Заговор призраков - Елена Клемм

Он мог бы стать… Даже думать об этом противозаконно, но почему бы, собственно, и нет? Из него получился бы превосходный правитель. Он сумел бы проложить торную дорогу прогрессу, не принося в жертву нравственность… Но все это лишь мечты, зыбкие и прельстительные, как пение Лорелеи. За несколько лет он сумел приручить амбиции, замуровать их в узилище подсознания, но и оттуда доносились их стоны. Так унизительно находиться в подчинении женщины! У любого сапожника больше власти, чем у него, принца-консорта.

Он мог бы стать королем. А стал игрушкой королевы.

– Альберт! Немедленно остановитесь!

Распахнув первую попавшуюся дверь, он поморщился от досады. Ноги сами привели его в Синий будуар, злосчастную комнату, где три года назад Виктория сделала ему предложение. Кто-то, возможно, счел бы забавной такую перестановку ролей, для него же она стала источником дополнительных терзаний. По крайней мере, Виктории хватило такта изобразить волнение, словно она боялась отказа. Хотя к чему ходить вокруг да около? Обоим было понятно, что по мановению ее руки дядя Леопольд упакует жениха в хрустящую бумагу и доставит по указанному адресу. С рождения Альберта растили в подарок ей – наследнице престола, пухленькой куропатке из Кенсингтонского дворца.

Принц опустился на диван, упер локти в колени, зарылся пальцами в густые каштановые волосы. Все его достижения, надежды, мечты, все, что составляло его личность, было свалено грудой, точно негодная рухлядь, и с годами гора обломков становилась все выше.

Ради чего столько лишений? Что он получил взамен?

Держась за поясницу, жена опустилась на диван подле него.

– Вы расстроены, мой ангел, – сказала она участливо. – Все мы расстроены этим ужасным происшествием. Что мне сделать, чтобы вы на меня не сердились?

– Я уже говорил вам и повторю снова. Пусть закладывают карету. Мы немедленно покидаем Виндзор – вы, я и дети.

– Нет!

Королева вскочила с необычайной для ее положения прытью.

– Я не собираюсь бежать из Виндзора под покровом ночи, проявить малодушие, как… как…

– Как моя мать, – устало подсказал принц. – Это ведь ей пришлось в спешке покинуть Кобург, потому что отец ославил ее на всю Европу. А мы с Эрнстом тогда болели коклюшем и думали, что она уехала, чтобы не подхватить от нас заразу. Мне было пять лет, Эрнсту шесть. Она называла нас «своими мышатами». И больше мы ее никогда не видели. Вы не знаете, как это… какое чувство, когда… но вам неоткуда знать. А я еще тогда решил, что если у меня будут свои дети, им не придется испытать горе. И сейчас я не позволю их убить.

– Кобург – маленькое герцогство, там нет ни «Таймс», ни «Дейли телеграф», ни этого глупого «Панча», – вразумляла его жена. – Если мы уедем, да еще в такой суматохе, пойдут ужасные слухи! А заговорщики еще что-нибудь учинят или, напротив, скроются от правосудия. Мы должны действовать взвешенно. Я посажу в каждой комнате по гвардейцу, но принц и принцесса останутся в Виндзоре.

– Принц и принцесса?

Виктория нахохлилась, когда он встал и посмотрел на нее с высоты своего роста. Сейчас она как никогда походила на сову, лупоглазую, взъерошенную, готовую до последнего оборонять свой амбар.

– Das sind keine Prinz und Prinzessin, das sind doch unsere Kinder![6]– прокричал Альберт.

– Schweigen Sie![7]Как вы смеете со мной препираться? Я королева, и я здесь отдаю распоряжения!

– О, да, вы королева и поступаете по-королевски. Но если вас интересуют только дела государства, а я нужен лишь на то, чтобы делать вам детей, то отдайте мне этих детей, Виктория! Я увезу их в Розенау.

Она приоткрыла рот, пораженная внезапной вспышкой гнева, словно рассчитывала на обычную грозу, но вместо града с неба посыпались огненные шары.

– Альберт!..

Ему было все равно, что она скажет. С глухим стоном он опустился на диван и ударил кулаком по лакированному подлокотнику. Пока они спорят, заговорщики могут преспокойно строить козни. Бежать отсюда, бежать поскорее!

Он не сразу почувствовал, как она провела рукой по его волосам, и недоуменно на нее посмотрел. Уместны ли сейчас ласки?

– Однажды после ссоры вы заперлись у себя, а когда я постучалась, спросили: «Кто там?» – «Королева Англии», – поддавшись своеволию, отвечала я. Но вы не отперли дверь. Тогда я постучалась вновь, и вновь вы спросили: «Кто там?» – «Ваша жена, Альберт», – отвечала я, и дверь отворилась, – обвив его шею пухлыми руками, она присела ему на колени. – Я согласна, Альберт. В первую очередь это наши дети. И сегодня мы увезем их отсюда. Но не в Розенау, – подумав, добавила она. – Трудно будет объяснить газетчикам, почему мы сорвались с места и умчались в Германию. Нет, мы увезем детей в Ковентри, под крыло герцогу Веллингтону. Из-за покушения мне пришлось отсрочить визит в его поместье, но теперь для этого самое время. Боевой генерал сумеет защитить нас от убийц. Он победил самого Наполеона.

Вмиг были забыты все обиды. Жена признавала его правоту, следовательно, хоть что-то он для нее да значит. Лгать Виктория не умела. Каким бы пылким, даже взбалмошным ни было ее сердце, его никогда не подтачивал червячок притворства. Именно честность он ценил в жене превыше всего. И если есть на свете хоть что-то, ради чего стоит зажечь спичку и швырнуть ее на изломанную груду амбиций, так это искренняя улыбка Виктории.

Улыбка, которую унаследовали их дети.

– Спасибо вам. – Он торопливо расцеловал жену. – Видит Бог, Виктория, вы поступаете правильно. Благодарю. Мы упредим заговорщиков и поедем тотчас же. Однако нужно сохранять строжайшую секретность. Если имеет место заговор, смутьяны могут запаниковать и снова напасть. Ведь мы даже не знаем, кто состоит в их рядах и откуда ждать удара. В таких условиях доверять нельзя никому.

– Кроме того юноши. Молодого лорда Линдена.

– Да, кроме него.

Новости о заговоре взбудоражили принца, но он не мог не отметить, что на поле пустоцвета появилась молодая поросль совсем иного качества. Саженцы, на чьих тонких ветвях завязываются плоды. Чистые сердцем юноши, которые станут опорой империи. Как и их королева, они будут четко различать только два цвета – черный и белый. Никакой игры теней. Никаких полутонов. Серый будет казаться им цветом потасканной морали и несвежего белья.

Несомненно, лорд Линден был представителем новой молодежи, раз уж верность монархии пересилила в нем родственные чувства. Более того, узнав о планах заговорщиков, он поспешил с докладом не к самой королеве, а к принцу-консорту. Сказал, что в любых делах первое слово всегда за мужем, а в таких серьезных и подавно. Принц Альберт был приятно удивлен.

– Вот уж не ожидала, что мисс Тревельян окажется пособницей убийц, – вздохнула Виктория. – Она произвела на меня самое приятное впечатление. Кто бы мог подумать?