Парадокс Севера - Виктория Побединская

Я прикусила свои синие губы, глядя пустым взглядом на это простое действие. Почему-то подумала о том, что даже стараясь не касаться краев чашки, у меня так не выходило.

Распахнулась дверь, и я подскочила, поставив стаканчик на подоконник. Но это оказалась всего лишь санитарка. Прошеркав с ведром мимо, она скрылась за соседней дверью.

Я опустила взгляд, сдерживая слезы. И вдруг почувствовала, как Север коснулся моей руки. Коротко, невысказанной поддержкой.

Я повернулась к нему лицом. Теперь мы молча стояли друг напротив друга.

Его пальцы сомкнулась на моих запястьях, и я уткнулась лбом в его грудь. Я не стану на этот раз плакать. Слишком много было между нами слез, разделенных на двоих.

Он молча прижал меня к себе, прошептав в волосы:

— Ну потерпи ещё немного. Ты же сильная, мушкетер. 

Я покачала головой. Потому что не хотела больше быть сильной.

Потому что устала, исчерпав свой ресурс до дна. Потому что быть сильной всегда означало одиночество.

Потому что все уходят. А я остаюсь. Всегда. Одна. Сильная.

И я выдохнула:

— Только когда ты рядом.

Ощущая твердость его плеча.

И какую-то особенную поддержку, на которую только он был способен.

А потом услышала стук. Это оказался дежурный врач и я кинулась ему навстречу.

— С вашей бабушкой все в порядке, — словно прочитав все на моем лице, улыбнулся он. — Мы просто подержим ее недолго. Понаблюдаем на всякий случай.

— Но что с ней случилось? — казалось даже голос дрожал.

— Возраст, — ответил он, разводя руками. — Сейчас вы все равно ничего не сделаете больше. Не переживайте. С ней все будет хорошо. Возвращайтесь домой.

Я облегченно выдохнула, и обернулась на Виктора, не в силах сдержать улыбку. Самую широкую улыбку сквозь слезы. На этот раз от радости.

СЕВЕР

Больницы. Сколько я видел их за последние несколько лет. Десятки. Но несмотря на это, ты никогда не избавишься от этого тянущего и давящего в горле чувства безысходности, накрывающего изнутри.

Просто делать. На автомате. Без мыслей. Без эмоций. Потому что надо. Потому что твоя помощь нужна.

Столько лет я закрывался, запрещал себе что-то чувствовать, но с ней не получалось. Рядом с ней выстроенные стены в прах распадались. От одного лишь взгляда. Хотелось сжать ее в объятиях и вечность шептать, что все будет в порядке. Но...

Врача до сих пор не было, и все, что оставалось в моей власти — только собственное пальто на плечи, да стакан кофе в руку, хотя у самого даже глоток воды в горло не полез бы. А Диана — крошечная, бледная, что хотелось усадить на колени и от всего мира спрятать, вот только она не позволила бы.

Несмотря на всё дерьмо, что раз за разом на нее вываливала жизнь, она все равно вставала, расправляла плечи и… улыбалась. Улыбалась так ослепительно, по-детски наивно и невинно, что солнце светило всем, на мили вокруг.

И почему именно таких мир ломает первыми?

Внутри под ребрами заныло. Я подошел ближе, взяв ее холодные маленькие ладони в свои. Она подняла взгляд, и ее губы дрогнули, уголками потянувшись вверх. Простое маленькое «спасибо». За то, что ты здесь. Что ты со мной. Чуть стесняющееся. Робкое.

А потом она уткнулась лбом в мою грудь. Разрывая ее на части.

Я хотел прикоснуться к щеке, протянул руку, но услышал шаги. Диана подскочила. На встречу шел врач.

«Пусть на этот раз нам повезет. Ну пожалуйста», — попросил я у неба. Хотя я редко что-то просил.

А потом видел лишь то, как она улыбается. Улыбается, вытирая слезы.

И все вокруг исчезло. Серость стен. И старый линолеум, неровными кусками лежащий под ногами. Спёртый запах больницы и тусклая лампа, светящая слишком холодным светом.

Осталась только улыбка. Улыбка, которая могла осветить весь мир, но в этот миг освещала мою душу. И вдруг я понял, что у меня больше нет выбора. И это до ужаса страшно, когда ты вдруг понимаешь, сам себе не принадлежишь.

Она обернулась, вытирая слезы счастья, и улыбалась, улыбалась, улыбалась… А я смотрел на нее и падал.

Диана, я под чистую проиграл. Продул.

Неважно.

Ведь ради такой улыбки не жалко и умереть даже.

Я открыла ключом дверь, мы вошли в дом и застыли в коридоре. Еще никогда я не приводила сюда парня. Тем более, когда никого не было. А увидеть в нашем домике с низкими потолками и тусклыми лампами Северова так вообще не представляла возможным. Хорошо, он сам нашелся, скинул пальто, повесив на вешалку, принялся расшнуровывать ботинки.

— Пол холодный, — от чего-то сказала я. Наверное, после этой фразы гостям полагается подать тапочки, вот только мужских у нас не было. А мои, тридцать седьмого размера, ему разве что на нос налезли бы.

Я сняла ветровку и поежилась. То ли из-за не протопленного дома, то ли от нервов, меня знобило. Зато щеки пылали так, словно только с мороза, и почему-то казалось, причина явно не погода за окном.

— Руки можно помыть там, — кивнула я на узкую дверь в самом конце коридора.

Виктор осмотрелся.

— Надеюсь, вода есть, — зачем-то принялась оправдываться я.

— Не удивлюсь, если в такой глуши до сих пор пользуются колодцами, — ответил Север. Вот он — его настоящий портрет, снова прорезался сквозь глянец фасада.

— Разумеется пользуемся, — не смогла удержаться. — Вот сейчас пойду и наберу, — кивнула на ведро, одиноко приютившееся в углу рядом с веником.

Северов растерялся.

— Серьезно? — переспросил он.

— Ну разумеется. Ты-то наверняка не умеешь, городской мальчик.

Он хмыкнул, чуть улыбнувшись.

— Дерзишь? Значит, в порядке. Я могу быть спокоен.

А потом подхватил ведро и вышел за дверь.

Он что, реально из колодца воду набирать собирается?

Я прильнула к окну, отодвинув занавеску. Господи, как бы не убился в темноте.

Сначала я хотела пойти, сказать ему, что не стоит ради своей репутации так жертвовать, но потом вспомнила слова бабули, которая говорила, что настоящий мужчина должен уметь развести костер, повестить картину и оказывать сердечно-лёгочную реанимацию. Всего пунктов в списке было около сорока. И я почему-то была уверена, колодец находился где-то там, ориентировочно между греблей на байдарке и умением выбивать дверь в случае необходимости.

Север обошел колодец по кругу, словно примиряясь, с какого бока к нему подобраться. Заглянул внутрь, подергал цепь. А потом достал мобильный. В интернете решил посмотреть, значит. С губ сорвался смешок. Связь в нашей глуши ловила до отвратного плохо.