Четверги с прокурором - Герберт Розендорфер

– Именно по диалогам и можно судить, насколько хорош тот или иной роман, – вставил профессор Момзен, знавший толк в литературе.

– Да, – сказал герр Гальцинг, – и самый первый диалог звучал приблизительно так…

– Меня зовут Шпицхирн, – представился человек, стянув с головы припорошенное снегом кепи.

– Ясно, – ответил Густав.

– А вам представляться нет необходимости, я знаю, как вас зовут, и вообще все о вас знаю.

– Ясно, – повторил Густав.

– Вы позволите войти?

Густав так и продолжал сжимать ручку двери, явно намереваясь захлопнуть ее.

– А зачем?

– Знаете, – ответил Шпицхирн, – в подобной ситуации трудно не наговорить ерунды.

– Ну, вообще-то в любой ситуации трудно. – Шпицхирн, как показалось Густаву, принюхался. – Да! Да! Здесь разит алкоголем, но не потому что я напился, нет, а потому что расколотил бутылку виски.

– Последнюю.

– Единственную.

– Плохо. В особенности теперь, когда у вас в кармане всего лишь двадцать семь марок и тридцать пфеннигов.

– Двадцать шесть марок и восемьдесят пфеннигов!

– В таком случае вас где-то обсчитали. Либо в вашем супермаркете, либо в киоске, где вы обычно берете газету.

Густав фыркнул.

– Я начинаю вас бояться, – ответил он.

– Вот уж напрасно, – сказал Шпицхирн. – Я объясню вам все, только позвольте войти. Первое: очень, знаете, неудобно говорить через порог, и, второе, честно говоря, я с удовольствием полчасика погрел бы косточки.

Медленно, нехотя Густав все же распахнул дверь и жестом пригласил Шпицхирна войти. И тут раздался телефонный звонок.

– Вы можете спокойно взять трубку. Я подожду здесь, у дверей.

– Знаете, мне решать, брать трубку – не брать! Или у вас на сей счет другие идеи?

Телефон продолжал звонить.

– Разумеется, я лишь хотел…

– Вас не касается! – язвительно пояснил Густав.

– Никто не спорит, только…

Телефон наконец умолк.

– Вот и не звонит больше, – констатировал Шпицхирн.

– Повторяю – вас это не касается!

– Может, это как раз был важный звонок? Может, вам позвонили из какого-нибудь агентства предложить контракт?

– Знаете, займитесь лучше своими делами.

– Я как раз ими и занимаюсь, – медленно произнес Шпицхирн. – Вы позволите присесть? Дело в том, что, к сожалению, вы и есть мои дела.

Тут и Густав невольно присел, и Шпицхирн решил разъяснить Густаву, в каком мерзком положении последний сейчас находится. Не позабыл и о фурункуле на левой щеке, и о резкой смене предпочтений и тенденций в мужской моде, и как бы невзначай упомянул и о том, что, дескать, Густава уже давно не видно на страницах газет и журналов. Все попытки Густава оправдаться тем, что, мол, времена меняются, гость небрежным жестом отмел, не желая слышать. Так что недалек день, когда ему, Густаву, известному в недавнем прошлом манекенщику и модели, впору будет наниматься в разнорабочие, если только…

– Если только – что вы имеете в виду?

– Если только мы не начнем с вами сотрудничать.

– Как прикажете вас понимать?

Три недели назад, пояснил Шпицхирн, он получил предложение. Дело в том, что ему, Шпицхирну, частному детективу Шпицхирну желали бы поручить слежку за Густавом.

– Ага, понятно, – бледно улыбнулся Густав. – Беатрикс.

– Нет, не она. Ее муж.

Так и так, законный супруг Беатрикс, строительный магнат, миллионер и без пяти минут миллиардер Мёнле все же смекнул, что жена наставляет ему рога с Густавом.

– Наставляла! – внес коррективы Густав. – Все в прошлом.

– Верно, верно! – оживился Шпицхирн. – Ладно, подойдем к этому по-другому: что-то, может быть, письмо анонимного «доброжелателя», может, еще что-нибудь возбудило подозрения Менле. Всего лишь подозрения. Никаких доказательств, вообще ничего существенного. Беатрикс, разумеется, все отрицает, клянется всеми святыми, утверждая, что даже не знакома с вами, – супруг, естественно, ни одному ее слову не верит, сгорает от ревности и…

– Он может быть спокоен. Было. Но прошло, – перебил собеседника Густав.

– Да, но как мне втолковать это Менле? Однако проблема даже не в этом. Проблема во мне самом. Присмотритесь ко мне. Я молодой амбициозный предприниматель. Всего месяц назад я открыл частное агентство. Конечно же, взяв кредит. Вот, прошу, моя визитная карточка. А три недели назад я получил от этого Менле то самое предложение…

– Мои поздравления, – буркнул Густав.

– Поймите, это мое первое предложение и – вы слушайте меня, слушайте внимательно – пока что единственное.

С этими словами Шпицхирн извлек из кармана портмоне, из него купюру в пятьдесят марок, положил ее на стол и подвинул к Густаву.

– Что это значит? – поднял брови манекенщик-модель.

– Что мне прикажете сообщить своему клиенту, если парень, за которым он поручил проследить, раз в день покидает свои четыре стены? Три недели я топчусь под его окнами и в снег, и в дождь, часами околеваю, дожидаясь его. Вы только посмотрите на мои туфли! И что мне удается за все это время выяснить? Что я могу доложить клиенту? Что раз в день он доковыляет до супермаркета и по пути подойдет к киоску взять газету? Что раз в неделю приходит в рекламное агентство поцеловать пробой? Что по вечерам в половине одиннадцатого вырубает телевизор? Нет, случаются, конечно, исключения. Сегодня, например, я с чистой совестью могу порадовать герра Менле новостью о том, что моего поднадзорного обсчитали на шестьдесят пфеннигов…

– На пятьдесят.

– …на целых полмарки. И вы думаете, я смогу запудрить мозги тому, кто рассудок потерял от ревности и кто во что бы то ни стало стремится заполучить доказательства неверности супруги? Думаете, Менле расцелует меня за эти, с позволения сказать, сведения? Вы с ним, случайно, не знакомы?

– Упаси Бог, нет.

– Зато я знаком. Это вспыльчивый, несдержанный человек. Из тех, кто рогом землю роет, но своего добьется. И к тому же строительный магнат. Вчера он мне заявил: «Если до завтра (то есть до сегодняшнего дня) вы не предоставите мне исчерпывающих доказательств, тогда… тогда вы – болван!» Именно так он и выразился. «Тогда я с вами дела не имею» – вот что он мне сказал. Дорогой друг! Спасите меня. Не губите мое только что открывшееся предприятие. Вдохните в него жизнь. Вот, возьмите эти пятьдесят марок.

– Я что-то никак не пойму вас. Между мной и Беатрикс все кончено. Еще несколько месяцев назад все было кончено.

– Она вас до сих пор любит.

– Ну, знаете…