Эта горькая сладкая месть - Дарья Донцова

Братки во все глаза уставились на пожилуюдаму. Потом один неуверенно спросил:

– У тебя “Фольксваген” есть? Водитьумеешь? Инна Марковна хмыкнула:

– В войну, молодые люди, водила грузовик,больше за рулем не сидела. А вы хотели нанять меня шофером?

Парни почесали в затылке.

– Значит, не ты стукнула Кошелька?

– Я по кошельку не стучу, я в него кладуденьги, – продолжала артистически делать из себя идиотку бабуля.

– Может, внучка есть, Петрова ИннаМарковна? Тезка тебе полная?

– А вы на год рождения поглядите, –пробормотала старуха, видя, что бандиты крутят в руках паспорт.

– 1907-й, – ахнули парни, – как он уКошелька оказался? Говорил, девка молодая за рулем сидела.

– Так паспорт у меня еще в прошлом годустибрили, щипач пиской карман разрезал!

Уголовники непонимающе уставились на бабулю.Потом один не выдержал и поинтересовался:

– Чем разрезал?

– Эх, молодо-зелено, – протянула ИннаМарковна, – сейчас вы грубо работаете. Револьвер в лицо, камнем по башке…. Араньше артисты по рынкам ходили. Брали пятикопеечную монету, затачивали, чтоббыла острее ножа, и резали карманы. Назывался такой пятачок – писка.

– Ха, – хмыкнули “братки”, – ножиком-толегче!

– Зато опасней, – возразила бабуля, – нож-

Холодное оружие, а пятачок что? Простоденежка. Спросит опер: “Почему наточил?” – “Не знаю, – отвечает урка, – такойна сдачу дали”. Так что ваши дедушки были профессионалы, а вы – дворняжки.Паспорт у девки отняли, внутрь не поглядели. Да вашего Кошелька надо Лопухомкликать.

– Слышь, бабуль, – не вынесли “братки”, –а ты откуда столько знаешь, сидела, что ль?

– Да нет, – отмахнулась Инна Марковна, –преступников ловила, всю жизнь следователем по особо опасным делам работала, даи сейчас иногда консультирую. Правда, нынешние криминальные люди уважения невызывают, не тот профессионализм.

– Ну, мы пошли, – сообщили парни ибросились к двери.

– Эй, сявки, – крикнул им вслед божийодуванчик, – паспорт оставьте.

На этот раз я решила подкараулить Фису дома.Для начала позвонила на фабрику и поинтересовалась, до которого часа работаетАнфиса Ивановна, дескать, хотим привезти ей кой-какие бумаги.

– Она заболела, – ответил приятныймужской голос, – грипп.

Надо же, как здорово! Сейчас поеду и возьмухудожницу тепленькой. И я бодро покатила на Шмитовский. Из домофона спросилхриплый голос:

– Кто?

– Врача вызывали?

Замок щелкнул, я взлетела на четвертый этаж.Дверь открыта, в коридоре никого.

– Идите сюда, – послышался голос. Вбольшой комнате на разобранном диване лежала Фиса. Похоже, и правда, грипп. Глазакрасные, нос распух, на губе здоровенная лихорадка. К тому же несчастную простодушил кашель.

Я села на стул возле софы, поджидая, покабольная закончит сморкаться. Фиса утерлась последний раз полотенцем, глянула на“врача” и оторопела:

– Вы?

– Не надо удивляться, это действительноя.

– Ну, нахалка, – возмутилась Анфиса, –какого черта приперлись?

– Во-первых, не стоит нервничать, скороуйду, во-вторых, скажите, Анфиса Ивановна, вы рисуете только орнаменты дляткани?

Художница вздохнула:

– Чего вам от меня надо?

– Ответа на вопрос.

– Рисовать васильки и ромашки на разномфоне надоедает. Я – творческий человек, пишу еще пейзажи.

– Выставлялись? Анфиса кивнула:

– Да. В заводском Доме культуры и вкинотеатре “Ленинград”.

– А в выставочном зале? Женщинарассмеялась.

– Знаете, сколько это сейчас стоит? Араньше полагалось быть членом МОСХа. Так что в прежние времена рылом не вышла,а в нынешние – кошелек пуст. Да к чему разговор, не пойму что-то?

– Хотите принять участие в ежегоднойэкспозиции на Манежной площади?

От неожиданности Анфиса даже села. Халатраспахнулся, и я опять позавидовала ей: не только лицо, но и грудь как умолодой, надо же так сохраниться!

– Кто меня туда пустит?

– Все устрою, даю честное слово.

– И что придется за это делать? Переспатьс директором зала?

– Нет, просто ответить на мой вопрос.

– Ну?

– Почему Виолетта подкинула свою дочь вДом малютки?

Анфиса откинулась на подушки, помолчаланемного, потом поинтересовалась:

– Откуда узнали?

– Долго объяснять, но можете думать, чтоона сама мне рассказала.

– У нее бы и спросили! Откуда я знаю,зачем вам подобные сведения?

– Фиса, – сказала я проникновенно инежно, – хотите выставку? Толпы народа, журналисты, статьи в прессе,телевидение? Даю шанс. Может, продадите часть пейзажей. К тому же на такихмероприятиях всегда тусуется много холостых мужчин.

Анфиса вздохнула и попросила:

– Ты это, вот что, сделай чай, в горлепересохло. Валяюсь тут третий день одна, как падаль, никто не приходит.

Я заглянула на кухню и обнаружила в шкафчикахполное отсутствие чая, сахара и молока. Пришлось идти в магазин. Минут черезпятнадцать Анфиса оглядела бутерброды с сыром, йогурт, конфеты и ехиднопротянула:

– Видно, очень узнать правду хочешь. Отвыпитого чая она слегка порозовела и похорошела.

– Ладно уж, расскажу, время теперь такое– каждый за себя. А с выставкой не обманешь? Я покачала головой, превращаясь вслух. Фиса приехала из деревни в Москву в сентябре 1957 года и уже в серединемесяца оказалась у Павловских. Ей тогда едва исполнилось пятнадцать. У Виолеттыуже было двое детей – трехлетняя Света и годовалый Дима. Сначала все ютились водной, правда, большой комнате. Посередине стоял шкаф, деливший помещение надве части. Ближе к двери располагалась кровать Вилки и Алика, у окна спала Фисаи дети. Днем супруги уносились на работу. Девушка оставалась хозяйкой. Работыхватало: убрать, постирать, сготовить, погулять с детьми.