Если башмачок подойдет... - Оливия Дрейк

Саймон протянул мальчику сложенный носовой платок, чтобы тот вытер рот.

– Когда пробило полночь, я боялся, что фея-крестная превратит мисс Куинн в тыкву, но этого так и не произошло.

Найдя это забавным, Николас весело рассмеялся.

– Это карета превратилась в тыкву. И мисс Куинн вовсе не Золушка.

– Хм-м. Мне кажется, нет. Во всяком случае, больше уже нет.

Аннабелл взглянула на него через плечо, и они обменялись радостной улыбкой. Он сидел прямо позади нее, и она прислонилась спиной к его груди, откусывая маленькими кусочками пирожное. Его рука небрежно покоилась на ее талии, лениво выписывая большим пальцем круги на ее пояснице. Это не столько возбуждало ее желание, сколько давало ей чувство теплоты и уюта, как будто они все трое и вправду уже стали настоящей семьей.

Семья… Всю свою жизнь Аннабелл чувствовала себя одинокой. Но даже тогда она по-настоящему не представляла себе, чего ей недостает. Вот этого – чувства причастности, сознания, что у нее есть близкие любимые люди, которые навсегда станут частью ее жизни. При этой мысли у нее комок подступил к горлу.

Саймон взял два бокала шампанского, которые он оставил на прикроватной тумбочке, и протянул один Аннабелл.

– На праздновании требуется произнести тост. За самую прекрасную невесту в Англии!

Когда они с Саймоном звонко чокнулись бокалами, радостно улыбаясь друг другу, Аннабелл заметила, что Николас смущенно наблюдает за ними, наморщив лоб.

Она взяла его маленькую доверчивую ладошку в свои.

– Дорогой, ваш дядя попросил меня стать его женой, и я согласилась. Это означает, что скоро я стану вашей тетей.

– Вашей тетей Аннабелл, – уточнил Саймон. – Или вашей тетей Золушкой, как вы пожелаете.

Глаза Николаса широко раскрылись, став почти такими же большими, как блюдца. Он удивленно переводил взгляд с одного из них на другого и обратно.

– Значит, вы останетесь с нами, мисс Куинн? Вы не уедете, даже когда я поступлю в школу?

Она крепко обняла его, упиваясь ощущением его маленького тела и его детским запахом.

– Нет, я никуда не уеду. Никогда. Я всегда буду здесь ждать вас.

– Но… вы не будете теперь проводить все время в Лондоне? Как обычно делали мама и папа?

Тоскливая нотка в его голосе ранила ее сердце. Ничего удивительного, что он встревожился. Должно быть, его родители подолгу оставляли его здесь на попечение слуг. А это такая тоска!

Прежде чем она успела успокоить мальчика, Саймон, наклонившись над ней, обратился к племяннику.

– Конечно же, нет, – твердо сказал он. – Обещаю вам, что если мы отправимся в город, то обязательно возьмем вас с собой. – Он сжал ладошку мальчика и торжественно встряхнул ее. – Вот. Теперь это утверждено официально. И помните, джентльмен никогда не нарушает своего обещания.

Николас заметно оживился, радостно улыбаясь им обоим.

– Но кто же теперь будет моей гувернанткой? Вы по-прежнему останетесь ею… тетя Аннабелл?

– Конечно. Иначе и быть не может.

Когда она откинула назад волосы с его лба, Николас вдруг широко зевнул. Саймон убрал блюдо с его колен, и Аннабелл уложила малыша под одеяло. Как только голова его коснулась подушки, глаза его закрылись, и он моментально заснул.

Саймон взял свечу, и они на цыпочках тихо вышли из спальни, закрыв за собой дверь. Когда они проходили по темной классной комнате и спускались по лестнице, он сплел свои пальцы с ее.

– Ты не обязана оставаться его гувернанткой, – прошептал он. – Мы можем нанять кого-нибудь еще. Ты заслуживаешь того, чтобы пожить в кои-то веки в свое удовольствие.

Аннабелл покачала головой:

– У меня нет желания проводить дни, отдавая визиты и беспокоясь о том, что надеть. И мне определенно не доставит удовольствия разлука с Николасом. – Чудо случившегося вновь наполнило ее бесконечной радостью. – О, Саймон, он теперь будет моим племянником тоже. Большего счастья невозможно себе представить.

У подножия лестницы Саймон остановился и посмотрел на нее. Глубокая любовь, светившаяся в его глазах, заставила ее сердце биться чаще.

– Ну хорошо, – сказал он. – Я согласен, но только при одном условии.

– И что бы это могло быть?

– Ты должна предусмотреть в своем деловом расписании время и для твоего мужа.

Аннабелл обвила руками его шею и потерлась щекой о его щеку.

– У меня есть время прямо сейчас.

Он несколько напряженно рассмеялся. Затем глубоко вздохнул, словно желая прояснить голову.

– Нет, не сейчас, посреди празднования, на котором я хозяин. Когда мы займемся любовью в первый раз, Аннабелл, я намерен посвятить этому целую ночь.

– Но я хочу тебя… пожалуйста, любимый.

Она прошептала эти слова возле его губ. Стремясь убедить его, она осыпала поцелуями его лицо, гладя ладонями его волосы. Его вкус и запах возбуждали неудержимый поток желания, переполнявший ее тело. Как же она обожала этого мужчину! Как ей хотелось сделать его таким же счастливым, какой он сделал ее! Неосознанно она покачивала бедрами, прижимаясь к нему в поисках наслаждения, которое он доставил ей однажды.

Она чувствовала, как он борется с самим собой, стараясь подавить собственные побуждения. Затем внезапно он пробормотал:

– О Боже! Твоя взяла.

Держась за руки, они поспешно прошли через лабиринт темных коридоров. В считанные минуты Саймон увлек ее в затененную спальню и обернулся, чтобы запереть дверь. Она мельком увидела широкую кровать с балдахином и чисто мужскую обстановку. Затем уже не было времени думать, потому что он схватил ее в объятия и пылко, страстно поцеловал.

Она упивалась ласковыми касаниями его языка, блужданием его ладоней по ее телу. Ее пальцы исследовали твердые очертания его мускулов, так отличавшихся от ее собственной мягкости. К моменту, когда он слегка отстранился, уткнувшись носом ей в щеку, они оба тяжело учащенно дышали, охваченные жаром. Горя желанием коснуться его обнаженного тела, Аннабелл стянула фрак с его плеч. Саймон помог ей, стряхнув его на пол, продолжая целовать и ласкать ее.

Повернув ее кругом, он быстро расстегнул пуговицы на спине ее платья. Затем распустил шнуровку корсета и склонился, чтобы пробежаться губами по ее открывшейся коже. Его теплое дыхание вдоль ее позвоночника вызвало приятное покалывание по всему ее телу. Когда лиф платья свободно повис, Саймон остановился, скользнув пальцами частично внутрь него, касаясь ее обнаженной груди.

– На этот раз никаких булавок? – строго спросил он.

Аннабелл слегка рассмеялась при этом воспоминании и взглянула на него через плечо.

– Ни одной. А теперь ласкай меня, иначе я умру от нетерпения.