Звуки Шофара - Франсин Риверс

— Господи, — сказал он вслух. — Господи, помоги мне устоять. Стивен доехал до перекрестка и остановился. Он снова увидел задние фары машины Юнис. Она была совсем рядом. Он постоял еще чуть–чуть и принял окончательное решение.

Декер повернул направо и поехал домой.

* * *

На поминальную службу по Эбби пришло менее ста человек. Сгорая от стыда, Юнис сидела за пианино. Она еле сдерживала слезы, когда играла любимый гимн своей подруги. Сэмюель сидел на передней скамье, рядом с ним был Тим. Пол начал службу, а потом тихонько исчез, и его место занял Хэнк Портер. Пол сказал Юнис о том, что уйдет в середине службы, только перед самым ее началом.

— Но так нельзя, Пол! Это неправильно!

— Нет, правильно. Послушай меня…

— Если все правильно, почему ты молчал до последнего момента?

— Потому что ты стала очень раздражительной. Иногда, Юнис, ты не можешь рассуждать спокойно. Послушай меня хоть одну минуту! Хэнк Портер — пастор от Бога. И он оказался здесь как раз вовремя. А встреча с Говардом Макнамарой — ключ к комиссии по планированию. Я не могу отменить встречу и рисковать задержкой строительства.

— А как же чувства Сэмюеля? Как же многолетние труды Эбби на благо церкви? Или все это для тебя ничего не значит?

— Хэнк Портер приехал вчера из Орегона. Я уже с ним говорил, и он горит желанием поучаствовать в службе. Это явно воля Господа. Неужели ты сама не видишь? Он же был пастором Сэмюеля и Эбби сорок лет! Я скажу в начале несколько слов об Эбби, а потом уйду. Никто даже не заметит моего отсутствия.

— Я замечу.

— Я делаю это ради церкви!

— Эбби тоже много сделала для этой церкви.

— Когда‑то. Многие даже не знают, кто она такая, ее смерть их не волнует.

— И это лишний раз подтверждает, что в твоем служении не все благополучно, Пол! Твоих прихожан это должно волновать. — Зря она это сказала.

— В моем служении все замечательно! Ты единственный человек во всей общине, кто считает, что я плохо выполняю свои обязанности! Каждую неделю на мои проповеди приходят новые люди. Они открывают свои кошельки и щедро жертвуют на строительство новой церкви. И ты будешь после этого говорить, что Господь не благословил нас?

— Если что‑то и растет, это еще не значит, что оно здорово, Пол. Раковая опухоль тоже растет.

Юнис еще не доводилось видеть его таким взбешенным.

— Что ты вообще знаешь, Юнис? Мы росли в разных условиях. Ты не видела ничего, кроме лачуг в горах. Сколько прихожан было у твоего отца? Пятнадцать? Двадцать? И ты называешь это церковью? Да это ничто!

Юнис чуть было не бросила ему в лицо, что ее отец был лучшим пастором, чем его отец. Но она склонила голову, закрыла глаза и принялась горячо молиться Господу, чтобы Он помог ей сдержаться и не позволил кинуть в Пола камень еще тяжелее, чем он кинул в нее, говоря о ее семье с таким презрением. Она и так слишком много наговорила. И ни одно слово, сказанное ею за пять лет, не было услышано.

Теперь она сидит за пианино и старается сохранить спокойный вид для тех, кто может случайно посмотреть в ее сторону. Она — жена пастора Пола. И этот факт особенно сильно тяготил ее сегодня!

Хэнк Портер оказался невысоким, полным и лысым мужчиной, он не отличался красноречием и говорил об Абигайль довольно сбивчиво. Но никто не усомнился, что он любил и уважал ее.

— У Эбби было золотое сердце, — сказал он и вытащил носовой платок из кармана.

Присутствовавшие начали рассказывать различные истории, связанные с ней.

— Однажды я пожаловался ей на своих родителей, а она сказала, что я просто эгоист, — вспомнил один молодой человек. Все засмеялись. — Она еще много чего мне говорила, но я сейчас не хочу вспоминать, каким я был недотепой. Во всяком случае… я хочу сказать, будь это не миссис Мейсон, а кто‑то другой, я бы и слушать не стал. Я знал, что она говорит так из любви ко мне.

Поднялась жена Хэнка Портера, она была одета слишком ярко, и собравшиеся начали перешептываться.

— Некоторые из вас, наверное, удивляются, как это жена пастора посмела так одеться на поминальную службу, но я сделала это в память об Эбби. Она подарила мне эту красную шляпу и алую блузку на шестидесятипятилетие. — Все засмеялись, включая и саму Сюзанну Портер, смахивавшую слезы.

Поднялся Тим, он попытался что‑то сказать, но снова сел. Сэмюель обнял его за плечи, и они склонили головы. Встала Юнис, взяла микрофон и рассказала всем о том, как Эбби неустанно трудилась на благо церкви, как сострадала другим, особенно скромной, застенчивой жене пастора. Она смотрела на Сэмюеля сквозь слезы.

— Эбби заменила мне мать и стала моим лучшим другом. И где бы я ни бывала с ней или Сэмюелем, я всегда ощущала присутствие Господа. — Юнис не могла больше говорить и снова села на свой стул у пианино.

Когда все желающие выступили, Хэнк Портер завершил службу.

— Последнее, что мы можем сделать для нашего Господа в этом мире — умереть достойно. Последние слова Абигайль, обращенные к мужу, были не о ней самой, она волновалась о других. Я не сомневаюсь, что когда Абигайль снова открыла глаза, она увидела перед собой лик Иисуса, и Он улыбался и говорил ей слова, которые мы все так жаждем услышать…

По церкви пронесся легкий гул голосов — старейшие члены общины хором закончили фразу:

— «Хорошо, добрый и верный раб!»[46]

Хэнк Портер склонил голову и прочитал простую молитву:

— Господи, прими нашу возлюбленную сестру Абигайль. Она являла Твою любовь всем, кто окружал ее. Помоги нам своей жизнью выказать ей должное уважение и научи нас жить так, как жила она, взирая на лик Сына Твоего — Иисуса, от имени Которого мы и возносим свою молитву.

И снова негромкий хор голосов произнес:

— Аминь.

Юнис была рада, что знала все любимые гимны Эбби наизусть. Сквозь слезы она не сумела бы разглядеть ноты. Она играла гимн за гимном, пока церковь не опустела — все направились в зал собраний, где диакониссы приготовили закуски.

— Почему папа не остался? — спросил Тим по дороге домой.

— Хэнк Портер был пастором Сэмюеля и Эбби сорок лет.

— Ты не ответила на мой вопрос.

— У отца была назначена важная встреча.

— Ну, разумеется. — Он смотрел прямо перед собой. — Мейсоны — наши лучшие друзья, а папа слишком глуп, чтобы это понять.

— Не говори так об отце.

— Почему? Это же правда.

Юнис въехала на подъездную дорожку и с помощью пульта открыла дверь гаража. Новый «бьюик» Пола стоял внутри. Она припарковалась рядом с ним. Тим был еще ребенком, но выражение его лица было не по–детски суровым. Это больно ранило Юнис.