В любви и на войне - Лиз Тренау

– Человек, которого он спас, находится здесь, в гостинице, – пояснила Руби и просияла. – Это Джозеф Кэтчпол, мужчина с повязкой на глазу из поезда, брат которого оказался в госпитале. Я с ним сегодня ужинала, и мы выяснили, как он связан с моим мужем.

– Эй, помедленнее. Человек с повязкой на глазу здесь? Из туристической группы в Остенде? Тебе придется начать с самого начала.

Руби рассказала, как они с Табби посылали телеграмму родственникам Джимми и как его брат Джозеф с его невестой Эдит появились в госпитале. А потом о том, что рассказал ей Джозеф за ужином.

– Ух ты! Это действительно нечто! Какой герой! Ты должна им гордиться!

– Ты не представляешь, как я горжусь. Это очень много для меня значит! – Руби улыбнулась, и Элис увидела, как жесткая маска горя, которая омрачала лицо англичанки, на время сползла. Кроткая, невзрачная девушка, которую она встретила на корабле, расцвела, превратившись в симпатичную молодую женщину. Она как будто светилась изнутри – и причина была вовсе не в бренди, а в некой внутренней силе, которую Элис не замечала в ней прежде.

– Вы были так добры к этой швейцарке, ты и Фредди, – сказала она. – Я чувствовала себя так отвратительно, после того как отказалась ей помочь в тот день.

– Джинджер рассказала нам, как ты помогла ей, когда она спасалась от человека, укравшего ее залог, и от его жены, которая наставила на нее нож. Она сказала, что ты была очень щедра и дала ей денег.

– Так поступил бы любой. Ей действительно угрожали те мерзкие люди. И знаешь, ты была права, люди должны помогать друг другу. Я ошибалась.

– Но в одном ты тоже была права, Элис. В конце концов выяснилось, что она – немка. А племянник, могилу которого она искала, – на самом деле ее сын. Ты подозревала это с самого начала.

Элис слишком устала, чтобы злиться.

– Я знала это, черт возьми. Вот ведь лживая корова!

– Она просто мать, которая пытается сделать все, что может, точно так же, как и мы, – продолжила Руби. – И теперь все, чего она хочет, – лучшего будущего для ее сыновей.

– Сыновей? Я думала, что один из них погиб.

– Когда мы отвезли ее в Лангемарк, она встретила каких-то людей и они сказали ей, что ее старший сын попал в плен.

– Бог мой! – Элис осушила свою кружку, ее эмоции смешались и переполняли ее, мозг безуспешно пытался обработать последнюю информацию. – Вот это новость! Почему везунчиком должен был стать один из плохих парней? Именно у него есть будущее! Почему не у Сэма или Берти?

– Я чувствую то же самое. Но ты не можешь провести остаток своей жизни, сокрушаясь и завидуя, верно?

– Ты права. Думаю, мы должны порадоваться за нее. – Элис вздохнула, поднимая бутылку и вглядываясь в тяжелое коричневое стекло. Бутылка оказалась почти пустой. – Тут хватит еще по чуть-чуть каждой. Ну, еще по одной, на дорожку?

– Нет, спасибо, – Руби подавила зевок. – Уже через несколько часов нужно будет снова вставать.

– Ты что-то говорила о Фредди, который отвезет нас в Остенде?

– Он перегоняет санитарную машину обратно в Англию. По пути он подбросит Марту и Отто, чтобы они успели на поезд в Ипре. Он попросил меня поехать с ним, чтобы помочь ему переключать передачи, хотя бы какую-то часть пути. Ты найдешь в себе силы простить эту немку и поехать с ней в одной машине?

– О черт! – вырвалось у Элис. – Хорошо, я попробую.

Марта поняла, что наступило утро, по тонким лучикам света, которые пробивались через трещины и щели в гофрированных железных стенках гаража. Снова раздался стук, и послышался голос Фредди.

Она потрясла спящего сына за плечо и пошла открывать дверь; солнце уже взошло, небо было голубым, а воздух прозрачным и свежим, как будто вчерашний ливень смыл всю пыль. Она увидела три улыбающихся лица: Фредди, стоявшего с ведром горячей воды, от которого шел пар, Руби – с коричневым бумажным пакетом, который та сразу сунула в руки Марты, и американки, тут же заговорившей на хорошем французском:

– Здесь вода для умывания, еда и напитки, чтобы вы позавтракали в поезде. Мы подождем, пока вы будете готовы.

Марта вернулась к машине, передала ведро Отто.

– Вот, умойся. И посмотри, – она заглянула в бумажный пакет, – тут есть яблоки, хлеб и выпечка, чтобы поесть в дороге.

* * *

– Мне садиться сзади, с ними? – спросила Элис, пока они ждали снаружи гаража. – Впереди нам всем не хватит места, а Фредди нужно будет переключать передачи.

Руби вопросительно посмотрела на нее.

Сегодняшней бессонной ночью Элис приняла решение, что пришло время заключить мир. Единственным актом искупления, прежде чем она покинет Бельгию, станет ее дружелюбное отношение к немке.

– Невозможно продолжать ненавидеть людей за прошлое, верно? – сказала она.

– Молодец, – улыбка Руби была искренней, и Элис поняла, что прощена.

Они сложили на койках одеяла, чтобы было удобнее сидеть, и откинули брезентовый полог сзади, чтобы видеть дорогу. Элис забралась назад с Мартой и Отто. Руби села рядом с Фредди в кабине. Вслед за этим, скрипя шестеренками, ревя мотором, несколько раз подпрыгивая и взрываясь смехом, они отправились в путь, глядя, как стелется дорога позади машины и исчезает вдали маленький городок Хоппештадт.

– Ты с нетерпением ждешь возвращения домой, Отто? – спросила Элис.

Мальчик толкнул мать в бок.

– Прошу прощения, он не все понимает по-французски, – ответила Марта. – Только несколько слов, которым я его научила.

– А вы очень бегло говорите на нем.

Марта любезно улыбнулась:

– Много лет назад я работала няней в одной швейцарской семье в Альпах. Я также преподавала французский в берлинском колледже.

– Вы – учитель? – Элис была впечатлена.

– Уже нет. Колледж закрылся. – Ее глаза потемнели. – Берлин уже не тот, что был раньше. Но в ответ на ваш вопрос отвечу, что мы, конечно, очень рады вернуться домой. Возможно, вы знаете, что мы получили обнадеживающие новости о моем старшем сыне, Генрихе?

Элис кивнула, стараясь изобразить самую любезную улыбку, на какую была способна. Она не могла не чувствовать горечи. Насколько больше были достойны будущей жизни Сэм, который пошел воевать ради любви к своей погибшей девушке, или Берти, герой, спасший жизнь другому человеку! По ее мнению, они гораздо больше заслуживали будущего. Но, глядя на сияющее радостью лицо Марты, которая рассказывала о своем любимом сыне и надеялась, что они найдут его живым, трудно было не порадоваться за счастливую мать. Страдания, ранее так ясно проступающие в каждой складочке и морщинке на лице Марты, исчезли; женщина выглядела на десять лет моложе.

– Нас предупредили, что он не совсем здоров, – сказала Марта, постучав пальцем по голове. – Впереди нас ждет долгий путь возвращения.