мягкие кресла. Напротив меня стоит фигурный шкаф со встроенным видеоцентром. У другой стены – большой аквариум с соответствующих размеров обитателями – не только рыбами, но и черепахами и, кажется, парочкой водяных змей.

– Скажи, ты сам обставлял все свои помещения?

– Я нанимал дизайнера, но в основном он просто следовал моим указаниям. Что, нравится?

– Великолепно. Я сам хотел бы жить в таком доме, но у меня бы не хватило терпения все это создать.

– Терпение не обязательно. Ты вполне можешь купить дом не хуже этого, а то и получше.

– Знаю, но эффект будет не тот.

– Это верно. Я сделал своими руками практически все, что имею. В некотором смысле можно сказать, что я доволен собой.

– В некотором смысле?

– Мне всего только двадцать семь лет. Конечно, я уже достиг немалого, но основная часть жизни еще впереди. Поэтому рано говорить о полном удовлетворении.

– Логично. Но кое о чем можно будет поговорить уже в ближайшее время.

– Ты для этого сюда и приехал – чтобы поговорить.

– Верно, Иван. Мне интересно, каким будет следующий шаг – после уничтожения спутников и вывода из строя Портов.

– Так вот ты о чем? Хорошо, я скажу тебе кое-что…

Я поднимаю голову, чтобы посмотреть ему в глаза, когда он будет это говорить. Смотрю – и в следующий миг все остальное вдруг исчезает. Я вижу два больших темных круга, две дыры, которые что-то мне напоминают. Что же именно? Обращаюсь к памяти, но воспоминания уплывают вдаль, хочу дотянуться до них, зацепиться – и не могу. Две дыры сливаются в одну, я приближаюсь к ней, она вдруг превращается в огромную воронку, которая втягивает в себя все вокруг. Пытаюсь удержаться на краю, но никаких сил нет, меня легко переносит через него и увлекает в темную глубину…

Я падаю в колодец. Я знаю, что в этом колодце нет дна, и я могу падать бесконечно долго. Но это совсем не важно. Это значит только то, что я не разобьюсь. Больше ничего. Есть только темнота вокруг, но она пуста, поэтому она меня не интересует. Я просто падаю. Не знаю, почему и зачем, но мне все равно. Потому что у колодца нет дна.

Вдруг поднимаю голову вверх и вижу чье-то лицо. Кто-то смотрит на меня с вершины колодца. Я падаю, но лицо не удаляется, и сейчас это совсем не кажется мне странным. Что вообще может быть странным в мире, существование которого предопределено с момента возникновения?

Но тут я понимаю, что это лицо может исчезнуть в любой момент, и мне становится страшно. Потому что тогда я навсегда останусь один в этом бездонном колодце. И никогда больше никто не сможет вытащить меня отсюда. Дело не в том, что мне очень хочется, чтобы меня вытащили. Пугает сам факт, что такая возможность может исчезнуть. Навсегда.

– Не уходи! – кричу я этому человеку.

Но я знаю, что он не может меня услышать. Мой голос не выйдет за пределы этого колодца. Ничто не может выйти из черной дыры. А колодец – и есть черная дыра.

Неожиданно я вижу, что он протягивает мне руку. Хотя кажется, что он очень далеко, но рука движется ко мне, и вот она все ближе и ближе, пока наконец я не понимаю, что смогу до нее дотянуться. И я тянусь, испытывая невыносимый страх оттого, что человек может надо мной подшутить и убрать руку в последний момент, а потом исчезнуть и сам. Но нет – я все-таки касаюсь ладони, и она кажется странной на ощупь, будто сделана из ваты. Я боюсь, что такая слабая рука не удержит меня, но вдруг она дергает со всей силы, и я лечу вверх, и по мере моего движения стены колодца расплываются, теряя форму…